РЯБЧИКА ПОДМЕНИЛИ

 

Иван Иванович Яблецкий был восторженным патриотом Жмеринки. С тех пор как он стал моим соседом по нарам, на протяжении многих вечеров с гордостью и любовью он рассказывал мне о величии и достопримечательностях своей Жмеринки. Ему было немногим более пятидесяти, но выглядел он старше. К тому же был туг ha ухо. Разговаривая с ним, надо было кричать, что быстро утомляло, поэтому я предпочитал слушать, не раз засыпая под его монотонный полушепот. Когда его рассказы о Жмеринке порядком мне надоели, я попросил, чтобы он рассказал что-нибудь о себе самом.

— О себе мне, пожалуй, и рассказывать нечего! — возразил он. — Одни неудачи! Вся жизнь как-то вышла кувырком. Взять хотя бы молодость. Гулял я с девушкой Оксаной. Очень была хорошая девушка. Красивая, веселая, неутомимая плясунья, песенница редкая. Меня очень любила. Ну, думаю, женюсь — лучшей и желать нельзя. В Жмеринке в то время я был новый человек — никого не знал. Поэтому стал наводить справки о семье Оксаны. И что ж ты думаешь, отец и мать ее оказались нищими, живущими на подаяние. Хотя и сам я был далеко не богатым, но, посуди, жениться на дочери нищих было неловко. Стыдным и позорным это считалось в ту пору. Тяжело мне было, но я решительно порвал с Оксаной.

Несколько месяцев спустя она вышла замуж за другого. На свадьбу был приглашен и я. Любопытно, думаю, какие бывают свадьбы у нищих. Прихожу. Смотрю, свадьба как свадьба. И покушать, и выпить есть чего. На невесте подвенечное плате, очень дорогое. Музыкантов — хоть отбавляй, так как нищие со всей Жмеринки собрались сюда со своими инструментами.

Сел я в сторонке, кушаю куриный холодец, пью понемногу и наблюдаю. Как обычно делается, стали одаривать молодых. Нащупал я в кармане приготовленный для этого полтинник, жду, пока подойдут с тарелкой. Когда подошли, вынул я свой полтинник, кладу на тарелку, смотрю — а там ни одной серебряной монеты. Все десятки и пятерки золотые! Со стыда я чуть не провалился. Вышло так, как будто на свадьбе один я нищий, остальные все побогаче меня. Но главный удар мне был еще впереди. Неподалеку от меня сидел отец невесты. Когда с тарелкой подошли к нему, он вынул целую горсть золотых монет и положил их на тарелку. Столько денег я отроду не видел. Вот тебе, думаю, и нищий...

 

И так мне обидно стало и за себя, и за свою глупость и утерянное счастье! Встал я незаметно из-за стола и убежал со свадьбы. Целый месяц после этого ходил я мрачный и злой.

Много лет спустя я почти то же пережил из-за другой свадьбы. На этот раз я сам выдавал замуж дочь. Ею я только и жил. Учил, одевал, баловал. И вот пришло время выдавать ее замуж. Сватался на нее помощник паровозного машиниста. Трезвый, работящий, одним словом, хороший парень. Спрашиваю дочь: «Как, Любочка, выйдешь, или погуляешь еще?» Она отвечает:

- Он хороший парень, но сейчас арестовывают много рабочих. Выйдешь, а его заберут. Лучше я подожду, или выйду за военного.

- Умница, — говорю, — дочка, я сам об этом и не подумал.

Вскоре вышла Любочка за военного. И что ж ты думаешь, двух месяцев не прошло, как его арестовали. А первый жених и до сих пор, очевидно, на воле.

В том же 1937 году был арестован и я. Это был какой-то сумасшедший год. У нас ездили на грузовике ночью от дома к дому и забирали всех мужчин. Видимо, говорю я жене, очередь дойдет и до нас. Так и вышло: меня забрали.

На допросах мне опять повезло. Иных арестованных неделями избивали и калечили. Некоторые с ума сходили. А меня только два раза поколотили, я сразу все подписал. И, как видишь, отделался только барабанными перепонками. И то, нужно сказать, я до ареста еще начал терять слух. Это у меня профессиональное — я ведь кузнец.

- За что же тебя колотили и осудили? — спросил я.

- За что?! Ты что — дите неразумное или с неба только что свалился, не понимаешь, за что сейчас людей мордуют?

- Нет, не понимаю.

- Ты послушай, что старые люди говорят.

- А что они говорят?

- Говорят, что в Кремле рябчика подменили.

- Какого рябчика?

- Да ты что, не знаешь, кто рябой в Кремле?

- Сталин?

- Ну, Сталин, будь он трижды проклят!

- Кто же его подменил?

- Кто, кто. Кому надо, тот и подменил. Ты соображай. Взять нас нахрапом, в открытую, в первые годы революции, они не смогли. И сейчас мировая гидра поднять свой народ против на шей страны не в силах, потому и прибегла к хитрости. Одного рябчика в мешок, а другого подсунула на его место в Кремль. И теперь орудует изнутри. Мутит, крутит, сталкивает лбами. Земли и фабрик хотели? Вот вам и земли, и фабрики. Получайте и свободу, от которой у вас будут трещать ребра и лопаться барабанные

 

перепонки.

- Диканька далеко находится от вашей Жмеринки? — спросил я.

- Не очень, а что такое?

- Там, по утверждению Гоголя, водились черти. Вероятно, теперь они к вам перекочевали.

- Умничаешь и зубоскалишь, а чем ты можешь оправдать, нет, даже не оправдать, а объяснить это всеобщее распятие народа? Столько пакостей ни один черт сделать не в состоянии. Ну, ладно, спи себе, знай. Втравил ты меня в разговор, могут еще десятку добавить, — вдруг забеспокоился Иван Иванович. Натянув на себя бушлат, он повозился некоторое время на жестких нарах и затих — заснул.