- 116 -

Страшные годы

 

Будто жизнь на страданье моя обречена;

Горе вместе с тоской заградили мне путь;

Будто с радостью жизнь навсегда разлучена,

От тоски и от ран истомилася грудь.

Будто в жизни мне выпал страданья удел;

Незавидная мне в жизни выпала доля,

Уж и так в жизни много всего терпел,

Изнывает душа от тоски и от горя.

Сергей Есенин

 

Простите меня, дорогие мои сестры, если в моих воспоминаниях вы встретите какие-нибудь неточности, Простите, так как они не искажают сущности описываемых мною фактов, событий.

Как на ветру, просевая сорную пшеницу, освобождают чистые зерна от мякины, так и мои воспоминания просеяны временем, жизнью.

Осталось существенное, чего не может стереть ни время, ни люди, разве только смерть.

Родина моя - село Ольгинка, растянувшееся двумя улица: ми вдоль Бурлука. Хаты деревянные, снаружи обмазанные глиной и окрашены в белый цвет тоже глиной. Крыши соломенные. Было немало и кирпичных домов под железом и даже двухэтажных. Таким я знал свое село до 1937 года. Улицы прямые, сараи в основном плетневые, как и ограды огородов. Деревьев мало.

Что же мне запомнилось из моего детства до 1929 года? В десять лет (в 1929 году) детство мое кончилось.

Помнить события, очевидцем которых я был, рассказы родителей, взрослых мне посчастливилось с 6 лет.

В погожие весенние и летние сумерки, когда над селом поднималась вечерняя пыль, взбудораженная стадами овец и коров, вернувшихся с пастбища, когда во дворах утихал лай собак и разноголосый птичий говор, на улицах села начиналась новая жизнь.

 

- 117 -

Девушки и парубки собирались где-нибудь у амбаров или ветхих плетней, усаживались на гладких старых бревнах и вели задушевные тихие разговоры, часто переходившие в шепот или в веселый смех.

Утолив жажду в пересказе дневных новостей кто-нибудь запевал знакомую песню:

"В огороди верба рясна,

там стояла дивка красна..."

Дружно, как весенние ручейки, сливались звонкие голоса девушек и уже напевно, с грустным оттенком, они плыли, нарушая глухую тишину деревни.

Парни подхватывали:

"Бона красна щей вродлыва,

ии доля нэ щастлыва... "

Нарушался покой стариков, они вспоминали свою молодость, свои песни, свои посиделки до вторых петухов.

Не успевали угаснуть звуки одной песни, а девушки запевали другую.

Иногда песни одной компании молодежи перекликались с песнями другой. А случалось и так, что одну и ту же песню подхватывали в нескольких местах и тогда она, как эхо, переливалась с одного конца деревни в другой. Русская деревня пела, жила и пела.

В песнях своих несла она радости и горе, неуемную тоску и печаль.

Может быть в эти годы деревенская молодежь в новой жизни узрела и почувствовала душевную свободу и радужное будущее своей жизни.

Военные годы, затем гражданская война основательно разорили деревню. А после голодного 1921 года - урожай, люди наелись хлеба, получили землю и возможность свободно на ней трудиться. Появилась ощутимая радость полезного труда.

В осенние дни, когда с полей свозили на гумно связанную в снопы пшеницу, ячмень, лен, коноплю, овес, начинался сезон молотьбы.

На гумне устанавливались молотилки, собирались на помощь соседи и с рассвета дотемна не утихал шум машины.

 

- 118 -

Молодые женщины и девушки граблями и лопатами убирали из-под молотилки зерно, волокли его под веялки. Мужчины и парубки подавали снопы, штылями сносили в скирду солому, увозили в амбар очищенное зерно. И только поздно вечером умолкал гул барабана. Подростки распрягали лошадей и верхом уводили их по домам, а парни и девушки, наскоро отряхнувшись от пыли и умывшись холодной водой, собирались группами и с песнями шли к хозяину на ужин.

По звукам вечерних песен на селе можно было определить, где уже закончилась молотьба.

Коротка в Северном Казахстане осень. Каждый хозяин спешил быстрее убрать урожай: скосить, вручную связать в снопы, поставить в копны, свозить в село, обмолотить. Осень для мужика была самая трудная пора года - страда.

Наступала зима. Зимой мужик отдыхал. Свадьбы больше справляли в зимнее время. А когда морозы крепчали, молодежь собиралась у каких-нибудь старичков на посиделки. Приносили топливо, керосин, а если его не было - бараний жир для каганца. Девушки брали с собой пряжу, шитье, вязание, вышивание. А парни приходили побалагурить, а потом проводить свою девушку домой. Усаживались парни, как правило, на полу, другого места им не оставалось - скамейки и лавки занимали девушки. Нередко своим присутствием парни смущали девушек. Замысловатые узоры вышивки гладью или крестом теряли свою прелесть, неровной тянулась нить на веретене или прялке. Глаза девушки чаще останавливались на озорном взгляде своего ухажера.

На посиделках разговор между девушками и парнями приобретал неповторимую таинственность.

Небрежными, а чаще неумелыми фразами тот или иной парень старался привлечь на себя внимание, уже довольно понравившейся ему.

На реплики парней девушки отвечали или молчаливой робостью или смехом, но иногда завязывался разговор, тайный смысл был понятен всем, но об этом вряд ли догадывались переговаривающиеся стороны. А было и так, что девушки едко подшучивали над парнями и те становились предметом развлечения сегодняшней вечеринки.

 

- 119 -

— Настя, правду говорят, что Параска вышивала рубашку Трусану Федору, а носит ее теперь Федор Ивахненков?..

— Про сестру чего не знаю, того не знаю, а вот ты, Микола, как бы не оказался на Трусановом месте.

— Чего так? - смущенно спросил Микола.

— А ты все еще не знаешь? — бойко и с игривой насмешкой спросила Настя.

В комнате все смолкли, только слышно было шуршание веретен да легкий скрип прялок.

— Не знаю, - растерянно проговорил Николай. Присутствующие знают, что Николай ухаживает за Ночовной Марией, знают и то, что Мария к Николаю неравнодушна.

— А ты лучше спроси об том Марию, - говорит Настя.

— Марию, а что, Марию? - совсем растерянно говорит Николай.

Мария в недоумении озирается на подруг, на парней; от неловкого движения она роняет на пол свое рукоделие.

Но трудно теперь остановить Настю, она азартно вошла в роль шутницы.

— Да ты спроси у нее, отчего она свое рукоделие уронила и спроси, кому и что она вышивает?

Смущенная Мария подхватывает и прячет свой узелок, но все успевают заметить кисет с недовышитой буквой "Н".

Парни дружно хохочут, смеются и девушки. У Марии от смущения зарделись щеки.

А смущенный Николай бормочет: "Что тут смешного, если Мария вышивает брату сорочку".

Смех становится громче, смеются все, даже старушка, что до этого дремала на печке.

Николай, наконец, понял, что его попросту разыграли. Он достает из кармана замусоленный кисет, медленно его разворачивает, берет аккуратно гармошкой сложенную бумагу, достает щепотку самосада, сворачивает папиросу, и, сделав первую затяжку дыма, облегченно вздыхает.

Долго не смолкают шутки, смех, а потом наступает такой момент, когда все, досыта наговорившись, смолкают. И тогда в наступившей тишине кто-нибудь из девушек грустно запевает:

 

- 120 -

"Ой там на гори,

ой там на крутой

сидела пара голубей... "

Сначала поют только девушки, а парни несмело бессловно подпевают. И от того, что сильные голоса не дают себе полного простора, а сдерживаются в груди каждого, песня приобретает ту задушевность, которая невольно наводит тревожную грусть молодости, еще не испытавшей разлуки и измены, убитой любви и неутешных страданий.

Слова песни "Разбив, разлучив пару голубив" таинственной иносказательностью в каждом из поющих вызывают сочувствие или сострадание.

На одной из таких вечеринок познакомилась наша сестра Оля со своим будущим мужем Андреем.