Тревога о судьбе записок

 

Ведь когда Сталин фабриковал свою рукопись двух центров в Смольном, то он вызвал к себе двух картотетчиков из Ленинградского управления. Я это пишу. Один имел ящик с троцкистскими документами, с карточками, а другой с зиновьевцами. Кроме того, ему передал, вероятно, Медведь список на двадцать два оппозиционера, которых Медведь предложил Кирову арестовать. А Киров отказался, не дал ему санкции. Но этот список был у Сталина. Вот эти два картотетчика, когда я расследовала убийство Кирова, они уже были полковники или подполковники, не сержанты на картотеках. Они присутствовали, когда Сталин фабриковал рукопись, они были при этом, и они мне написали. Этого нет.

Во-вторых, эту рукопись мне вручил заведующий личным архивом Сталина. Когда я с Кузнецовым пришла, этот архив находился в Кремле, в полуподвальном помещении, весь он заставлен огромными сейфами от пола до потолка. Когда мы пришли и нам открыл этот заведующий архивом - представьте себе, разве мы могли там что-либо найти сами? Конечно, нет.

Он говорит: "Пожалуйста, все в вашем распоряжении". А что мы можем? Как мы найдем то, что нам надо? Я говорю, это нужно для нашего народа, для наших потомков. Мы должны во что бы то ни стало раскрыть тайну убийства Кирова. Он выслушал это молча и ушел. А на другой день, когда я пришла опять, он мне подал эту рукопись.

Рукопись самого Сталина. Конечно, я сняла фотокопию и прокуроры, которые мне помогали, сказали, что, товарищ Шатуновская, хотя вам дали в архиве личном Сталина, вы все-таки устройте почерковедческую экспертизу. Позвоните Руденко. Он пришлет. И пришел, по-моему, Арсентьев, он

 

был во главе. И они сделали почерковедческую экспертизу. А как? Они сказали - дайте нам документ. Подписанный им лично. Тогда мы будем сверять и удостоверять, что этот документ тоже, хотя он и не подписан, но принадлежит его руке.

Значит, я опять обратилась к заведующему личного архива Сталина. Он дал такой документ, написанный Сталиным и подписанный им. А эта рукопись не была подписана. И тогда они сличили почерка.

А теперь Катков заявляет, что это не рукопись Сталина, а рукопись Ежова. Значит, они сфабриковали другую экспертизу. Фотокопию и копию экспертизы я приложила к итоговой докладной записке. Так же, как в этой итоговой докладной записке я процитировала письмо Софьи Львовны. И документа КГБ о количестве репрессированных тоже нет.

Я говорю Каткову: - Если исчезла справка из КГБ, и ее нет, то нынешний Крючков, который там сейчас в КГБ, обязан предоставить копию. Такую сводку послали в свое время в комиссию в Политбюро. Значит, у них должна была остаться копия.

Нет, он дает другие цифры.

Вы запрашивали Крючкова? - спрашиваю. Если другие цифры, то какие? Ничего мне не ответил.

Я говорю: - Ну что же вы мне говорите, что Ежов, когда два свидетеля, два работника НКВД, ленинградские картотетчики, подтвердили, что он в их присутствии фабриковал эти центры.

Этого нет. Значит, это тоже уничтожено.

Вот я же тебе рассказала про Катынь. На что они способны. Они трупы могут выкопать и подделать. Трупы выкапывают, а уж бумаги-то, да они что хочешь с бумагами сделают.

Наумов тоже спрашивал, ведь Наумов пришел после того, как я в сентябре написала второе письмо.

О том, что у меня вызывает большую тревогу, что Климов и Сердюк... -это ведь было уже в первом письме. Его взялся передать один человек из Главлита. Он не передал, а передала Катя Андруканис. Она с Наумовым была связана по фильму о Бухарине. Он курирует, ходит и смотрит. Это было уже в декабре. А я писала в сентябре.

После этого Наумов ко мне пришел. Мы сидели с ним, беседовали. Он сказал, что все это нужно очень внимательно расследовать, проверять. А затем он мне сказал, что он доложил Яковлеву. А правда это или нет, я не знаю. И говорил мне, что он придает очень большое значение тому, что я написала, и якобы Яковлев придает им такое же.

Потом, по словам Каткова, Яковлев поручил Пуго, а Пуго ему. Когда я из беседы с Катковым и его двумя прокурорами поняла, что все уничтожено, и они торжествующе об этом говорили, вроде бы я сама какую-то

 

фальшивку написала - ничего этого нет, никакого совещания не было, сводки нет такой и так далее - я написала второе письмо, где перечислила, какие документы уничтожены. По словам Каткова их нет, значит они уничтожены. Тогда Наумов сказал - ну раз они так некомпетентно подошли к этому вопросу, мы все возьмем в свои руки.

Они взяли в свои руки и опубликовали на основании этих подлогов в седьмом номере "Известий". Я больше не стала Наумову ни звонить, ни разговаривать. Зачем мне с ним говорить.