- 343 -

Рассказы Ивана Павловича

 

[Иван Павлович Алексахин в марте тридцать седьмого года стал, вместо арестованного Танина, помощником Хрущева, тогда первого секретаря МК. Но пятого ноября, в ту же ночь, что и Ольгу, его забрали на Лубянку без ордера на арест.]

"Я пытался протестовать, вы не имеете права, областной прокурор Гребнев не даст на меня санкции. Не беспокойтесь - подпишет. Тем более, что сам скоро здесь будет.

Тогда в подвалах Лубянки я думал - Сталин об этом не знает, его обманывают. И еще два года заключения так думал."

[Чудом уцелев и вернувшись, он указом от 24 марта 1956 года был назначен в Комиссию по Воркутинскому ИТЛ для пересмотра дел на по-

 

- 344 -

литзаключенных и несовершеннолетних. В одном из лагерей, куда они приехали с комиссией, была забастовка.]

"Выкрики какие-то. Я говорю, наведите порядок, если вы в состоянии. Он тут же дал оплеуху, его все слушались, огромный, в наколках детина.

Чтобы расположить к себе, я знаю порядки лагерные, особенно уголовный мир - они трусливы по своей натуре и уважают силу - говорю, показывайте все ваши службы. Во-первых, карцер, кто в нем сидит. А там человек шестнадцать. Объясняют, один за повторное убийство, уголовное дело на него. Другой - еще какие-то серьезные проступки. А человек пять просто за хулиганство. Я говорю, надо бы этих выпустить, скажите начальству.

- Ну зачем держать. Они уже померли.

Потом пошли на кухню. Уже третьи сутки не работают, а пищевой блок на полном ходу, повар с таким хохотальником. Но повар, говорю, у вас в дистрофном состоянии, плохо питается. Смех. Попробовал пищу, все нормально.

Потом пошли по баракам. И я стал разъяснять, какие задачи стоят перед нашей комиссией, и сказал, что сейчас принято новое решение. Будут сокращать сроки за добросовестную работу. На вашу шахту план спущен. Зачем же вам, вы же были до сих пор на хорошем счету, зачет этих дней идет... у вас можно выйти по сокращенному сроку из лагеря. В общем всех их убедил, что это не метод - забастовка, и в ночную смену вахта вышла на работу.

Но это были исключительно уголовники, пятьдесят шестой год. А год назад, на Воркуте были политические. У нас там реабилитированных было в два раза больше, чем в других комиссиях.

Вот в Колпашево, там кости заключенных обнаружили. И что сделали? Теплоходы туда пригнали, винтами откопали и пустили по реке, вместо захоронения. Замаскировали. Волной от винтов смыли все, что там было. Я встречал раскулаченных ссыльных. Когда первый этап привезли в Колпашево, там никакой ни город, ни селение было, куда их привезли. Во-первых, пока привезли, много умерло стариков и детей на баржах. Во-вторых, когда выселяли их, так мешков пятьдесят муки, пару мешков соли на всех дали и все. Им не давали с собой брать ни топоров, ни пилы, ни косы.

Выселили их, уже дело было к осени, мор был страшный. К весне было людоедство, в уборную из барака боялись по одному выходить. Только два-три человека. А иначе из кустов хватают, и все. Это мне рассказывал выживший. Он там был восемнадцатилетним, моложе других. А потом ему удалось оттуда убежать. А так там все погибли из их деревни и из этого этапа.

У нарядчика, это еще не ссыльные были, а лагерь был в Колпашево, так у этого нарядчика весь баян или гармошка была забита золотыми зубами от покойников. Там страшнейший произвол был".