ТЕТЯ КАТЯ

Павел Жиба, двоюродный брат моей бабушки Гюльфидан, умер, оставив молодую жену с двумя малолетними детьми — мальчиком и девочкой. У Яхьи и Гульфидан еще не было своих детей, и они удочерили двухлетнюю Катю (родилась она в 1886 году).

В доме деда еще жила овдовевшая бездетная сестра бабушки, были там всегда и другие родственники. Катя росла в большой и дружной семье. Ее, сироту, очень баловали. Она была чуть старше моего отца и больше всех его любила. Вместе с

ним шалила, участвовала на равных во всех его затеях. Подросшую Катю дед устроил в гимназию. Она несколько раз сходила на занятия и бросила — учиться ей не понравилось. В доме все были расстроены, но давить на нее не стали — Катя всегда отличалась своенравием. Прошло еще несколько лет, и она превратилась в очаровательную девушку — чуть выше среднего роста, стройную, голубоглазую, со светлыми, вьющимися волосами. Появились и кавалеры, но она ни на кого не обращала внимания. Пока не познакомилась с одним молодым грузинским князем...

Откуда он взялся, никто не знал, возможно, где-то увидел Катю и влюбился. Часто на своем фаэтоне подъезжал к дому, искал встречи с ней. Однажды, когда она вышла на прогулку, князь преградил ей дорогу. Учтиво поклонился, представился. Девушка смутилась — он произвел на нее большое впечатление. Молодые люди стали встречаться.

Бабушка вскоре заметила, что Катя постоянно куда-то спешит, да и одеваться стала более тщательно. Она проследила за ней, навела справки и обо всем рассказала деду. Выяснилось, что князь — человек взбалмошный, игрок и волокита. О нем шла дурная слава. Кроме того, он был немусульманином. Дед с бабушкой всполошились и решили поскорее выдать Катю замуж за пределами Сухума.

Бабушка отправилась в Новые Гагры к своим знакомым, которые представили ей молодого турка — Османа Хамзи-оглы, который совсем недавно приехал в Абхазию. Высокий, стройный и вежливый парень пришелся Гульфидан по душе. В следующий раз в Новые Гагры они поехали вместе с Катей. Предприимчивые старшие как будто случайно познакомили молодых людей, они друг другу понравились, и вскоре их посватали.

Осман почти не знал русского языка, но не растерялся, приобрел несколько лошадей и стал чаландаром. В Гаграх шло бурное строительство дорог и жилых домов. Для покрытия крыш требовались тонкие дощечки (дранка), которые изготавливались в высокогорных районах, где росли подходящие деревья. Их рубили, пилили на тоненькие полоски, которые

потом сушили и вывозили в город на лошадях и ослах. Погонщики по-турецки назывались чаландарами. Каждый день, пешком, подгоняя навьюченных животных, они поднимались в горы по узкой, довольно опасной тропинке с провизией для рабочих, а потом, забрав очередную партию груза, спускались обратно.

Летом на отдых в горы целыми семьями отправлялись и местные жители. Я дважды с тетей Катей и ее дочерью Генусой поднималась туда с чаландарами. Шли очень медленно и осторожно. Тропинка начиналась с Гагрского ущелья. В поход выступили с рассветом. Вначале шли животные, за ними — мы. Сначала путь лежал через густой лес — красота вокруг необыкновенная. Затем лес редел и появлялись большие кустарники, почти как деревья по высоте, а на них красивые цветы, похожие на розы. Это место называлось «Яз-гюльген», по-турецки «Летние розы». Тропинка вилась как змея. На большой высоте начинались скалы, здесь лес становился совсем редким — мы добирались до «Таш-баш», то есть «Камень-головы». Становилось страшно. Дальше деревья и кустарники вновь сгущались, так что трудно было различить идущих впереди. Несмотря на усталость, я любовалась растениями, которых не встретишь в городе, — они как-то по-особенному пахли. Так мы шли до позднего вечера. Казалось, дороге не будет конца.

Наконец добирались до вершины. Перед глазами открывалась огромная сказочной красоты поляна, покрытая сочной травой и цветами, прямо посредине была глубокая впадина, на дне которой сверкало в солнечных лучах озеро. Вся усталость вмиг улетучивалась, дышалось необыкновенно легко, хотелось есть. На поляне стояло несколько деревянных домиков для отдыхающих и для тех, кто заготавливает лес. Здесь же жили пастухи. У них можно было купить мясо, молоко, сыр. Неподалеку от этого места было другое озеро с теплой, целебной водой. Оно называлось «Чауш-су», то есть «Вода Чауша», в честь пастуха по имени Чауш-оглы, который его обнаружил. Здесь можно было принимать ванны под ласковыми лучами солнца.

Помню еще, что там был радиорепродуктор, заводили патефон. Играла музыка, отдыхающие кружились в вальсе на танцплощадке. На поляне был еще один домик, очень уютный, который носил имя Нестора Лакоба — руководителя Абхазской Республики. Иногда он сам, большой любитель охоты, поднимался сюда с друзьями на отдых. Глядя на этот скромный домик, я, в то время еще ребенок, не могла даже вообразить, что через несколько лет стану членом семьи этого человека...

Но вернемся к истории моей тети Кати. Осман Хамзи-оглы благодаря неустанному труду скопил наконец приличный капитал и мог теперь жениться. Сыграли пышную свадьбу, на которой почетным гостем был сам принц Ольденбургский. Подаренный им чайный сервиз до сих пор хранится у внучки Екатерины Павловны — Зульфии Авалиани. Недалеко от моря, у подножья горы в Новых Гаграх дед купил для молодоженов большой участок земли и заложил на нем дом с бельэтажем, а кроме того, дал значительную сумму денег для завершения строительства и приобретения мебели и других необходимых вещей.

Тетя Катя была от природы умна и практична и сумела наилучшим образом распорядиться своим приданым. Закупила саженцы цитрусовых, других фруктовых и масличных деревьев, и уже через несколько лет дом утопал в зелени: в саду зрели апельсины, лимоны, мандарины, маслины достигали огромной высоты и были сплошь усеяны зелеными плодами. Для уборки урожая нужны были рабочие руки. Рабочих она щедро награждала, поэтому у нее все трудились охотно. Большую часть собранного урожая Екатерина Павловна сдавала государству, а потом значительную часть этих денег тратила на благотворительность: посылала молодых абхазов учиться в Москву, Ленинград и другие города России, помогала нуждающимся, но мудро не забывала и местное начальство, щедро одаривая его фруктами.

Кроме того, она сумела переселить несколько абхазских семей из дальних районов Абхазии поближе к Сухуму и Гаграм. По ее примеру и с ее помощью здесь появилось много

цитрусовых садов. С некоторыми семьями она породнилась по абхазскому обычаю. Это делалось просто: собирались гости с той и другой стороны, и совершался обряд братания — нужно публично признать себя, например, братом и сестрой и с этого момента делить радость и горе. А еще на своем участке тетя Катя приютила многодетную греческую семью. Впоследствии они стали близки как родственники. Через несколько лет двое из этой семьи уехали в Грецию и оттуда часто присылали тете посылки.

Постепенно слава об Екатерине Павловне и ее добрых делах распространилась по всей Абхазии. К ней стали приходить и приезжать за помощью крестьяне, обиженные местным начальством. Решительная и смелая, она не боялась обращаться к властям за помощью пострадавшим. Как ни странно, с ней считались и даже ставили в пример другим. Долгое время новая власть ее, богатую женщину, не ущемляла, настолько она была популярна. Да и кто из тогдашних советских начальников не побывал в гостях в ее доме!

Тетя Катя своевременно приняла советское подданство, стала писаться абхазкой и носить фамилию своего родного отца — Жиба. Тем не менее нашу семью она не забывала, очень гордилась тем, что воспитывалась в нашем доме, и, когда настали трудные времена, всегда помогала нам и другим своим близким.

Осман бросил чаландарство и начал управлять хозяйством. Их единственная дочь Генуса вышла замуж за ответственного работника милиции Северьяна Авалиани, у них родилось двое детей.

Вскоре тетей Катей заинтересовался сам Нестор Аполлонович Лакоба. Вот как произошло их знакомство. В период коллективизации обиженные крестьяне пришли к Екатерине Павловне с просьбой помочь им. Тетя Катя, недолго думая, собрала все крестьянские жалобы и отправилась в Сухум прямо к председателю ЦИ К, то есть к Лакоба. Ее не пропускали в здание. В это время ко входу подъехала машина, в которой был сам Нестор Аполлонович. Увидев, как женщина настойчиво требует пропустить ее к Нестору Лакоба по неотложно-

му делу, он подошел, взял ее под руку и повел к себе. От неожиданности она растерялась, но быстро пришла в себя, уже на ходу стала возмущенно рассказывать о том произволе, который творится в отношении крестьян, и попросила вмешаться. Лакоба внимательно ее выслушал, обещал все проверить и помочь.

С тех пор они подружились. Тетя Катя часто бывала у Нестора дома и всегда рассказывала ему о беспорядках и отклонениях от закона, которые, увы, происходили все чаще.