- 108 -

ГИБЕЛЬ НЕСТОРА

 

На второй или третий день после возвращения Нестора, Сарии и Эмды из Москвы в декабре 1936 года (это было 24 или 25 декабря) позвонили из Тбилиси — Нестора Аполлоновича хотел видеть Берия32. Этот неожиданный звонок встревожил Нестора. Ему очень не хотелось ехать, но отказаться он не мог. Сария тут же привычно стала собираться в дорогу, однако Нестор строго сказал, что на этот раз он поедет один, только со своим шофером. Сария горячо стала возражать.

 


32 Н. А. Лакоба и секретарь Абхазского обкома партии М. Гобечия были вызваны в Тбилиси в ЦК КП Грузии телеграммой Л.П. Берия 25 декабря 1936 г.

- 109 -

Между ними возник спор. Впервые я видела Нестора таким сердитым. Он бросил быстрый взгляд в нашу сторону (я, моя свекровь и Назия оказались невольными свидетелями этой непривычной для нашего дома сцены) и сказал:

— Надоело слушать, что моя жена — мой телохранитель, никуда меня одного не отпускает!

На этот раз никакие уговоры не заставили его изменить свое решение. Подъехала машина. Сария, расстроенная, остановилась у двери на лестничную площадку. Нестор Аполлонович стал спускаться вниз. Не прошло и минуты, как вдруг с улицы раздался оглушительный выстрел. Сария страшно закричала и в ужасе, не помня себя, помчалась вниз по лестнице, мы все за ней. У двери стоял улыбающийся Нестор, держа в поднятой руке пистолет. Он крепко прижал к себе перепуганную Сарию и сказал:

— Я сейчас убедился в том, что, если со мной что-нибудь случится, ты, Сария, будешь горько плакать.

Потом быстро сел в машину и поехал на вокзал. Больше мы его живым не видели.

На следующую ночь зазвонил телефон в кабинете у Нестора — это был специальный телефон, с особым устройством, он очень громко звонил, слышно было отовсюду. Трубку взяла Назия. Звонили из Тбилиси, она поняла только, что кто-то умер. Через какое-то время снова раздался звонок, и снова Назия услышала, что надо сообщить семье покойного, но о ком шла речь, не разобрала. Сария тоже проснулась. Она вышла и стала расспрашивать Назию, кто звонил и кому. Назия сказала, что кто-то умер в Тбилиси, но она не расслышала кто. Чтобы как-то унять тревогу, потому что о сне уже никто не думал, Сария вышла вгалерею покурить, открыла окно и вдруг увидела во дворе людей. В. Лакоба, В. Ампар, К. Семерджиев и другие стояли с обнаженными головами... При виде Сарии все зарыдали, и тогда она закричала... На этот крик сбежались все домашние — было около семи часов утра. Сария рвала на себе волосы и беспрестанно повторяла:

— Кто его убил? Как это случилось?

 

- 110 -

Мужчины рыдали в голос, никто не мог говорить. Двор и дом мгновенно заполнились людьми. Горе было внезапное, неожиданное для всех и потому особенно страшное. Я тут же позвонила на СухГЭС и вызвала мужа. Сария и Рауф, прижавшись друг к другу, плакали, Сария сквозь слезы успокаивала сына:

— Рауфчик, не бойся, нас в беде не оставит Иосиф Виссарионович.

Бедная Сария еще не догадывалась, откуда исходит основное зло...

Вечером Сария с Эмды и несколькими близкими родственниками выехали в Тбилиси. Траурный поезд они встретили в Самтредиа. Гроб сопровождали секретарь ЦК КП Грузии Георгий Стуруа33 и другие люди, чьи фамилии я не запомнила. На каждой станции поезд встречали толпы народа — вся Абхазия оплакивала своего любимого руководителя. Сухумские улицы были запружены людьми. Гроб, который на руках несли к дому Лакоба родные, друзья и совершенно посторонние люди, установили в гостиной. А народ шел и шел...

Мать Сарии, оплакивая зятя, вспомнила, какое зловещее впечатление произвел на меня Берия при первой встрече. Она сказала:

— Моя молодая невестка Адиле, еще ребенок, с первого взгляда разгадала его и испугалась, а мы принимали этого очкастого змея как дорогого гостя.

Она произнесла это по-абхазски. Кто-то из стоявших рядом спросил меня:

— Что она говорит?

Я, в забытьи от горя, не задумываясь, перевела ее слова. Это было моей большой ошибкой. Конечно, нашлись люди, поспешившие поставить об этом в известность «лучшего друга абхазского народа» — Берия. Прошло совсем немного времени, и мне припомнили этот эпизод.

Ночью Сария попросила оставить ее одну с покойным. Тогда же она пригласила Ивана Григорьевича Семерджиева34 (он был заместителем наркома здравоохранения), чтобы тот

 


33 Стуруа Георгий Федорович (1884-1956). С 1925 г. секретарь Абхазского обкома КП(б) Грузии. Нарком юстиции и первый заместитель председателя Совнаркома Грузинской ССР. В 1942-1948 гг. председатель Президиума Верховного Совета Грузинской ССР.

34 Семерджиев Иван Григорьевич. В 1922-1928 гг. нарком здравоохранения ССР Абхазии. С 1928 г. начальник Главного курортного управления и заместитель наркома здравоохранения ССР Абхазии.

- 111 -

произвел вскрытие и установил причину смерти. Семерджиев после тщательного осмотра заявил, что Нестор отравлен цианистым калием (через несколько дней Семерджиев исчез, домой он больше не вернулся)35. Утром нас, узкий круг родных, поставили об этом в известность.

На следующий день гроб с телом Нестора Аполлоновича был перенесен для прощания в Сухумский драматический театр. Круглые сутки через огромное фойе, задрапированное черным бархатом, шли люди, рыдания заглушали траурную музыку. Смерть Нестора вся Абхазия восприняла как личное горе. Было такое ощущение, что с его гибелью для всех нас закончилась одна эпоха и неотвратимо наступает другая.

Хоронили Нестора Аполлоновича в Ботаническом саду. На траурном митинге выступали члены абхазского правительства, гости, приехавшие из других республик, друзья и соратники. Выступила первая абхазская летчица Мери Авидзба36, которая в конце митинга поднялась на самолете в воздух и кружилась над тысячами скорбящих людей. Это было так неожиданно, величественно и трагично...

Телеграммы с выражением соболезнования лежали неразобранными кипами, чтобы их все прочесть, не хватило бы и дня. Принимать их Сария поручила мне, и я едва успевала расписываться в получении. Эти телеграммы были со всех концов Советского Союза, а также из Германии, Турции, других стран. Я даже не предполагала, что Лакоба пользовался такой известностью за пределами Абхазии. Не прекращались телефонные звонки — знакомые и незнакомые люди спешили выразить свое сочувствие семье покойного. Лишь от Сталина не было ничего, никакого отклика, и это приводило Сарию в отчаяние. Она заставляла меня вновь и вновь внимательно просматривать тексты телеграмм и подбегать к телефону. Тщетно: Сталин молчал, и это было плохим предзнаменованием.

Некролог напечатали центральные, республиканские и местные газеты. Из Тбилиси привезли около сотни фотографий, сделанных во время траурной церемонии, которая проводилась вначале там. На одном снимке запечатлен стоящий с венком у гроба Берия, скорбящий, склонивший голову над

 


35 И.Г. Семерджиев в действительности был арестован полгода спустя, в июне 1937 г. (Лакоба С.З. Очерки...; с. 127). Брат И.Г. Семерджиева, Григорий Григорьевич, также знал об отравлении Н.А. Лакоба. 7 января 1937 г., на седьмой день после торжественных похорон, бюро Абхазского обкома партии по указанию Берия приняло строго секретное постановление, в котором говорилось, что в связи со смертью Лакоба в Абхазии «имеет место антисоветская провокация враждебно настроенных националистических элементов». На этом же заседании заведующий спецлечсектором Наркомздрава Абхазии Г.Г. Семерджиев был снят с работы «за попытку дискредитации опубликованного в печати официального врачебного акта вскрытия покойного Н. Лакоба». НКВД Абхазии было предписано привлечь Г. Г. Семерджиева к ответственности.

36 Авидзба Мери Хафизовна (1917—1986) — первая абхазская летчица. В 1935 г. поступила в Азово-Черноморскую Государственную авиационную школу в Батайске (Высшая летная школа им. П.И. Баранова). С 1936 г. летала самостоятельно на различных типах самолетов. С начала войны находилась на фронте в составе 46-го гвардейского ночного бомбардировочного женского авиаполка, Таманской женской авиационной дивизии, летала на военных самолетах «У-2» штурманом. Была ранена, но смогла посадить самолет. Награждена многими правительственными наградами.

- 112 -

телом человека, которого сам же и убил. На других фотографиях он стоит в почетном карауле, идет за гробом. В Сухум на похороны он, видимо, приехать не решился.

Водитель Нестора (потом я узнала, что он также был его телохранителем) подробно рассказал Сарии и моему мужу, как все произошло. Позже это стало известно мне и другим близким. Встреча Нестора с Берия в Тбилиси была необыкновенно бурной — они крупно поссорились. Нестор вернулся в гостиницу очень возбужденный, долго не мог успокоиться, а спустя некоторое время позвал шофера и сказал, чтобы он его всюду сопровождал, не отходил ни на шаг.

Немного успокоившись, Нестор Аполлонович сел за стол и стал просматривать газеты. Вдруг раздался телефонный звонок. Он нехотя поднял трубку — звонила Марта Виссарионовна, мать Берия.

— Нестор, — сказала она, — пожалуйста, приходи к нам на обед. Я приготовила жареную форель, знаю, что ты ее любишь. Приходи, я тебя очень прошу.

Лакоба довольно резко отказал ей и повесил трубку. Водитель услышал, как при этом он послал кого-то к черту.

Прошло немного времени, кто-то постучал в дверь. Когда открыли, на пороге стояла Нина, жена Берия. Со слезами на глазах она стала умолять Нестора приехать к ним хотя бы на ужин. Сказала, что кабинетные ссоры и споры не должны сказываться на их семейных отношениях, что они остаются, как всегда, друзьями. Уговаривать Нестора Нине пришлось долго, однако в конце концов ему пришлось уступить и они все вместе отправились к Берия домой. Там был накрыт стол, но Нестор от еды отказался. Нина настойчиво предлагала что-нибудь поесть, затем принесла жареную форель. Лакоба съел кусочек рыбы, выпил немного коньяку, больше он ни к чему не притрагивался. Минут 10—15 спустя он стал жаловаться, что ему дурно и кружится голова, и поспешил уехать. В машине по-абхазски сказал шоферу: «Сыршит».*

 


* Убили (абхаз.).

- 113 -

«Мы вернулись в гостиницу, — продолжал свой рассказ водитель, — не успели раздеться, как приехала машина за Нестором Аполлоновичем. Тут же раздался телефонный звонок. Тоном, не терпящим возражений, Берия потребовал, чтобы Нестор Аполлонович приехал в оперный театр, где должны были давать какую-то новую оперу. Ему пришлось пойти, я отправился с ним. Самочувствие у него было неважное».

После первого акта Берия пригласил Лакоба в комнату для гостей, находящуюся за ложей. Там уже собралось несколько человек. Подали по рюмке коньяку. Все выпили стоя. Вдруг рюмка выпала из рук Нестора, а сам он упал без чувств. Его сразу отвезли в гостиницу, а потом в больницу. Берия приставил к нему своего врача, а водителя Нестора Аполлоновича выставил за дверь. Больше его к Нестору не подпустили. В полночь Лакоба скончался, к утру его тело анатомировали. Так, рыдая в голос, шофер закончил свой страшный рассказ.