- 362 -

ИЗ ПИСЕМ ОТЦА МНЕ

 

В подборке представлены, по возможности полно, письма отца мне из лагеря и Тихоновского инвалидного дома в Караганде. Несколько первых его писем, в интересах композиции, помещены в «общий раздел» для усиления его «многоголосья». Остальные его письма, как мне, так (ниже) и матери, считаю правильным дать отдельно от прочей корреспонденции.

 

Теректы, 9.11.54.

Славный мой Маечек!

Получил твою фотокарточку с пометкой 8.IX.54 вместе с письмом. Фотокарточка, как водится, пошла по рукам. Общее и единодушное заключение: замечательная красавица, и очень похожа на меня. Соответствующий вывод о собственной наружности я сумел бы сделать, даже если не жевал бы вот уже вторую неделю учебника логики для средней школы. Кстати об учебниках и о школе вообще. Я на днях прочёл том писем Чернышевского из Вилюйска и Астрахани и, во-первых, укрепился в своём старом отвращении к школе и школьной науке и, во-вторых, утешился, что ты, хотя и невольно, покончила с этой глупостью.

Я очень рад, что ты занимаешься самостоятельно, в особенности, языками - пригодится.

Твоих приятелей я тут, увы, не встречал, но самый факт их наличия уже позволяет мне, как говорят англичане, «сложить два и два вместе». Хорошо! Твоя «глупая» болезнь меня, конечно, страшно огорчила. Но ведь можно сделать операцию. Главное - помнить, что энтузиазм хорош только в умеренных количествах.

Признаюсь, что карточка твоя мне не совсем понравилась - ты похожа, правда, на мадонну, но сильно изнурённую, перевыполняющую планы. Доченька, спокойнее - жизнь вся ещё впереди.

У меня пока никаких новостей. Но, возможно, будут скоро. Я не работаю совсем, здоров, как никогда, и ни в чем не нуждаюсь. Через пару недель приедет суд, и, если я об него не споткнусь, то ещё через пару месяцев я буду жить-поживать и добра наживать где-нибудь в пределах Средней Азии. Тогда я начну думать, что дальше делать. А пока я читаю, отдыхаю и с нетерпением жду ваших писем. Кстати, поучи свою маму, что мужа забывать - нехорошо - она мне совсем не пишет. Это у неё, наверное, наследственное от Иринушки. Целую тебя, милая, и жму руку твоим друзьям. Твой любящий папа.

 

 

13.4.55

Здравствуй, доченька дорогая!

Как ты увидишь по обратному адресу на конверте, я уже на новом месте и, по-видимому, прочно. Так-то – «человек полагает, а Бог – располагает». Впрочем, место неплохое. Называется инвалидный дом, а скорее похоже на дом отдыха. Кормят хорошо, одевают чисто, постель ослепительно чистая, по сравнению с местом, откуда я прибыл -

 

- 363 -

прямо райская жизнь. Но я не об этом мечтал, и хотя «нет ничего вечного на земле», и это, я уверен, тоже не вечно, но немножко обидно.

А я мечтал уже скоро свидеться с тобою по пути в Москву, мечты эти были нереальны, я это прекрасно сам знал, но всё же какой-то шанс был. Ну, да Бог с ним - мы всё равно увидимся и, я надеюсь, скоро.

Почтовую плотину, по-видимому, наконец, прорвало, и я получаю письма пачками, и в том числе из разных мест получил твой адрес, и я пишу прямо тебе.

Я по-прежнему увлекаюсь науками, вернее, философствованиями по поводу науки. Я, например, твердо решил узнать, наконец, что такое теория относительности, и терпеливо жую статьи, ругающие Эйнштейна, стараясь по цитатам разобрать, в чем дело. Трудно. Только на днях я набрёл на номер журнала "Вопросы философии", в котором велась дискуссия на эту тему. Никогда я так не жалел о своем невежестве, как теперь. Я вспоминаю свою молодость, когда модно было толковать о необходимости «выработать себе мировоззрение», и думаю, что сейчас это даже более необходимо, чем когда-либо. С этого надо начинать.

В Москву приехал один мои старый приятель*. Он видел Иринку, говорил с нею и прислал мне восторженное письмо, посвященное ее красоте, уму и душевным качествам. Правда, человек он увлекающийся, Но и жена его тоже одобряет Ирину. По-видимому, она, действительно, красива. Пишет ли она тебе? И часто ли пишет? Мама к ней относится, судя по письмам, сурово и, думается, несправедливо. Неизвестно, много ли лучше остаться без отца и матери на воспитании черновицких родственников, чем то, через что мы проходим.

Из письма мамы я узнал, что у тебя есть шансы на изменение судьбы в связи с хлопотами о других. Что ж, если мне пока не удалось попасть к тебе, может быть, ты будешь счастливее. Мама меня крепко пожурила за апатию, почему я не похлопотал о справке, т.е., не нашёл кого-нибудь, кто согласен дать обязательство взять меня на иждивение. Но я решил «ждать у моря погоды» - это, по-моему, лучше.

Дорогая моя, не сердись, что я пишу так путано. Письма мне плохо даются. До скорого личного свидания, тогда наговоримся. Привет твоим подругам, целую тебя крепко.

Твой папа.

 

18.5.55

Здравствуй, доченька моя!

Покончив с бюрократическим делами, я могу теперь надоедать тебе «умными» рассуждениями на философские темы. Как я уже грозился в прошлом письме, я разыскал в местной библиотеке книжку стихотворений и поэм Леси Украинки. Я хотел найти источники твоих, по-моему, «зловредных» увлечении (не сердись, Маёчек, папам положено поучать своих детей, залезая иногда для этой благородной цели даже им в

 


* Упоминающийся неоднократно в письмах его лагерный приятель (иногда под инициалами В.П.), живший после освобождения под Москвой, в Клину, отчего и отец туда стремился - Владимир Павлович Эфроимсон (1908-1989) - выдающийся учёный-генетик, противник Т.Д.Лысенко, подвергался репрессиям в 1932-1935 и 1949-1955 гг. Добрые отношения В.П. с нашей семьёй продолжались и в последующие годы

 

- 364 -

душу сапогами). Каюсь, я взялся за эту книжку с предубеждением против автора, - и был приятно разочарован. Прежде всего я обратил внимание на портрет поэтессы на обложке. Да ведь это же типичное лицо нигилистки, т.е. народницы прошлого столетия. И стихи её типичны для этой славной группы, только слегка окрашенные вполне оправданными настроениями её личной трагической судьбы. Да ещё - великорусское народничество заменено «украинизмом», преклонением перед былой «славой» её народа.

Конечно - она не Шекспир. Сонеты Шекспира даже я - безнадёжный тупица в поэзии - прочёл недавно с величайшим наслаждением. Она, по-моему, рядовой, чернорабочий революции, каких было много, и должно было быть еще больше. О художественных качествах её поэзии я, к сожалению, не могу судить по вышеуказанной причине своей тупости, но я полностью солидаризируюсь с её мыслью:

Звездой летучей, искрой быстролётной,

Сияньем молний, острыми мечами

Хотела б я вас вырастить, слова!

Чтоб эхо вы в горах будили, а не стоны,

Чтоб резали - не отравляли сердца,

Чтоб песней были вы, а не стенаньем.

Сражайте, режьте, даже убивайте,

Не будьте только дождиком осенним.

Сжигать, гореть должны вы, а не тлеть!

(Из цикла «Ритмы»).

Где же тут христианская слякоть всеобъемлющей и потому бесстрастной и, т. сказать, казённой любви? Я охотно себе представляю, что в прошлом столетии она могла брать примеры для своих идей в истории первого века христианства. Историческая ценность таких примеров - ничтожна. Но тогда это оправдывалось обстоятельствами, и конкретные христиане не представляли собой такой опасности для свободной мысли, как теперь. Ну, не буду тебя больше огорчать, доченька.

Я надеюсь, что ты найдёшь возможность порадовать меня своими письмами, когда только сможешь, и не будешь брать примера со своей сестренки, которая опять меня забыла. Вот приеду в Москву и выпорю ее, несмотря на её «библейскую красоту», как её описывает один мой приятель.

Напиши, дочка, по возможности, о чем ты думаешь, что ты читаешь, и как твои дела. Приветствую твоих приятельниц и мечтаю о скорой встрече и хорошем разговоре с тобой наедине и «по душам».

Целую крепко твой любящий тебя папа.

 

21.5.55

Милый Маёчек!

Получил сегодня твое письмо от 6.5. и очень, очень сожалею, что в отправленном тебе несколько дней тому назад письме продолжал надоевшую и тебе, и мне дискуссию

 

- 365 -

о христианстве. Теперь мне всё ясно. Мама не напрасно упрекает меня, что я старомоден в своей «нетерпимости к нетерпимости».

Однако я претендую на смягчающие мою вину обстоятельства: в отличие от мамы, я ни разу никого из твоих приятелей не встречал и ничего не знаю о твоей жизни за эти 6 лет, и ещё меньше я знаю о твоей духовной жизни.

С радостью принимаю твоё обещание прислать свои стихотворения. Неверно, что я совсем не люблю поэзии. Недавно мне попались в хорошем переводе сонеты Шекспира, и я был прямо потрясён ими. Сейчас я, тоже в переводе, перечитываю «Избранное» Уолта Уитмена. Очень хорошо!

Дяде Борису я не писал, потому что название города и республики всё же недостаточно для того, чтобы письмо дошло, хотя, возможно, что он по своему званию достаточно известная в городе личность. Но я написал снова в Керчь по адресу Розы, а фамилию указал девичью, так как забыл фамилию её мужа. Думаю - дойдёт. А вообще мне ничья помощь больше не нужна. Как я уже тебе писал, я использовал справку Ирины и теперь жду ответа Москвы. Думаю, что ответ будет положительный. Мой приятель, который подал своё заявление раньше, уже едет домой и даже получил паспорт. Если и я получу паспорт, я поеду прямо к тебе на свидание. Там мы доругаемся.

Здоровье моё, Маечка, прекрасное. Не пишу о своём сердце и желудке ничего потому, что решительно нечего о них писать. Сердце у меня, вероятно, такое же, как было шесть лет назад, а желудок, безусловно, много лучше. Шесть лет тому назад мне доктор обещал, что я умру лёгкой смертью - лягу спать и не проснусь. С тех пор я каждое утро просыпаюсь и даже снов никогда не могу вспомнить.

Маёчек дорогой, с христианством мы покончили, но духовные твои интересы меня очень интересуют. Стихотворения твои - это хорошо. Я могу тебе обещать, что я их не читать, а изучать буду. А что, если ты мне еще расскажешь, что ты читаешь и что о прочитанном думаешь? Что плохого, если мы в чём-нибудь не сойдёмся? Ну, поспорим немного - это неплохо. Кстати, почему ты думаешь, что ко мне «в моём положении нужно быть особенно чуткой»? Это даже немножко обидно. Положение мое ничуть не хуже, чем у других, а «от столкновения мнений рождается истина». Ну, будь здорова, милая моя доченька, привет твоим приятельницам. Целую тебя крепко, и до скорого свидания.

Твой папа.

 

28.5.55

Доченька!

Все свои новости я исчерпал в прошлых письмах. Просьбу о переводе в г.Клин я сдал, и на мои вопросы, двигается ли мое дело, получаю обнадёживающие ответы: двигается..

Хорошая сторона моей неудачной полемики с тобой - я перечитал пару книжек стихотворений. Прочёл «Листья травы» Уитмена - пра-прадеда Маяковского. Сначала меня раздражала необычность формы и размеров, а потом понравилось очень. «Я не весь умещаюсь между башмаками и шляпой» - пожалуй, короче и сильнее прозой никак не скажешь. Некоторые его стихотворения я даже переписал, хотел тебе послать, но боюсь тебе надоесть литературными поучениями, как философскими. Привет и поцелуи

Папа.

 

- 366 -

6.6.55.

Здравствуй, доченька дорогая!

Получил твое письмецо от 19.5.

Теперь - всё. Инцидент полностью исчерпан. Больше того - так как всё познаётся путем сравнения, то я охотно признаю, что по сравнению с медиками, которые тебя лечили на даче*, нельзя не признать некоторых положительных сторон «ловцов душ». Впрочем, несмотря на внешнюю показную вражду, между ними гораздо больше общего, чем расхождений.

Большое тебе спасибо, что ты заставила меня заинтересоваться поэзией. Началось с того, что, подыскивая материал для нашей дискуссии, я прочитал "Стихи и поэмы" Леси Украинки (больше тут ничего нет), потом прочитал «Листья травы» Уитмена, а потом вошел во вкус и стал читать ещё и ещё. Положительно, стихами можно иногда сказать и короче, и сильнее и, главное, - убедительней, чем прозой. Вот, например, я вычитал в «Советской литературе» (на английском языке):

«Кто может заключить в карцер улыбку, кто может окружить песню стенами?» Это стихи Мигеля Эрнандеса. Хорошо. Конечно, если не придираться бюрократически к букве. Потому что ещё Пушкин указал (цитирую на память): «Вдохновение не продаётся, но можно рукопись продать». Можно, и даже очень можно, окружить стенами поэта. Но сказано сильно и. в конечном счёте, верно. Кстати, этот же Эрнандес (он погиб во франкистской неволе) в том же стихотворении пишет (перевожу с английского): «Я горд, счастлив и свободен, потому что есть любовь». Ну, это больше по твоей части.

Милая доченька, ты напрасно беспокоишься о моем здоровье. Оно - хорошее, и, учитывая мой почтенный возраст - даже отличное. Жаль только - рука часто дрожит. Но это только в начале письма, а потом - проходит.

Теперь о семейных новостях. Как-то скуки ради, я написал в Керчь. Одна открытка вернулась обратно с пометкой, что такой улицы в Керчи нет. Спустя некоторое время я написал опять, указав девичью фамилию тети Розы (ты её, конечно, не знаешь), и получил сразу денежный телеграфный перевод от Розы и дяди Давида, всего 200 рублей. Это очень хорошо, так как я надеюсь, если мне выдадут нормальный паспорт, поехать прямо к тебе на свидание. Для этого, конечно, нужны деньги, так как тут никаких билетов и командировочных не выдают. Остальные новости: бабушка твоя (моя мама) умерла в 1950 г. Борис заболел диабетом (сахарная болезнь) и вынужден был выйти в отставку. Остальная родня по разным городам. Роза зовёт меня в Керчь. Но теперь это ни к чему, так как заявление уже подано. Однако, я полагаю, что иметь Керчь про запас не мешает, если я в Клину не найду работы, тогда буду просить перевода.

Жизнь тут по-прежнему уютна и скучна. В прошлое воскресенье ездил верст за З0-40 купаться в Темир-Тау. Купаться не купался, но водку пили исправно и пели украинские песни. Замечательно хорошо идут украинские песни под московскую водку.

Обязательно сфотографируюсь, как только найду хорошую фотографию. Кроме того, у меня карандашный мой портрет, сделанный тут художником. На этом портрете я с

 


* Следователи в Лефортове.

- 367 -

козлиной бородкой. Его я вручу тебе лично при свидании. А пока будь здорова. Целую тебя, моя хорошая, благо в письме борода не колется.

Твой папа.

 

15.6.55

Доченька, милая!

Получил твоё письмецо от 5.6. Умница ты необыкновенная*. Каждое твоё новое письмо понемногу расширяет мои знания о тебе. Какие нежные, прямо христианские чувства к твоим преподавателям вызывают во мне твои дачные воспоминания! Но ты продолжай, прошу тебя, в таком же духе. Надеюсь, ты уже простила мне неуместные мои поучения, но, с другой стороны, ведь я оставил тебя совсем ещё ребёнком.

Я уже писал тебе в прошлых письмах, что надеюсь попасть к тебе на свидание, если получу нормальный вид на жительство. У меня даже были отложены деньги на дорогу, но вышла глупая история. Поехал, в первый раз за всё время, в город - на вокзал - узнать, сколько стоит билет до Тайшета, и в трамвае у меня деньги вытащили. Однако я не падаю духом. Отъезд отсюда ещё задержится на пару месяцев, а к тому времени я деньги достану.

Фотографию свою обязательно пришлю - я уже снимался, но карточка будет готова через несколько дней. Твою карточку я отправил Стелле, как ты просила, как только получил, т.е., дня 4-5 тому назад.

Меня сильно смущала мысль, что щедрость, проявленная твоими преподавателями на экзаменах, может быть, объясняется тем, где ты родилась*, я даже решился намекнуть кому следует о своих подозрениях, хотя, как ты знаешь, я не люблю писать и ни разу не писал о себе. Но я получил ответ, что ты получила всё «по заслугам».

Кстати, в твоём адресе не указано место, где ты живёшь. Правда, указан посёлок, но на конверте он перечёркнут. Где же мне искать тебя? Для писем достаточен, насколько я понимаю, номер почтового ящика, но куда же ехать к тебе? На всякий случай подтверди, что ты имеешь адрес для визитов, и какой.

В остальном - у меня без перемен. Читаю. Получил от Стеллы сразу четыре книги на английском языке. Но еще до того я тут нашёл одного сожителя, выписывающего «Советскую литературу» на английском языке. Там печатаются лучшие произведения советских писателей. Таким образом я убиваю сразу двух зайцев: знакомлюсь с советской литературой и освежаю свой английский язык.

С поэзией здесь - туго. Но я не теряю надежду. А пока вспоминаю старое. Помнишь, кажется, у Тургенева: «Исполать тебе, крестьянский сын, что умел ты воровать - умел ответ держать»**

 


* Я понемногу писала в письмах отцу о нашем деле.

* В Америке.

** Этими якобы тургеневскими строчками отец пытается меня подбодрить.

*** Мы надеялись, что наши приговорённые к смерти однодельцы живы, и искали их в разных лагерях.

 

- 368 -

Сожалею, что мне неизвестна фамилия твоего товарища но институту, о котором ты пишешь. Может быть, он в этих местах, и я мог бы навести о нём справки среди моих сожителей***

Пиши побольше, т.е., понемногу в каждом письме, о своих институтских и университетских делах. Ну, дорогая моя, горячий привет твоим друзьям. Целую тебя крепко, крепко.

Твой папа.

 

21.6.55.

Доченька, здравствуй!

Посылаю тебе свой последний патрет. Фотограф - местный любитель, и результат - не очень удачный. Меня все уверяют, и я этому верю, что у меня очень интеллектуальное лицо, а тут получился какой-то чумак «У Киiвi на риночку», но лучше хоть что-нибудь, чем ничего.

Ты совершенно права, что мы «катастрофически мало знаем друг о друге». Вот почему я с таким нетерпением ожидаю получения твоих стихов, всех - и хороших, и слабых. В наших условиях это поможет мне узнать тебя лучше.

Я уже писал тебе, что у меня спёрли деньги в трамвае - четыреста рублей. Но это не помешает мне приехать к тебе на свидание, если я только получу паспорт. Я надеюсь получить деньги от твоей бабушки. Но вот - скоро ли это будет - не знаю. У меня есть хороший приятель в Клину, куда я собираюсь, но он вдруг замолчал - не отвечает на мои письма. Другой приятель в Иванове и - тоже внезапно замолчал. Сопоставляя это с письмами, которые мы тут получаем из Теректов и т.п. мест, прихожу к заключению, что спешить в Клин пока не стоит.

Однако, «всё к лучшему в этом наилучшем из миров», и очередной поворот к лучшему где-то близко за углом.

Целую тебя крепко, жму руки тебе и твоим милым подружкам, жду твоих писем, конечно по мере возможностей, и, главное, подробностей о твоих приключениях на даче и проч. Ещё раз целую тебя.

Твой папа.

 

29.6.55

Милая, здравствуй!

Как ты на новом месте? Одна ли ты или с подружками? А у меня всё без перемен. Жду. Постепенно схожусь с товарищами-соседями. Среди них есть интересные, прошедшие большой путь.

Днем тут страшное пекло, но вечерами гуляем и беседуем на разные - литературные и смежные темы. В нашей компании только одна девушка моложе меня на пять лет, и

 


 

- 369 -

мы её третируем, как девчонку. Самой старшей 72 года. Она лично знала многих людей, о которых я только в книжках читал. Не читаю – жую историю Украины на украинском языке и жду твоих и маминых писем. Жду твоих стихотворений. Дала слово – держись! Твой папа.

Получила ли ты мою фотокарточку? Если ты ещё сниматься будешь - учти меня. Привет твоим подружкам. Жму руку и целую крепко. Твой старенький, но ещё бодрый папа.

3.8.55

Здравствуй, дорогая моя!

Получил твоё письмо от 18.6. Ты понимаешь, с каким чувством я его читал, в особенности, автобиографическую часть. Не то, чтобы вопросы просвещения меня так интересовали, и не потому, что я не знаю, как проходят экзамены. Мне многое стало ясно, но не всё. Неясно главное - тема диссертации. Надеюсь, что ты постепенно и возможно популярнее изложишь и её. Это не праздное любопытство, ведь вот ты жалуешься, что не знаешь своей мамы и узнаёшь ее по письмам других. А я нахожусь в таком же положении в отношения тебя. Именно поэтому я просил тебя прислать свои стихотворения. Но если они больше, как я понимаю, не отражают твоих настроений, и если ты предпочитаешь отложить это дело до нашей встречи, то быть по сему.

Кстати о нашей встрече. Я уже писал тебе, что я обязательно поеду к тебе, если получу нормальный паспорт. Такой вариант возможен, но возможны и другие варианты. Если меня пошлют прямо в Клин или если вообще никуда не пошлют, то встречу придётся отложить. Но она обязательно будет. В этом ты не сомневайся.

О Сусанне я уже знаю из писем мамы. Как хотелось бы встретиться и пожать руку и ей, и всем вам. Хорошие вы все! И давай покончим с вопросом о моих болезнях. Ну, конечно, 65 лет - это возраст почтенный. Болезни любят такой возраст. Что у меня внутри, и что прибавилось за время пребывания в Казахстане - я не знаю. Но внешне - никаких серьёзных изменений. Я несколько быстрее устаю, руки иногда дрожат, мешки под глазами несколько чаще, и изредка побаливает где-то в области сердца. Ну, и ещё такие же пустяки. Конечно, врачи знают своё дело, но и я не настроен умирать от страха по поводу того, что когда-нибудь умру - все умрут. Так что ты, доченька, зря беспокоишься.

Обязательно подтверди получение моей фотокарточки. Если не получила – сообщи, я вышлю другую. И я рассчитываю, что ты внесёшь меня в список получателей, когда будешь фотографироваться вновь.

Я тут дожёвываю толстющую Историю Украины и всё прекрасно понимаю. Авторы используют какую-нибудь дюжину фраз, беспрерывно их применяя. Так что читаешь, как по-русски. Если это достоинство, то это единственное достоинство, замеченное мною в книге.

Я уже писал тебе о моих сожителях. Вчера один из них - историк* - провёл интересную параллель между Иваном Грозным и Петром Первым (оба собственноручно убили своих сыновей). Рассказал - хорошо, на основании документальных данных, и

 


* М.П. Якубович, часто появляется в письмах отца. См. о нём в тексте Эпилога к воспоминаниям.

- 370 -

вывод не в пользу Петра. Далеко нет. Чертовски обидно, что я так мало знаю. Кстати, интересует ли тебя история? Пиши больше о себе - хочу поближе познакомиться со своей дочкой и, надеюсь, товарищем.

Твой папа.

 

9.7.55.

Доченька, дорогая!

Получил сразу два твоих письма - от 24 и 27.6. Такого у меня ещё не бывало. Ты, конечно, молодчага.

Жаль, что я тебя напрасно огорчил сообщением о пропаже денег. Всё устроилось самым благополучным образом: получил от твоего дяди Бориса 200 руб. телеграфом и ещё 100 руб. от Розы. Вместе с теми, что у меня ещё оставались, на дорогу и к тебе, и в Москву - больше чем достаточно. Теперь дело только в паспорте. Получу и выеду немедленно.

Письма от Бориса я ещё не получал. Знаю только из письмеца Розы, что он в отставке по болезни. Семейные традиции всё же и в моей семейке имеются. Писать не любят и не умеют, но помочь рады.

Я и сам с наслаждением встретился бы с Сусанной. Мама пишет о ней восторженные письма. Ты - тоже. Но вообще я думаю - вы все славные ребята. Это очень хорошо и важно!

Я тут навожу справки о своих земляках - твоих соучениках. Пока не могу похвастать успехами, но надежды не теряю. Жаль, что мои сожители почти все старые, больше всего занятые своими болезнями и почти все из одного места, но буду продолжать.

Дожевал, наконец, Историю Украины на украинском языке и могу сейчас перейти на нормальное чтение. Попробую последовать твоему совету перечитать Пушкина. Вся беда в моей нетерпимости. Не умею отделять форму произведения от той «линии», которую гнёт писатель, и читая сейчас какое-нибудь произведение, написанное много лет назад, я невольно сужу о нём по его теперешней «стоимости». Это, конечно, неправильно, но отвыкнуть не могу.

Кстати о поэтах. Мама прислала мне прямо прелестное стихотворение молодой поэтессы М.У. Оно начинается словами: «Вот уже 17 лет я хожу влюблённая». Очень хорошая, на мой вкус, штучка.

Конечно, очень плохо, что ты так мало успела узнать своих родителей. Но что, кроме всяких приключений, да и то не всех, можно было рассказать молоденькой девочке-школьнице? Опять приходится отложить разговор по душам до нашей встречи. Я не меньше твоего хочу узнать свою дочку.

Насчёт благоразумия моей поездки к тебе ты не беспокойся. Ты и сама не очень благоразумна, и я тебя за это очень люблю.

Всё ещё будет прекрасно. Это я не в порядке утешения. Я твёрдо верю в это. И прекрасное будущее, возможно, не так уж далеко.

Иринка пишет редко. Возможно, это у неё наследственное по отцовской линии. Получил из Москвы письмо от бабушки. Они обе едут или уже выехали к маме. Теперь я жду от них подробного отчета о поездке. Ирина проведет летний отпуск у бабушки.

Целую тебя крепко, крепко. Береги здоровье, дорогая - оно нужно не только тебе.

Твой папа.

 

- 371 -

14.7.55

Здравствуй, доченька дорогая!

Я на пару дней задержал посылку очередного послания, потому что ждал обещанного Ириной отчёта об её поездке к маме и надеялся сообщить тебе последние данные о ней и, может быть, о ваших общих подругах. Ирина из Потьмы прислала телеграмму, что письмо послано авиапочтой. Но его всё нет.

Я совершенно готов выехать к тебе в любую минуту, как только придёт решение Москвы. Денег на дорогу у меря сейчас совершенно достаточно. На этот раз я принял меры против всяких неожиданностей - внёс в сберкассу пятьсот рублей и чувствую себя настоящим капиталистом. Я даже думаю, что это к лучшему, что ответ из Москвы несколько задерживается - чем позже - тем лучше. Значит, ответ будет благоприятный, так как обстановка заметно улучшается.

Время я провожу по-прежнему: читаю, гуляю и даже, чтобы предстать перед тобой во всей красе, начал лечиться. Мне, оказывается, не только не вредно, но даже полезно было бы водку пить, так как у меня пониженное давление. Радикальное лечение придётся отложить на будущее, когда я начну зарабатывать. Но уважение моё к медицине всё не повышается.

Поэзию пришлось опять отложить - мне попалась любопытная книга, «Занимательная геохимия» покойного академика Ферсмана. Книжка издана посмертно, на основании материалов, подобранных для этого самим Ферсманом и дополненных другими. Плохо, по-моему, издана, несколько путано, и есть много недоговорённого и даже противоречивого. Но я читал её взасос. Не сердись, Маёчек, это всё же много интереснее любых стихов. Я читал книгу, как поэму. Встретится - почитай и ты, советую.

Одолел я также «Историю Украины». Безобразная книга, но - поучительная. Мне пришёл в голову такой вопрос: может ли вообще человек правильно понимать историю, если он не прошел той «высшей» школы, которую мы с тобой прошли и проходим. Сомневаюсь!

Как много мне стало понятно сейчас, чего я раньше понять не мог. Мне, например, непонятно было, как несколько сот «варягов» могли так комфортабельно устроиться в громадной стране, где и дорог-то никаких не было, и грабить огромный народ, разбросанный на огромном пространстве, среди непроходимых лесов и болот. Только, когда я прибыл в Джезказган и познакомился с бригадирами, контролёрами и проч., я постиг механику этого дела.

Постиг я также ценность утверждений о райской жизни первобытного общества, когда у людей фактически ничего не было, и это «ничего» принадлежало всем. Не сердись, доченька, что я отнимаю у тебя время пустяками - другого у меня сейчас нет.

Я все еще сгораю от любопытства узнать тему твоей диссертация на экзаменах. Жму руку твоим соученицам и целую тебя крепко.

Твой папа.

 

- 372 -

14.7.55

Доченька!

Сегодня отправил тебе письмо и только что получил твоё от 3.7 с переводом стихотворений Леси Украинки и других*. В своём письме я упомянул о книге академика Ферсмана и сделал по этому поводу довольно плоское замечание о преимуществах научно-популярной литературы перед поэзией. Мне сейчас вдруг пришла мысль в голову, что ты можешь подумать, что я это писал после того, как прочёл твои стихотворения.

Стихотворения прекрасны. В особенности «Родине». Хороши не только по чувству, но и по технике выполнения. Неужели это ты? Я тебе напишу отдельно, а это только, чтобы избежать недоразумения.

Целую, папа.

 

17.7.55

Дорогой Маёчек, здравствуй!

Получил, наконец, авиа-письмо Иринки. Она писала его, сидя у мамы. Из него я узнал, что мама хорошо выглядит, что она несколько поправилась, но мало изменилась, несмотря на седые волосы. Теперь я с ещё большим нетерпением буду ждать впечатлений мамы об Ирине. Я знаю, что она хорошенькая - она всегда такой была, но её духовный облик для меня совершенно неясен. В духовном отношении она нам с мамой обязана ещё меньше твоего. Какой она получилась?

Твоё письмо со стихотворениями ношу в кармане с собою и одно из них, «Родине», показываю умным людям. «Сон» я никому не показываю потому, что оно очень автобиографично, и думаю, что я не имею права его показывать. «Родине» - хорошо. Это даже мне, совершенно бездарному в поэзии, очевидно. Я имею ввиду исполнение. «Страдалец народ», «русский край» - всё это народническое, и вызывает во мне какое-то смешанное чувство. Не пройденный ли это этап? Не нужна ли какая-то другая исходная позиция?

Между молодёжью моего времени и тобой с друзьями - существенная разница. Нам не нужно было так много знать. Была совершенно очевидная, общепризнанная ближайшая задача. Все противоречия и расхождения были далеко впереди и представляли, т.сказать, академический интерес. У вас - совершенно другое дело. Вам необходимо знать неизмеримо больше, а знаете вы ещё меньше нашего.

Я уже писал тебе, что я тут беседую иногда с умными людьми. На днях я гулял с одним «бывшим» историком. Разговор как-то перешёл на такую, казалось бы, отвлечённую тему, как история Киевской Руси ….*

P.S Ввиду единодушного осуждения моих усов, я решил принести их на алтарь красоты. Но только перед самым отъездом.

 


* Я послала отцу свои стихи.

* Подробно о беседах «со стариком» (М.П.Якубовичем) об истории Киевской Руси см. в письмах отца маме от 17.7 и 14.8.55.

- 373 -

24.7.55.

Здравствуй, доченька!

Получил письмо мамы - первое после свидания с Ириной. Хорошее письмо. Она пишет что Иринка - «взрослый и интеллигентный человек», женственная, изящная, с хорошими манерами и, что меня совсем поразило, очень сдержанная. Помнишь, как по дороге в Черновицы один из наших попутчиков назвал её «шило». Нам с мамой незаслуженно повезло с дочками. Но мама также пишет, что здоровье Ирины неважное: плохо с сердцем и лёгкие не в порядке. Живётся ей тоже нелегко.

Я исправно выполняю твоё желание: читаю Пушкина. Однако - это безнадёжно. Меня искренно интересует один только поэт – М.У., остальные меня мало захватывают, не сердись! К тому же, как на грех, первое стихотворение, которое мне попалось на глаза, когда я открыл наугад 1-й том Пушкина, было «Клеветникам России», и мои старые предрассудки немедленно проснулись. Но об этом в следующий раз.

Ты наверное ругаешься за это столь путанное послание. Я его перечитал и сам над ним посмеялся. Но я не хочу писать другого, так как почта скоро уйдёт. Привет твоим подругам. Целую.

Твой папа.

 

28.7.55.

Дорогая моя!

Получил твоё письмо от 16.7, в котором ты, между прочим, упоминаёшь о своих институтских занятиях и о диссертации. Как я тебя понимаю, когда ты говоришь, что нужно было ещё много учиться и много знать. Но ведь ещё не поздно – ты ещё молода, и жизнь твоя ещё впереди.

Очень понимаю твой интерес к философии. Это, действительно, венец всей науки. Но, признаюсь, твои рассуждения о точных науках и, в особенности, о физике и даже об истории мне кажутся несколько легковесными (не обижайся).

Напомню: в русском языке слово правда имеет два значения: правда-истина и правда-справедливость. Не дорого стоит «справедливость», которая не опирается на истину, т.е., на знание, и не дорого стоит «истина», которая противоречит справедливости. И что это будет за философия, которая высасывает свои положения из толстого пальца, не учитывая новейшие достижения физики? Меня также поташнивает от описания беспрерывных драк и смертоубийств всяких там Святополков, Изяславов, Боголюбских, Грозных, Наполеонов и прочих «великих». Но ведь кроме этих «историй», есть ещё история прошлого человечества, без которого невозможно понять настоящего, и, стало быть, нельзя воздействовать на будущее. При встрече, если к тому времени не изменятся обстоятельства и твоей жизни, мы поговорим о том, как тебя обеспечить стоющими книгами по интересующим тебя вопросам.

Чертовски обидно, что, по-видимому, ты не все мои письма получаешь. Я пишу тебе каждые 4-5 дней, а ты пишешь, что ты две недели не получала моих писем. Поэтому я думаю это письмо направить заказным.

 

- 374 -

Пишет ли тебе Ирина? Я на своих родственников не могу пожаловаться сейчас. Только сегодня я получил два письма от Бориса с фотокарточками себя и своей дочери. Он - при полных регалиях, покрытый орденами и медалями.

Кроме того, я тут встречаю старых приятелей. Старых без кавычек. На днях я встретил жену своего кишиневского приятеля*, которого я знал хорошо лет 50 назад. Самого приятеля уже 18 лет нет в живых. Получил письмо от одной девушки, которую я в последний раз видел в 1912 году. И представь, обе - очень бодрые особы. Нет, что ни говори - старики более консервативны и более устойчивы, чем современная молодёжь! Они знают, что мир существует уже давно и что всё, что кажется вечным - пройдёт.

В ожидании ответа Москвы я предаюсь мечтам о встрече с тобой. Вот уж поговорим, так поговорим! Несмотря на бодрый тон твоих писем, мне всё чудится, что ты несколько приуныла. Ей Богу, не стоит!

На днях я прослушал лекцию о самом сумасшедшем периоде русской истории - о «Смутном времени». Раньше я старательно избегал эту тему, когда, по словам А.Толстого, «казаки и поляки нас паки бьют и паки, мы ж без царя, как раки, сидели на мели». Но когда лектор показал мне подоплёку этого дела - мне многое стало понятным и поэтому - интересным. А там ли не была сплошная и, казалось мне, бессмысленная резня?

Дорогая моя, не сердись за бестолковость моих писем. Это происходит потому, что в коротеньком письме мне невозможно говорить по существу, а только намекнуть на впечатление от больших, серьезных тем.

Целую тебя, и до скорого, надеюсь, свидания.

Твой, с нетерпением ждущий встречи,

папа.

 

3.8.55

Здравствуй, родная моя!

Прилагаю фотокарточку Сусанны, посланную мне, чтобы я мог на неё посмотреть и переслать тебе. Лицо её показалось мне странно знакомым. Я думаю, что это - просто ваше с ней духовное родство.

Я полностью почти восстановил связи со своей роднёй. Вчера получил от своей сестры Полины, которую я не видал лет 28-30, денежный перевод - 200 рублей. Обещала даже написать, что в моей семейке - большой подвиг. В результате у меня сейчас скопилось на сберегательной книжке 1100руб., не считая мелочи на текущие расходы. Таким образом, у меня больше, чем достаточно, денег и на дорогу, и чтобы несколько приодеться для свидания с тобой. Остаётся только получить разрешение и поехать. И это - будет.

Я сейчас более или менее информирован о твоей институтской учёбе. Этот вопрос имеет не только академический интерес. «Ничто не вечно под луной», тебе ещё придётся учиться и работать и, как я надеюсь, скоро. Тему для диссертации ты, по-

 


* Израиль Клейнер – см. Пролог к воспоминаниям. Подробнее о его вдове – в письмах маме.

- 375 -

моему, выбрала удачно. Действительно, история марксистских кружков и студенческих волнений мало разработана, несмотря на обильную литературу. Очень важно установить преемственность в их идеологии, начиная со времён Грановского, Станкевича и Герцена, преемственность - это очень важно, иначе - жабье кваканье или бессмысленная тоска по тургеневским «дворянским гнёздам». Вот почему обильные цитаты из Ленина мне кажутся вполне уместными в этой теме. Но, конечно, кроме цитат, необходимы еще свои оригинальные мысли, необходим учет исторического опыта. Мне это пришло в голову, когда я читал об увлечении Сусанны Чернышевским, Добролюбовым и проч. Недавно мне попался в руки том переписки Чернышевского. Покойный не отличался большой терпимостью, и что он знал, он знал твёрдо и навсегда. Так, в письме к сыну он страстно возмущается учёными астрономами и математиками за то, что они даже теорию Канта-Лапласа со смешной осторожностью называли «гипотезой» и не считали её аксиомой. Сейчас его жалобы звучат несколько смешно именно благодаря их страстности.

Короче, необходимо много знать и многому учиться. Ты, по-моему, слишком много останавливаешься на романтике, на «терновых венцах». Эти венцы, к сожалению, неизбежная часть «игры», но не самая существенная её часть.

Я тут веду широкую переписку. Редкий день не получаю писем и не отвечаю на них. На днях получил письмецо от своей приятельницы по Парижу 1912-1913 года. Этих «венцов» ей на долю выпало очень много, и я с большим интересом ждал ее письма. Но увы, оно меня несколько разочаровало - романтики много, но учета опыта - мало. Нужно учиться и учиться.

Мама прислала второе отчетное письмо о свидании с Ириной, она отмечает её самостоятельность, интеллигентность и наличие силы воли. Пишет, что, несмотря на юный вид, она по внутреннему содержанию старше своих лет. Мама пишет, что, как это ни странно, Иринка любит и понимает искусство, особенно музыку. Но я немножко сомневаюсь в склонности моей младшей дочери к «терновым венцам». Маёчек, я пишу тебе часто, боюсь, даже слишком часто - надоедаю тебе общими рассуждениями. Вот почему я очень огорчился, узнав, что ты, по-видимому, не все мои письма получаешь. Это очень грустно.

Новостей у меня по-прежнему, нет. Джека прислала бандеролью пачку научно-популярных брошюр. Но я их ещё не просмотрел, так же, как не читаю английских книг, присланных Стеллой. Читаю капитальный труд - историю СССР для исторический вузов. Труд этот, хотя и капитальный, но по содержанию жидковатый. Однако жую его упорно.

С нетерпением жду твоих стихотворений, они всё же дают представление о твоих настроениях, хотя бы в недалёком прошлом.

До скорого свидания, доченька, и до беседы по душам.

Твой папа.

 

7.8.55

 

Доченька милая!

Сколько событий! Почти одновременно получил два твоих письма: от 16 и 26 июля. Получил очень хорошее и интересное письмо от Иринушки, письмо от моего брата Лёни, приезд которого в Москву в 1947 году ты, может быть, помнишь. Он тогда с семьёй направлялся куда-то в Среднюю Азию, кажется, в Ашхабад. Узнав мой адрес, он

 

- 376 -

прежде всего прислал 200 рублей. Одновременно пришли ещё 200 рублей от неизвестного из Красноярского края.* Таким образом, я располагаю, не считая денег на текущие расходы, нерушимым фондом в 1500 р. Материально наше свидание полностью обеспечено. Дело теперь только в разрешении, и это по-видимому, тоже только формальность, требующая, правда, времени.

Письмо Иринушки меня и обрадовало, и несколько обеспокоило. Она, например, пишет: «У меня бывают иногда настроения, что я начинаю думать, что сатана был прав (помнишь Франса «Восстание ангелов»?) а мне не хочется так думать». Каков клоп!

Она критически пишет и о других прочитанных книжках. Видно - девочка начала думать, а это в родителях вызывает смешанные чувства, которые тебе, я думаю, понятны.

Теперь о наших разногласиях. Да есть ли они, эти разногласия? Ты, по-моему, несправедливо решила, что я «не признаю поэзии». С таким же успехом ты могла решить, что я, например, не признаю музыки, так как откровенно признаюсь, что творения великих композиторов мне совершенно недоступны, хотя я способен пролить слезу, слушая какую-нибудь вульгарную народную песню. Точно так же мне недоступны поэтические красоты признанных поэтов, Пушкина в том числе. Это просто ограниченность вкуса, и ничего больше. Однако об идейном содержании их произведений я, по мере разумения, судить могу.

Вот возьмём, для примера, «Бориса Годунова». Даже я не могу не восторгаться его исполнением и красотой. Замечательно сделана штука! Однако, перейдём к содержанию. Пушкин просто взял официальную, казённую версию оценки личности Бориса со слов казённого историка Карамзина. Мне очень приятно вспомнить, что Белинский отметил этот недостаток у Пушкина, а он ли не восторгался им.

Получился просто нечистый на руку, властолюбивый царедворец, убивший законного наследника, чтобы захватить его трон. Между тем, уже во времена Пушкина фактическая сторона дела подвергалась сомнениям. Царевич Дмитрий не был убит Годуновым и вообще не был убит, а умер во время припадка падучей, упав на свой нож. Белинский совершенно правильно указывает, что трагедия Годунова заключалась в том, что для решения стоящих тогда перед страной задач нужен был крутой и смелый поворот от политики Грозного, и для этого у него качества не хватило. Он был всего только способный, умный и даже лично порядочный исполнитель воли Грозного. Имею ли я право судить о высоко-поэтическом произведении Пушкина, не обладая чутьем поэзии? Вот в тех пределах, которые я указал выше – безусловно, имею.

Вот ты восторгаешься Онегиным, хочешь его наизусть выучить. Конечно, я не оспариваю поэтических достоинств этой поэмы лишнего человека. Но если не говорить о прекрасном языке и о технике исполнения, а рассмотреть отдельно его содержание, то мы найдём в ней всё того же Обломова. Но какого Обломова? Не безобидного и даже симпатичного Обломова Гончарова, а что-то очень претенциозное и пошловатое, хотя он и «как денди лондонский одет». Он, правда, не такой вредный и пакостливый, как его двойник Печорин, но всё же, такой же ненужный и самовлюблённый Обломов.

 


* Помнится, что деньги отцу прислала «инкогнито» я, узнав, что собранная на поездку ко мне сумма украдена. С этой целью я продала вольнонаёмному технику на Кирпичном заводе нарядное одеяло из цигейки, взятое из дому при аресте, а себе потом справила более тёплое, ватное.

 

- 377 -

Ну вот, я опять расползся в общих рассуждениях и не уложился на четырёх страницах. Писать тебе и получать твои письма стало теперь для меня потребностью.

Чтобы тебе понравиться, я взялся перечитать Пушкина, и тут-то сказался мой органический недостаток: искать в произведении прежде всего содержания. Я всегда считал, что в обострённом интересе к подробностям личной жизни писателя есть что-то нечистое. Биография писателя – это его произведения. Какое мне дело, кого любил или как изменял он, или изменяла ли ему его жена? В Джездах я встретил такого чудака, который отказывался читать и серьёзно относиться к Некрасову, потому что тот отбил жену у Панаева. Дурак!

Но в биографии Пушкина, в его личном характере и качествах, есть моменты, без учёта которых иногда просто нельзя понять некоторых его произведений. Пушкин был лично знаком с декабристами, его ближайший друг Пущин – активный участник движения, но о существовании заговора он ничего не знал. Говорят – декабристы берегли Пушкина, не хотели подвергать Россию риску потерять своего великого поэта. Это – вздор. В то время Рылеев, например, был известен не меньше Пушкина. Нет, они просто слишком хорошо знали Пушкина… Всё это я вспомнил, когда перечитывал «Клеветникам России». И некоторые другие произведения этого периода.

Бывает, что умный писатель выведет глупого героя. Но никогда герой произведения не может быть выше, умнее и значительнее своего автора. Мысли Онегина – это «потолок» Пушкина.

Ну вот, придётся оставить всё на послезавтра. Места не хватает. А всё-таки стихотворение У.М. прелестно. Хорошо также «Родине», но «идеология» его вызывает у меня сомнения. А пока будь здорова и постарайся не очень на меня сердиться за «святотатственные» рассуждения.

Целую свою умненькую дочку.

Папа.

 

15.8.55

Милая доченька!

Подтверждаю получение твоей жалобы*. Я не мог сразу сесть и написать тебе по существу. Не могу преодолеть жестокого приступа антирелигиозных чувств. Но ты и. не ждёшь от меня юридических советов: кому и как писать. Что касается выводов, то я их сделал уже давно.

Как я хотел бы сейчас быть с тобой, чтобы пожать твою мужественную руку. Сожалею, что я так настойчиво домогался подробностей. Тебе наверное больно было их вспоминать и писать. Мама была права - больше, чем когда-либо, я люблю тебя и горжусь тобой. Будь здорова, доченька, береги себя и помни, что ты нужна. Целую тебя крепко,

твой любящий папа.

 


* Я написала отцу подробное письмо о нашем деле, о следствии и о суде под видом жалобы в «инстанции».

- 378 -

20.8.55.

Дорогая доченька!

Я наугад подал заявление-просьбу об отпуске для свидания с тобою, и, против всякого ожидания, мне обещали ответить во вторник, т.е., 23 авг. Думаю, что ответ будет положительный, и я немедленно протелеграфирую тебе. Капиталы мои всё возрастают - твоя тётя Чара прислала еще 200 рублей, и моя поездка к тебе в финансовом отношении вполне обеспечена. Но, так или иначе, - мы с тобой скоро встретимся.

Береги своё здоровье - я хочу тебя увидеть во всей твоей красе.

Я, как всегда, здоров и мечтаю о нашем свидании.

Целую, пока мысленно,

папа

 

23.8.55

Доченька милая!

Какую я страшную глупость совершил, что раньше времени сообщил тебе о моих хлопотах! Сегодня, когда я явился за разрешением на поездку к тебе, мне предложили прийти завтра. Опытные люди говорят, что может пройти не одно завтра, раньше, чем я получу окончательный и утвердительный ответ. А я тебя уже растревожил. Но всё устроится наилучшим образом.

А пока я готовлюсь к основательным разговорам с тобою. Перечитал «Гайдамаков» Шевченко. В первый раз читал это ровно 50 лет назад. Эта штука стоит того, чтобы её не просто читали, а – изучали! Но об этом до личной встречи.

Прости, что я - коротко. Я как-то разволновался и не могу сесть за основательное письмо. Будь здорова, милая, целую,

папа.

 

24.8.55

Родная доченька!

Ты, конечно, умница, но папа у тебя - совсем напротив. Одна из моих соседок уехала в отпуск куда-то в Сибирь. Узнав об этом, я немедленно помчался к нашему «духовному руководителю» и попросил отпуск к тебе. По глупости я в заявлении указал твой точный адрес*. Мне было обещано, что просьба моя «наверное» будет удовлетворена, и я, не дожидаясь ответа, написал тебе открытку об этом. Однако вышестоящие не хотят ещё со мной расставаться. Я тебя, таким образом, напрасно растревожил.

 


* Т.е., указал номер почтового ящика, из чего было ясно, что дочка находится в лагере.

- 379 -

Подумать хорошенько - это неважно, ответы из Москвы стали приходить очень часто. Отказов не бывает пока. В зависимости от моего статуса, я или поеду прямо к тебе, или через несколько дней или пару недель - из Клина.

Получил твоё письмо, датированное 6.8. и одновременно письмо от мамы. Она совершенно правильно считает, что если бы не было трёх смертей, то ответ относительно вас всех уже давно бы поступил. Но в августа он должен быть.

Твое письмо очевидно где-то долго пролежало, но я рад, что его получил. Ты пишешь, что сердце у тебя хорошее и лёгкие - тоже. Вот это самое главное. Восторги мамы но поводу Ирины несколько остыли, так как та, написав одно письмо, опять замолчала. Мне она написала столько же. Но я ее понимаю - о чем и как нам писать?

Мама мне пишет о каких-то твоих финансовых операциях, чтобы мне помочь, не надо, доченька. У меня теперь наличными деньгами 1700 рублей. Ничего мне не надо, и я совершенно готов выехать по первому сигналу.

Слушаясь указаний своей дочери, я достал Кобзаря Шевченко на украинском языке. Стихи даже на мои тупой вкус - прекрасны, в особенности, учитывая время, когда он их писал. Но (не сердись) я слышал, как этот же Кобзарь читали мои соседи украинцы-патриоты. Читали - а остальные слушали – с таким душевным трепетом, как верующие христиане когда-то Святое писание. Для них он не писатель прошлого века. Читали «Гайдамаков», и я ясно видел, что всё там вполне современно для них. Всё, и «ни ляхов, ни жидов» - в первую очередь. Я перечитал этих «Гайдамаков» дважды и нахожу, что более страшной книги я давно не встречал. Но я вспомнил также историю этого восстания. Конечно, в 1838 году Шевченко не мог указать, что, собственно, на Левобережье Украины положение крестьян было не лучше, чем на Правобережье, в панской Польше, что запорожские казаки во главе с Зализняком только воспользовались гражданской войной в Польше, чтобы основательно её пограбить, и что немалую роль во всём этом деле сыграли православные попы, освятившие ножи, якобы присланные Екатериной. А Гонта - сотник надвiрного Уманьского козацства, - т.е., внутренних, полицейских сил Польши, зарезавший своих малолетних детей за то, что их окрестили в католики!

И на страшном фоне дикой, беспощадной резни детей, женщин, стариков - мелодрама трогательной любви Ярёмы и Оксаны.

Боюсь, Маёчек, ты меня плохо поняла. Некрасов конечно прав: «не стареет тема народных страданий», но не пора ли отбросить в сторону барскую жалость к народу и рассматривать народ как собрание полноценных людей - личностей? Жалость к народу - не отдаёт ли она немножко презрением к нему?

Кстати, почитатели Шевченко, которых я наблюдал, это, по преимуществу, интеллигенция, правда, малограмотная. Не в этой ли малограмотности все зло и причины самоуверенности гуннов всех мастей?

Пока до свидания. Целую тебя, милая,

папа.

 

- 380 -

28.8.55

Здравствуй, родная моя.

В ответ на твоё письмо, помеченное 6.8., я несколько дней тому назад отписал тебе подробно, но не уложился на двух листках и продолжаю сейчас.

Меня сильно беспокоит твоё упоминание о том, что «многие относятся к тебе плохо», и в особенности потому, что это, как ты говоришь, «наш брат»*. Это что-то мало похоже на то, что мне писала мама и рассказывала Сусанна - нельзя ли поподробнее об этом? Кстати, сдержанность - качество неплохое,

Самая большая новость последних дней - это письмо Иринки. Прекрасное письмо (это уже второе из Черновиц, о первом я тебе писал). Девочка начинает задумываться. Получил также письмо от моего приятеля В.П из Клина и Москвы. Таким образом, мои опасения оказались вздорными.

Я послушный папа. По твоему указанию усердно читаю и даже перечитываю Пушкина и Шевченко. Удастся - познакомлюсь и с Лесей Украинкой, и с Франко. «Бориса Годунова» я и раньше читал с наслаждением, и снова перечел с таким же удовольствием. Если отвлечься от истории, которой там, увы, очень мало, это прекрасная штука.

В первую очередь я перечитал «Медный всадник» и «Моцарт и Сальери» именно потому, что ты их наизусть разучиваешь.

Велик Пушкин и велика сила его художественного гения! (За эту оригинальную мысль я авторских не требую).

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих полн,

И вдаль глядел…

Всего две с половиной коротеньких строчки, и перед тобой встает, как живой, могучий образ преобразователя России! Читаешь и невольно забываешь, что за время царствования Петра население России сократилось ровно наполовину, что это он создал ту бюрократическую машину - чиновничий рай - которая высасывала все соки из народа, что он превратил страну в сплошной военный лагерь (и только ли военный?). А главное - его успех окрылил сотни больших и малых Пьер ле Гранов, то прорубающих, то заколачивающих окно в Европу. Забываешь и многое другое: его страшную жестокость, массовые казни, безудержное пьянство и разврат, казнь стрельцов, когда он собственными царскими руками пытал и рубил головы стрельцам.

Такова сила таланта Пушкина, к тому же, помноженная на силу привычных, высочайше одобренных представлений.

Меня очень огорчает твоё равнодушие или даже отвращение к истории. Правда, наука эта очень брешлива, пожалуй, самая брешливая из наук, но без нее никак не обойтись. У тебя это, по-моему, оправдывается только душевной усталостью.

 


* Речь идёт о конфликте с «партийными дамами» («наш брат», из Москвы) на тему об участии «в общественной жизни лагеря», возникшей одновременно с отменой спецлагерей и общей либерализацией лагерной системы.

- 381 -

Основательное знание истории тебе понадобится в работе над диссертацией, когда ты выйдешь, если, конечно, ты ещё собираешься её писать.

Ты угадала: мой старик - украинец по национальности, но в остальном ты ошибаешься. Он фигура в некотором смысле историческая - только не украинской истории, а русской. Он даже украинского языка не знает.

Надо кончать, так как я не хочу злоупотреблять терпением «третьего читателя»*. Целую тебя, доченька, и до скорого свидания.

Папа.

 

3.9.55

Доченька моя!

Вчера получил твоё письмо от 20.8., позавчера - перевод от Фриды Давыдовны -100 р. Этот перевод меня очень растрогал и сильно огорчил - деньги ей, пожалуй, много нужнее, чем мне, А сегодня я был потрясён новым событием: получил из Кенгира от бывшего моего начальства посылку - две медали, одну «За оборону Заполярья», и другую – «За победу над Германией». Главное - никогда у меня этих медалей не было»* В посылке также - удостоверения к медалям. Всё честь-честью. Не могу похвастать, что понимаю, что сей сон означает.

Тайны работы почтового ведомства я понимаю не больше твоего. Но, насколько я знаю, ты должна запросить бабушку, получила ли она твою посылку, и если нет, то переслать ей почтовую квитанцию, чтобы она могла затребовать посылку от почтового ведомства. Не понимаю - зачем ты вообще посылала мамину шубу - ведь она, может быть, тебе скоро понадобится.

Не беспокойся, доченька. Я ни одной минуты не думал отправлять твоё письмо от 6.8. «по инстанциям», и думаю я о тебе, как ты этого заслуживаешь, т.е., как об очень хорошем, честном и думающем человеке. Твоё несколько мрачное настроение меня, конечно, огорчает, но я не могу не признать, что оно оправдано обстоятельствами.

Цитата из Некрасова – прекрасна*, и нужно, кроме того, помнить, что «солдат выполняет своё назначение уже одним фактом пребывания его в окопах, даже когда он, по обстоятельствам, не стреляет, не атакует и не берёт крепостей».

Очень тебе благодарен за совет - перечитать Пушкина. Несмотря на полное отсутствие музыкального и поэтического слуха, я, мне кажется, неплохо чувствую язык, слово. «Онегина» я перечитал с большим наслаждением, несмотря на то, что «идеология» и сам герой романа мне совершенно чужды.

Кто жил и мыслил, тот не может

В душе не презирать людей.

 


* Т.е., цензора.

* А я, между прочим, с детства помню, что были – и медаль «За победу над Германией», которую, как известно, выдали всем участникам войны, и вторую – с упоминанием советского Заполярья.

**Не помню, о какой цитате речь, но уж наверное, это: «Уведи меня в стан погибающих…»

- 382 -

Ещё крепче, хотя и грубее, эту же мысль выразил автор «Гулливера»: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». Ну и что же? Несмотря на кажущуюся смелость и революционность этой мысли, она совершенно бесплодна. В своё время это, может быть, и было оправдано, но сейчас звучит плоско и скучно. Не замечала ли ты, что все «сверхчеловеки», презирающие толпу, в повседневной жизни ничем не отличаются от презираемого ими мещанства? А сам Онегин?

Великий Пушкин тоже не лишён был человеческих слабостей. Возьми его смешную, тщеславную гордость своим знатным происхождением.

После победы над «псами-рыцарями» Александр Невский, этот предшественник Грозного и Петра, крепко закрутил Новгород и стал урезывать его вольность. Новгородцы возмутились и выгнали Невского из города. Великий патриот и святой отправился в Орду и там попросил помощи против своевольных новгородцев. Татары, которым ни разу не удавалось взять Новгород, охотно согласились и дали Невскому войско. Вместе с татарами и во главе своей собственной Переяславской дружины он подступил к стенам города. Там у него были свои сторонники. Боярин Радша (Пушкин) ночью открыл ворота и впустил татар и Невского. Союзники крепко похозяйничали в городе, а сам Невский расправился с организаторами и сторонниками восстания. Невский им всем выкалывал глаза. Пушкин, доказывая своё благородное происхождение, писал:

Мой предок Радша в поле брани

Святому Невскому служил.

Как бы ни относиться к ратным подвигам Радши, ссылка Пушкина на этого предка сильно понижает его право «презирать людей». Какие бы ни были люди «вообще», их нужно изучать. Изучать и искать закономерностей их поведения, как в нормальных условиях, когда они выступают как отдельные личности, так и тогда, когда они действуют «толпой». Это, в сущности, и есть предмет истории. Без этого все венцы, в том числе и терновые, совершенно ни к чему. Ну пока, до свидания, дорогая. Хочешь-не хочешь, а я буду тебя долго донимать историей.

Целую тебя крепко-крепко.

Твой папа.

 

9.9.55

Хорошая моя, здравствуй!

Получил твоё письмо от 28.8. ещё два дня назад и, против обыкновения, не засел сразу за ответ, а всё обдумываю его. Но сначала - о домашних делах.

Приеду - поговорим основательно о делах Лауры*, а пока, если бы она написала дочке коротенькое письмецо и приложила отдельно ее адрес - я мог бы его переслать с припиской. Всё-таки мой обратный адрес приличнее.

 


* Отец, по моей просьбе, пытался повлиять на дочь, отказавшуюся от матери, с которой мы вместе были в лагере (описано в тексте моих воспоминаний).

- 383 -

Ты «не совсем согласна» с моей оценкой действий дочки Лауры. Это, думается, потому, что ты, по молодости, склонна подходить ко всем с одним и тем же аршином. Но, будь уверена, что тебя я судил бы значительно строже.

Теперь о твоих ошибках. Главная твоя ошибка - это переоценка возможностей, которые у тебя были, и переоценка результатов, которых, якобы добивались другие. Между тем, тут нужна бухгалтерия особого рода. На эту тему я уже тебе писал и, чтобы не повторяться, и чтобы сэкономить место, больше об этом сейчас не буду.

Читая о твоём «выдвижении» на экзаменах, я вспомнил сцену прощания князя Андрея с отцом в «Войне и мире». Старый князь говорит Андрею, отправляющемуся на войну: «Береги себя, мне будет жаль, если тебя убьют». И добавляет сердито: «Ну, а если будешь слишком беречь себя - мне будет стыдно». Конечно, «метать бисер перед свиньями» не стоило бы, но бывают моменты и положения, когда вступает в силу упомянутая выше «особая бухгалтерия».

Нет, Маёчек, я не думаю, что автор исторического романа или драмы обязан придерживаться исторической точности. Художественное произведение - не история. Сплошь и рядом автор сознательно «исправляет» историю, переносит события и лица из одной эпохи в другую, выдумывает события и положения, которых не было. Помню, Шекспир в одном из своих произведений помещает Чехословакию (Богемию) на берегу моря со всеми вытекающими для героев последствиями. Датского принца Гамлета, вероятно, никогда не существовало, и я думаю, что «Гамлет» остался бы великим произведениям, если бы Шекспир перенёс Данию в Конотопский уезд.

Но ведь и читатель имеет право, читая исторический роман или драму, вспоминать историю. Он имеет право также делать выводы о взглядах автора, об идеях, которые его одушевляли, когда он писал, словом, о духовном мире автора. «Годунова» я читаю с неизменным удовольствием. Хорошо, художественно сделанная штука. Но Пушкин недаром посвятил её Карамзину. Трактовка самого Годунова, событий и других лиц - совершенно карамзинская, т.е., в угоду дому Романовых и самодержавия. Скажешь, что он вынужден был это делать, чтобы иметь возможность писать и пользоваться покровительством двора Николая Первого. Допускаю, но почему же нельзя теперь, когда Николая нет, восстановить историческую истину, которая меня интересует, потому что она тесно связана с настоящим?

Пушкин же был человек, и ничто человеческое ему не было чуждо. А вообще «монолитных» людей в природе не существует. Люди обычно сплетены из самых различных, часто противоречивых качеств. Нет ни абсолютных злодеев, ни идеально добродетельных людей, ни абсолютно умных, ни даже совершенно глупых, где-нибудь и в чём-нибудь они на месте. Ты, мне кажется, совершенно права, когда сравниваешь его с Моцартом (не настоящим Моцартом, его я не знаю, а Моцартом в драме «Моцарт и Сальери»). Гениальный поэт, может быть, ещё более крупный прозаик (в потенции), очень умный человек, умевший так тонко подмечать и карать человеческую глупость, он сам играл очень смешную и жалкую роль при дворе. Не читала ли ты Тынянова «Пушкин» - очень хорошая книга, очень грамотно и честно написанная.

Я имел в виду ответить тебе по всем вопросам, затронутым в твоём письме, но видишь, расползся в мелочах и главного не сказал. Но я пишу часто, и буду тебе писать через пару дней.

Только что получил письмо от мамы. Она, по-моему, высказывает совершенно пра-

 

- 384 -

вильную мысль, что скандальность вашего дела задерживает его пересмотр. Она также пишет, что они с Сусанной усиленно занимаются науками. Молодцы! Читаю прозу Пушкина. Очень хороши «Повести Белкина» и «Станционный смотритель». Но об этом в следующем письме. Целую тебя крепко, приветствую Лауру.

Твой упрямый папа.

 

19.9.55

Дорогая доченька!

Получил письмо от Ирины, Она уже «целых три дня» работает. С утра она учится, а с 5.30 вечера до 12 ночи дежурит медсестрой на фельдшерском пункте завода безалкогольных напитков. Она не забывает упомянуть, что больные, обращаясь к ней, называют её «доктор». Письмо очень бодрое, хотя ей, бедняжке, очень нелегко. Прислала две фотокарточки. На одной - она с молодым человеком, которого она в письме называет скептиком. Из письма моего приятеля В.П. я знаю, что он студент 4-го курса Черновицкого мединститута, микробиолог и, как говорит В.П., собирается не далее следующего года совершить великое открытие в микробиологии. Выражение лица у него, действительно, «скептическое», но неглупое. Хорошее лицо думающего человека. Что же касается его скептицизма, то у хорошего человека это качество - неплохое, и для Иринки полезное. Полагаю, что тебе как старшей сестре это интересно.

Хорошо понимаю твоё отвращение к истории. Я сам раньше за три версты оббегал эту скучную «муру» Тот самый Щедрин, которого «История города Глупова» тебя так утомила (меня – тоже), где-то рассказывает об одном историке, который, примерно (я - по памяти) так излагал свой предмет: «Царь имярек вступил на престол в таком-то году. Он нашёл страну разорённой и опустошённой; но великими трудами, неустанными заботами о государстве и мудрым управлением народом, он привёл её в цветущее состояние, В таком-то году он в бозе почил. Ему наследовал царь имярек. Он нашёл страну разорённой и опустошённой, но великими трудами и т.д. и т.п».

Разве это уж так не современно?

На Лубянке мне попалась История Рима известного историка Моммзена. Меня она так захватила, что, когда я в Джездах встретился со специалистом - профессором истории, я прямо закидал его вопросами: чем объяснить блестящие победы римских армий и завоевание ими почти всего известного тогда мира? Почему эти же римляне были так легко потом разгромлены варварскими германскими племенами? Ответ - римляне переживали тогда период разложения родового строя. А другие народы, например, галлы, германские племена и другие? Они - тоже. Почему же галлы и другие победили Рим, а не наоборот? Ответ: они переживали период разложения родового строя. То же самое я нашёл во всех учебниках истории, которые мне тут попадались. То же разложение родового строя, но разбавленное датами сражений, эксплуатацией, восстаниями и проч. Так ли уж устарел Щедрин?

Я расписался об истории, и даже не остаётся места для поэзии. А жаль, я недавно узнал о религиозных взглядах индусов (конечно, от своего старика, который, кстати

 

- 385 -

сказать, очень плох, доходит*). Очень поэтично, куда красивей еврейско-христианско-мусульманской религии. Но об этом - до другого раза.

Письмо мамы, которое я только что получил - далеко не такое бодрое, как Иринки, но тревожится она не о себе, а по поводу задержек с твоим делом. Но, хотя она высказывает совершенно правдоподобные предположения, что неудобно, после того, что сделали с мальчиками, просто разогнать вас по домам, всё же это им придётся сделать. Пахучее дело!

Я даже думаю, что ты, может быть, не дождавшись меня, скоро махнёшь в Караганду. Всё может быть.

А у меня всё по-старому, только ещё скучнее. Слухами тут буквально земля полнится.

Получил письмо от Бориса Отставной полковник, многократный орденоносец, он ютится с семьёй в сыром подвале. Прислал фотографию своей супруги - дама пудов на девять. Всё приглашает в Одессу. Только бы выбраться отсюда, а там будет, куда поехать. Привет твоим друзьям. Жму руку и целую крепко.

Папа.

 

25.9.55

Доченька дорогая!

С неделю назад на меня вдруг напал такой свирепый грипп, с кашлем, насморком и всем прочим, что я только сегодня пришёл в себя. Вот почему я на пару дней пропустил срок тебе писать.

Мама в последнем письме очень хорошо пишет: «Несмотря на все злоключения, не жалею, что живу сейчас, и не прочь прожить ещё 50 лет». Представь, я чувствую совершенно то же самое. Очень интересно жить! Толстенный том переписки Маркса-Энгельса я проглотил, как приключенческий роман - даже выписки делал. История - не только забавная, но очень утешительная наука! Мама ещё пишет о своих занятиях в науках и правильно указывает, что молодому поколению нужно сейчас много больше над собой работать, чем это нужно было нам, когда мы были молоды. Нам было слишком легко. Ведь мы были «победителями», нам не нужно было стараться, приобретать знания, вырабатывать волю, характер. От нас требовалось только быть «на правильной стороне». Впрочем, тут она немного не права. Эта тогдашняя лёгкость нам потом боком выходила, ведь чего греха таить, и мы несём тяжёлую ответственность за то, что потом произошло.

Жестокий насморк не помешал мне вчера пойти в кино. Давали «Княжну Мэри», якобы по Лермонтову. Советую посмотреть, если у вас её показывать будут. Лермонтова там мало - просто несколько пошловатая подделка с пением и танцами.

Даже в ранней юности, когда я ещё очень увлекался демоническими героями, Печорин производил на меня отталкивающее впечатление. Ты в своем письме, конечно,

 


* «Старик», «приятель-историк» М.П.Якубович, пережил отца на 10 лет и умер на 90-м году жизни в том же Тихоновском доме инвалидов, не дождавшись реабилитации по своему делу («Союзное бюро меньшевиков», 1931).

- 386 -

правильно подчёркиваешь смягчающие его вину обстоятельства - стремление к активной деятельности при отсутствии поля приложения своих сил и проч. Но сколько я за 7 лет насмотрелся этих демонических фигур, преимущественно среди бригадиров и прочих придурков. И ты бы послушала эти восторженные взвизгивания девиц и довольные смешки молодых людей в зале. Нет - Печорины - ещё далеко не прошлое. Но я боюсь, что ты когда-нибудь потеряешь терпение и рассердишься на меня серьёзно за мои еретические взгляды.

Ещё несколько человек получили разрешение отсюда вернуться домой. Один из них прибыл вместе со мною и тогда же начал хлопотать, когда и я. Но он, кажется, подходит под Указ*. Так или иначе, скоро и мой черёд подойдёт. Прямо терпения не хватает ждать.

Напиши мне, пожалуйста, что ты сейчас читаешь и чем интересуешься. Я весь ушёл в историю, но тебя она не интересует. Как жаль, я об этом мог бы писать и писать.

Если ты переписываешься со Стеллой, передай ей мой привет. Приветствуй также Лауру. Как у неё дела с дочкой? Я уже писал тебе, что мне кажется, письмо отсюда, возможно, скорее бы дошло. Что если бы она написала? Я бы переслал, и, если нужно, написал бы от себя несколько слов.

Целую тебя крепко и жажду тебя видеть.

Твой папа.

 

1.10.55.

Здравствуй, доченька!

Получил твоё письмо от 14.IX. Ты совершенно права: больше ждали, подождём ещё немного. Свидание наше состоится и, наверное, скоро. Каждую почти неделю из нашего дома уезжают люди. Сегодня отправилась партия, и один из них прибыл сюда вместе со мною. Я, вероятно, один из ближайших на очереди. И даже лучше, если немного позже - больше шансов, что условия будут более благоприятными. И тогда ты воочию убедишься, какой у тебя папаша богатырь, а вовсе не утиль, как ты, видимо, думаешь.

А пока наша переписка тоже служит этому свиданию. Нужно обговорить всё менее важное и спорное, чтобы при встрече осталось самое важное. Очень рад, что ты, наконец, обзавелась ватным одеялом - я тут, как буржуй, летом и зимой под ватным сплю.

Твоя подруга-украинка, видимо, очень хорошая девушка, и Франко тоже был очень хороший человек и, помнится, хороший писатель. Сожалею, что тут всё еще нет его произведений, но я помню, какое сильное впечатление произвели его рассказы на меня в детстве, и сейчас, 50 с лишним лет спустя, я помню его тюремные рассказы, особенно один, где еврейский мальчик, подстреленный часовым за то, что взобрался на подоконник, умирая, просит: «Света, больше света». Очень хорошо, что Франко по поводу «роковин» Шевченко говорил так, как ты пишешь*, но, тем не менее, «Гайдамаки» всё-таки самое значительное произведение Шевченко и самое для него характерное.

 


* Указ от 17 сентября об амнистии за преступления, совершённые во время войны.

* По словам моей подруги Нюси, И.Франко сказал, что Шевченко был бы ещё более велик, если не написал бы «Гайдамаков».

- 387 -

Семейное сходство между нами видно не только в форме твоего носа - мне так же противны подвиги всех и всяческих мясников, во имя чего бы они ни действовали. Кстати, Кулиш, видный украинский деятель, тогда же, в 1846 г., советовал Шевченко сократить и переделать «Гайдамаков», и его раздражало торжество мясников и кровавая бойня. И всё-таки, Шевченко, действительно, был великим поэтом украинского народа в неизмеримо большей степени, чем Пушкин – русского. Я не знаю во всей русской литературе 19-го, по крайней мере, века писателя, который имел бы большее право на звание поэта своего народа, чем Шевченко, даже Некрасов, который идейно, конечно, много выше, даже Толстой и Кольцов.

Но, конечно, украинские интеллигенты, которые сейчас, в. середине 20-го столетия, ищут в нём практическое руководство к действию, просто доказывают, что они не тем местом думают.

Нет, Маёчек, я не беспокоюсь, что ты можешь стать сектанткой. Я этого, правду сказать, и раньше не боялся - для этого ты слишком думающий и честный человек. Дело вовсе не в мщении. Мщение кому? Трагедия именно в том и состоит, что нет конкретных виновников, и никакое мщение не может что-либо изменить, в особенности, в совершённом. Стиснуть зубы и продолжать драку, вот в чём единственно достойный ответ честного человека. А что можно взять у Христа? Любить всех - это не любить никого. Ненависть и любовь – это не противоположности, а только разные стороны одного и того же чувства. Если тебе твой возлюбленный скажет, что он тебя любит потому, что Бог велел всех любить, и что он также любит и твою кухарку, и милиционера и всех прочих, то ты не сильно возрадуешься, я думаю. А теперь о жалости и о жалости к народу. Нужно ли это? Декабристы жалели мужика, потому что они были господами и стояли выше его. Русские интеллигенты – революционеры и народники - тоже жалели мужика, и по той же причине. Но Шевченко не жалел. Он был частью своего народа, его певцом. Зачем ему было перед самим собою в лепешку расшибаться? На протяжении всей истории мужик был и остаётся основой общества. Страдает, нищает мужик - гибнет общество, государство. Рим завоевал весь известный тогда мир, но при этим он разорил своего мужика - и Рим погиб. Разве такому богатырю нужна жалость? Это все равно, что жениться из жалости. Мы - часть народа, конечно, не украинского только, или русского, еврейского или другого. Кого же жалеть?

За семь последних лет у меня, да наверное, и у тебя, накопилось достаточно горечи. Но, преимущественно, не из-за мужика, а из-за недоучек-интеллигентов. Не нужно шоколадных мужиков - их нет, и не надо. Рабство отвратительно, конечно, с обеих сторон - и со стороны рабовладельцев, и со стороны рабов. Рабство создаёт также «гайдамацкие» подвиги.

Но я опять заговорился, придётся отложить.

Целую тебя крепко и жму руку Лауре и прочим.

Папа.

 

3.10.55

Доченька, поздравляю тебя с днём рождения! Не сердись, милая, пересчитал свои капиталы и прямо ужаснулся своему богатству. Перевёл тебе 100 рублей, чтобы ты

 

- 388 -

могла поесть вкусного и угостить своих подруг. Я тоже отмечу этот день со своими товарищами и выпью за нашу скорую встречу в кругу близких и друзей. Не обращай внимания на гнусную действительность - она миф, её даже нет. Так, просто скверный сон. Верь, мы ещё повоюем! Целую тебя крепко, крепко и желаю много, много, счастливых праздников.

Твой любящий папа.

 

9.10.55

Здравствуй, милая доченька!

Ещё раз поздравляю тебя с днём рождения! Надеюсь, что тебе удалось как-нибудь отметить этот день (получила ли ты ассигнованные на это 100 рублей?). Что касается меня, ты можешь быть уверенной, что 20 октября я вместе со своими друзьями крепко выпью за именинницу.

Только что получил письмо мамы от 24.9. Оно полно надежд на наше общее скорое свидание. Кстати, она сообщает, что по сведениям из Москвы, твоё дело продвигается - обещали решение на днях. Мне трудно судить, насколько эти надежды обоснованы - живу на отлёте, вдали от источников «внутренней информации». Но даже в мою тихую обитель проникают обнадёживающие слухи о предстоящих переменах. Перемены же вообще я считаю вполне вероятными, если даже не столь радикальными, как надеется мама. Наше положение тесно связано с «текущим моментом», а он весьма запутанный и сложный. Несомненно, мы живём в очень интересное время, но, как утверждает один мой приятель, «в интересные времена бывает очень скучно жить». Вот тебе и диалектика!

Что бы я стал делать, если бы я был моложе? Я, думается, навалился бы на приобретение знаний, на подготовку к предстоящей жизненной борьбе. Но я не молод и, кроме того, я всю жизнь и всегда увлекался не тем, что мне практически бывало нужным. Так и теперь. Мой приятель-историк познакомил меня с религиозными воззрениями индусов, и я загорелся интересом к этому незлободневному вопросу.

Буддисты также утверждают тройственность Бога. Они верят в переселение душ. После смерти человека его душа поступает в распоряжение Шивы - бога справедливости и правосудия. Если она в течение истёкшей земной жизни вела себя «по-людски», то следующий цикл она совершает опять в человеческом образе. Если же она вела себя «по-свински» и этим доказала, что она ещё не доросла до уровня, достойного человека, то она переходит в тело свиньи, волка, змеи и т.д., в зависимости от её поведения в жизни. Но решение Шивы - не окончательное. Над ним высшая инстанция – Вишну, бог любви и милосердия. Вишну учитывает и раскаяние, и человеческую слабость и даёт душе возможность исправиться в следующей земной жизни. Над Шивой и Вишну находится собственно Бог - Брама. Он – бог света, творец мира и всего живущего. Выполнив эту трудную работу, он навеки погрузился в состояние вечного блаженства - нирвану.

Верующие строят ему великолепные храмы, возносят хвалу, но совершенно бескорыстно, не ожидая за это никакого воздаяния - Брама не занимается земными делами. Будда - не Бог, он учитель жизни и ходатай по делам человеческим перед богами справедливости и милосердия.

Никакого Страшного суда, истребления неверующих или инаковерующих, - не предусматривается. Ада и рая - тоже. Предполагается, что души человеческие, совершая

 

- 389 -

свои бесконечные переселения, будут постепенно и постоянно совершенствоваться, пока они, подобно богу, не достигнут вечного покоя - блаженства нирваны. Это основа буддизма. Кроме этого, существует ещё много пережитков древнейших верований и много более или менее глупых и диких суеверий, в зависимости от культурного уровня верующих.

Я ещё подожду принимать буддийскую веру, но мне она кажется несравненно более поэтичной и разумной, чем единобожие. Любой из этих богов куда симпатичней жестокого, деспотичного и раздражительного еврейско-христианского и мусульманского Бога. А эта религия возникла годов на 3-4 тысячи раньше нашей эры. Верь после этого в прогресс человечества. Но я не буду больше об этом, не то подумаешь, что я это - в порядке антирелигиозной пропаганды.

В ответ на мое письмо на восьми страницах (история европейских народов), Иринка прислала открытку и обещание большого письма. Опять написал ей на восьми страницах на ту же тему. Добьюсь установления регулярной переписки.

Мне тут встретилось ещё одно очень поэтическое произведение. Это рассказ Куприна, о котором я хотел с тобою поговорить. Но я не хочу злоупотреблять терпением третьего читающего. До следующего раза.

Будь здорова, доченька, и до скорой встречи. Целую тебя крепко.

Твой папа

 

14.10.55

Доченька!

Получил твоё письмо от 22.9. Чтобы опять не забыть, подтверждаю сразу, что уже давно получил от тебя штук 15 почтовых марок. Я всё забывал упомянуть об этом. Когда у меня выйдут запасы готовых конвертов, я эти марки использую.

Боюсь, что ты придаёшь чрезмерно важное значение случаю с медалями. Медаль «За победу над Германией» у меня точно была, но «За оборону Заполярья» - не было. Этот случай только доказывает, что в соответствующих инстанциях изменились некоторые порядки, и что служаки из Главсевморпути* меньше трясутся от страха. Это - тоже немало, но не то, что ты думаешь. Вдобавок, я никому ни разу не писал, а это, по-видимому, непременное условие. Но всё это меня очень мало беспокоит. Всё равно - всё к лучшему.

Я уже писал маме и просил её беречь свои нервы. Все эти ожидания со дня на день «торжества справедливости» треплют нервы и подрывают здоровье. Всё дело в «текущем моменте», а он - ох, как запутан! Когда я пишу эти слова, радио передаёт содержание передовой «Правды» по поводу скверного поведения иранского правительства, и это тоже имеет прямое отношение к нам и к нашему положению. И, вероятно, не это одно. Поживём-увидим, а пока, блажен, кто умеет ждать, по возможности, не теряя времени.

Ты очень умненько заметила, что «кто разочаровывается в людях и презирает людей, тот прежде всего презирает в себе те же качества и в себе разочаровывается». И в этом вся суть! Но, нужно признаться, что к себе мы склонны относиться значительно снисходительнее, чем к другим.

 


* Где до ареста работал отец.

- 390 -

Тебе, доченька, крепко не повезло. Я был много счастливее твоего - я в жизни встречал очень мало действительно плохих людей. Один, по-моему, очень умный человек выразился так: плохих людей нет, есть только очень глупые и очень трусливые люди». Тут есть, может быть, преувеличение, но есть и довольно увесистое зерно истины.

Человечество существует уже около миллиона лет. За это время оно накопило много знаний и много полезного опыта, и продолжает его накапливать, становясь всё мудрее. Но каждый человек в отдельности живёт не миллион, а всего около полусотни лет, и должен начинать с самого начала. Современный человек ни на один грош не умнее и, значит, не лучше своего собрата времён Сократа и, может быть, даже глупее. Доведённое до крайности разделение труда не содействует развитию умственных и нравственных качеств человека. В этом противоречии между коллективной мудростью человечества и индивидуальной ограниченностью людей - может быть, основная трагедия современности. Но всё ли тут трагедия?

На днях мне попался рассказ Куприна «Тост». Это - фантазия о счастливом будущем. В 2906 году на торжественной встрече Нового года один из инженеров электромагнитной ассоциации «Всемирно-анархического союза свободных людей» произносит речь. Он прочёл книжку, которая его сильно потрясла: «История революций ХХ столетия». Собрание происходит на Северном полюсе. Как водится, много места в рассказе уделено замечательным техническим достижениям и, конечно, все присутствующие очень красивы и одеты в прекрасные одежды будущего.

Оратор рассказывает потрясённым слушателям об ужасах прошлого и потом переходит к рассказу о бесстрашных людях, которые в тогдашних условиях жертвовали своей жизнью и свободой в борьбе за свободу. Все молча выпивают бокал за безвестных борцов, «которые добровольно отрекались от радостей жизни, кроме одной - умереть за свободную жизнь человечества». «Но женщина необычайной красоты, сидевшая рядом с оратором, вдруг прижалась головой к его груди и беззвучно заплакала. И на вопрос его о причине слез, она ответила едва слышно:

«А всё-таки... как бы я хотела жить в то время…с ними…с ними».

Тут я, к сожалению, должен остановиться и отложить дальнейшее до следующего письма. Целую тебя, дорогая, и надеюсь на скорую встречу. Привет близким.

Папа.

 

21.10.55

Здравствуй, доченька!

Вчера вечером отпраздновал день твоего рождения. Несмотря на скромную обстановку, праздник прошёл, как выражаются сейчас в газетах, «в духе дружбы, сердечности и взаимного понимания». Твою фотокарточку (последнюю) мы поставили на видном месте и, выпивая за твоё здоровье, обращались к ней. Приветствовали тебя так усердно, что у меня сегодня еще голова немного трещит.

Следующий твой день рождения, я думаю, мы отпразднуем всей семьёй, вместе, и в более весёлой обстановке. Несмотря на все колебания и зигзаги, у нас, как говаривал, хотя и не очень грамотно, но с большим чувством, мой начальник по Профинтерну, «динамика вперёд, а не взад». Но колебания, по-видимому, ещё будут.

 

- 391 -

Моего приятеля В.П., о котором упоминает Ирина в письме к тебе, ты не могла знать - мы с ним близко сошлись в Джезказгане. Теперь он в Москве или под Москвой. Он доктор биологических наук, учёный с мировым именем в своей области. И при всём этом - прекрасный человек, К сожалению, ему сейчас довольно туго приходится материально, иначе я был бы более спокоен за Иринку.

Надо сказать, что мне вообще везло на хороших людей «за эти годы». Может быть, это отчасти объясняется одним моим крупным недостатком – равнодушием к конкретным людям при повышенном интересе к человеку вообще, отвлечённому человеку. Это - крупный недостаток, но благодаря ему у меня требовательность к людям меньшая, и меньше и поводов к разочарованию. От людей я требую только «значительности». | Меня очень обрадовало, что хотя бы в одном пункте наши литературные вкусы совершенно совпадают. Я тоже очень люблю Голсуорси. Сейчас я перечитываю его роман «Человек-собственник» (на английском языке). Это не самое его лучшее произведение и не самое для него типичное. Оно было издано в 1906 году, а через 20 лет вышли остальные книги «Саги о Форсайтах». В период издания «Собственника» он писал: «Мною руководит ненависть к форсайтизму». В книге он всё время полемизирует со своими героями, шаржирует их и ругает. Сомс Форсайт, собственник, - прямо отвратителен. За 20 лет отношение Голсуорси к своим героям значительно изменилось, в особенности, к Сомсу. Из чёрного злодея он постепенно превратился в положительного героя и даже очень симпатичного человека. Но даже в этой первой книге Саги, несмотря на откровенно отрицательное отношение автора к героям, они производят какое-то двойственное впечатление. Цель их жизни - зарабатывать деньги, и это вызывает отвращение, но они сами очень значительны (не все, конечно) и как-то симпатичны, человечны.

Для любой цели в жизни нужны значительные люди. Это и нам нужно.

Если ты Михайловского читала только ту книгу, которая оставалась после того, как милые соседи растащили остальное, то это очень жаль. В этой книге, помнится, - только литературные заметки и отзывы об авторах, которые сейчас не представляют больше интереса. Как жаль, что тебе не встречались его основные работы. Они сейчас неожиданно приобретают актуальное значение.

Как видишь, твои марки пошли в ход. Я использую их и для писем к тебе, и к остальным моим корреспондентам. Жаль только, что мама стала что-то реже писать. У неё уборочная, и, вероятно, она сильно устает.

Я надеюсь, что ты будешь больше беречь свои силы и нервы. Пригодится. Целую тебя крепко, и до скорого свидания. Жму руки твоим друзьям.

Твой папа.

 

[Без даты]

Дорогая доченька!

Я уже привык каждые 5-6 дней с тобою беседовать, и хотя с новостями у меня весьма негусто, сажусь тебе писать.

Сегодня ещё шесть человек получили разрешение ехать домой, значит, и мой черёд может наступить скоро. Ужасно надоело ждать!

 

- 392 -

Получил письмо от мамы. Она, между прочим, сообщает, что они с Сусанной усиленно занимаются, изучают историю философии. Сусанна изучает английский язык и, по словам мамы, делает успехи. Время распределили строго по расписанию: художественной литературе отвели один час, перед сном. Вот отчаянные молодцы!

Старый мой приятель В.П., долгое молчание которого меня сильно беспокоило, неожиданно прислал длинное письмо, посвящение, как обычно, хвалебным отзывам об Ирине. Однако сама Ирина из Москвы ничего не написала. Родственники тоже, написав по письму (Борис - два), замолчали.

У нас тут и раньше было скучновато, а теперь - зеленая тоска. Ветры – свирепейшие, и холодно. Прогулки в поле пришлось оставить. Сидим по комнатам и дуемся в шахматы. Сосед по комнате с утра очень чувствительно, но фальшиво и противным голосом уверяет, что «белой акации гроздья душистые ему не забыть никогда», а я вспоминаю, что на этот же мотив во время гражданской войны и у нас, и у белых были очень популярны бравурные марши: «Смело мы в бой пойдём» и т.д. Верь после этого, что музыка передаёт определённые чувства и даже мысли!

Так как с приличным чтивом тут всё ещё туго, то приходится ограничиваться воспоминаниями о ранее прочитанном. Кстати, помнишь ли ты статьи Михайловского?

Он очень много места и внимания уделял вопросу о различии психического состояния человека-индивидуальности и того же человека как части толпы. В толпе человек легко поддаётся внушению - гипнозу и способен совершать вещи, которые он никогда не совершит в нормальном состоянии. На английском языке, кроме понятия толпы в смысле сборища людей, есть ещё понятие «толпа» в таком именно состоянии внушения, или массового гипноза. Такая толпа называется по-английски mub. Маб линчует негров, совершает погромы и прочие подобные подвиги. Не помню, рассказывал ли я тебе о книжке Хаксли «Славный новый мир». Это утопический роман о будущем обществе. В этом будущем обществе младенцам, укладывая их спать, надевают наушники, и они сквозь сон слышат тихим, нежным голосом повторяемые нравоучительные истины. Это то же внушение, только механическое, и убеждения, таким образом полученные, на всю жизнь застревают в мозгу. Однако, прав ли Хаксли, когда он эту систему массовой штамповки убеждений, производства маб`а, переносит в будущее? В древние времена люди приходили в состояние массового гипноза только изредка, в храмах, под влиянием однообразных заклинаний, молитв и музыки. В цивилизованном мире миллионы людей, одновременно читая одну и ту же газету или слушая радио, подергаются процессу массового внушения и гипноза. Маб перестаёт быть случайным, эпизодическим явлением. Как всё это утешительно!

Перечитываю Тургенева «Накануне». Он всегда был моим любимым писателем. Голсуорси считал его своим учителем. Кстати, читала ли ты Голсуорси «Сага о Форсайтах»? Если нет - прочти - ученик, по-моему, лучше учителя много.

Всю эту философию я развел только потому, что, как я уже сказал, другого материала у меня не было, а разговоры с тобой - потребность.

Будь здорова, дорогая. Целую тебя крепко.

Твой папа.

 

- 393 -

26.10.55

Милая доченька!

Получил твое письмо от 6.10 и немедленно помчался в город снова просить об отпуске для свидания с тобою. На этот раз ответ такой: «получите раньше разрешение на свидание». Одновременно с настоящим письмом посылаю письмо на имя начальника вашего отделения, вложу в конверт одну из твоих марок. Авось твой начальник растрогается и ответит. Тебе тоже, со своей стороны, необходимо подать заявление-просьбу о разрешении свидания. Если получишь положительный ответ - немедленно напиши мне (разборчиво - я предъявлю его своему начальству).

Так как всё - несомненно к лучшему, то всё уладится наилучшим образом.

Вместе с твоим письмом пришло письмо Лауры. Я ей уже ответил, но прошу тебя, со своей стороны, убедить её ничего больше не предпринимать. Надо подождать года два, и Адриана ей сама напишет. Девочка страшно напугана, и настойчивость со стороны Лауры не поможет, а может только повредить делу. Лаура - чужестранка и не понимает, что исключение из комсомола - далеко не то же самое, что никогда в него не вступать. Это может стать началом очень многих и крупных неприятностей. Впрочем, обо всём этом мы ещё поговорим при встрече.

Очень хорошо и правильно, что мы не поджидаем ответов на письма и пишем регулярно. Только так и можно установить настоящую связь. Но я не всегда помню, что именно я писал и в каком письме, и вот - в последнем твоём письме мне некоторые места остались непонятны. Так - ссылка на моих земляков в связи с датой 13.2.1952*, и твоя уверенность, что не может случиться, что ты ко мне приедешь раньше, чем я к тебе.

И совершенно непонятно, в какие это тёплые края ты собираешься на полгода - на год?** Но и это мы уточним при встрече.

Да, я думаю, что тебе нужно использовать «каникулы» и пополнить свой «багаж». Этим я не хочу сказать, что ты должна заниматься по какой-то программе, как это, по-видимому, делают мама с Сусанной, но продумать всё, что было и постараться всё понять - это необходимо. Для этого каждый может и должен идти своим путём. Нет, например, никакой необходимости обязательно изучать языки, если обстоятельства этому не благоприятствуют. Но как-нибудь уяснить себе смысл происходящего, усвоить коллективный опыт человечества, в одной области больше, в другой - меньше, в зависимости от вкуса и наклонности - это обязательно нужно. Как жаль, например, что тебя совершенно не интересует история - ну, хотя бы история культуры, цивилизации. Этому «обстоятельства», правда, тоже мало благоприятствуют, но, при способности критически читать и мыслить, можно все-таки кое-чего сделать. Кстати, с большой высоты общечеловеческих проблем «мелочи жизни» не так бы лезли в глаза - их легче было бы игнорировать.

Я не проповедую терпимости. Ни к идеям, ни к людям. Терпимость для меня - категория юридическая. Каждый должен иметь право думать и исповедовать, что он

 


* Дата вынесения приговора по нашему делу. Учитывая суровость приговора, я не рассчитывала на освобождение в связи с пересмотром дела.

** Тюремное заключение за отказ от работы.

- 394 -

хочет. Я знаю, что в истории человечества все попытки ограничить это право приводили только к страданиям, к несчастьям, и надолго задерживали его прогресс. Но это не значит, что можно поставить знак равенства между всеми и любыми идеями и всеми их носителями. Есть что-то глубоко безнравственное в барским безразличии к добру и злу. У Чехова какой-то гимназист, помнится, говорит своему отцу: «И я ничего не знаю, и вы, папаша, ничего не знаете - всё относительно…» Ну, опять зафилософствовался и не успел дописать. Не забудь про заявление. Целую тебя крепко и с нетерпением жду свидания.

Твой упрямый папа.

 

31.10.55

Здравствуй, милая доченька!

Получил одно да другим два твоих письма от 10 и 16 октября. Ты понимаешь, что мрачный тон предыдущего письма меня не мог не огорчить, но я совершенно согласен с тобой, что хроническая бодрость и жизнерадостность - это как-то неловко, пошло. Нам с тобою это и не нужно, и даже несколько унизительно, такая хроническая жизнерадостность хороша, разве, для пищеварения. Но ты сама совершенно точно определила источник своего пессимизма - отсутствие веры в свои силы и, как ты говоришь, отсутствие перспектив. И это и не хорошо, и неверно.

Ты, например, утверждаешь, что «знания, самые глубокие, нам (молодежи) не помогут», но я так же глубоко убеждён, что даже самые скромные, но только настоящие, лично «выстраданные» знания, могут и откроют вам дорогу в жизнь. Но боюсь, что путь, выбранный тобою - через классическую литературу – очень кружный и долгий. Литература – дитя своего времени. Ты, например, пишешь, что тебя отталкивают выражения антисемитизма у Франко. Я вообще не могу спокойно слышать и читать такие выражения. Только евреи имеют право быть антисемитами. Эта гадость оскорбляет не столько евреев, сколько русских, украинских и прочих порядочных людей. А между тем, Франко был на редкость честным и прямо благородным писателем. Он им и остаётся - переменились только времена.

Доченька, трудная это должность - быть папой! Масса условностей в отношениях к детям, которые просто невозможно переступить. Если бы я был только хорошим товарищем, я бы не боялся так залезать тебе сапогами в душу. А папе неудобно, нехорошо.

Мне вспомнился сейчас «Слепой музыкант» Короленко. Кстати, я очень люблю Короленко и могу его с увлечением читать даже сейчас, когда у меня полное отвращение к беллетристике. Так вот - помнишь гневное замечание чудака, бывшего гарибальдийца, слепому племяннику, будущему музыканту? а ведь у того были, пожалуй, основания для пессимизма?*

Вчера отправил Ирине очередное увесистое «историческое» письмо. Первоначальной моей задачей было спровоцировать её на ответ и установить с нею постоянную переписку. Результаты пока неплохие - за октябрь получил два больших письма и открытку. Дело это меня самого увлекло. К письмам приходится основательно готовиться, хотя то, что я ей пишу - это не история, а критический разбор некоторых

 


* Старый гарибальдиец упрекал слепого племянника в том, что тот эгоистически сосредоточен на своём несчастье.

- 395 -

общепринятых мыслей и положений. Тем не менее, я чувствовал, что начинаю выдыхаться – не хватает ни знаний, ни материалов, но добрая душа Фрида Давыдовна прислала мне два тома лекций Ключевского «История России». Замечательная книга! Этот не стреляет непреложными, единственно верными, научными мыслями. И я читаю взасос.

Кстати об антисемитизме. Подбирая материал для писем Иринке, я столкнулся с вопросом о роли евреев и семитов вообще в развитии культуры и цивилизации европейских народов и, в частности, Киевской Руси. Эта роль -громадная! Все народы Европы, пришедшие из степей Средней Азии в полудиком или полу-варварском состоянии, можно разделить на две основные группы: на таких, которые, подобно грекам, а потом и римлянам, вошли в соприкосновение с древними культурными семитическими народами (финикияне, египтяне), и таких, которые по географическим или иным причинам были отдалены от этого влияния. Особенно сильно было влияние евреев, арабов и юдаизированных хазар на Киевскую Русь. Расцвет Киевской Руси прямо совпадает с расцветом Хазарского царства и торговыми отношениями. Падение Хазарского царства и упадок Киевской Руси тесно связаны между собой. Когда русские ушли дальше на Север и была создана Суздальская Русь, то это привело также к упадку их культуры и кончилось разрушением Киева Андреем Боголюбским.

Вот, не умею вовремя закругляться - придется на этом пока кончать. Милая доченька, как я мечтаю повидать тебя и поговорить с тобою устно.

Целую тебя крепко, и до скорого свидания.

Папа.

P.S. Напиши, как ты отметила день рождения.

 

5.11.55

Здравствуй, родная!

Я все еще не могу тебя порадовать хорошей новостью, доченька, тут как-то все замерло - никаких изменений. Но они, по-видимому, будут и, возможно, скоро. Даже задержка с моим отъездом, как я понял из объяснений моего непосредственного начальника, связана с подготовкой крупной отправки. Во всяком случае, шансов на скорую встречу у нас теперь больше, чем раньше: как только я получу положительный ответ на свой запрос из Заярска, мне обещан отпуск.

Сегодня получил письмо от мамы. Из него я понял, что не все мои письма к ней доходят. Жаль, я надеюсь, что с тобой я более счастлив. Впрочем, это уже бывало: получается затор, а потом его прорывает... Мама очень тепло, прямо с восхищением отзывается о Сусанне - славная девочка! В связи с этим мне кажется неоправданным пессимизм, который иногда сквозит в твоих письмах. Помнишь некрасовское (ведь ты любишь стихи): «Нет, не иссякла та природа, не погиб ещё тот край, что выводит из народа столько славных, то и знай». «То и знай», может быть, с разбегу сказано, но «призыв» ваш действительно хороший и он не даёт оснований для пессимизма.

В моей безмятежной жизни хорошая книга - крупное событие. такое событие произошло недавно, когда я получил от Ф.Д. два тома Ключевского «Курс русской истории». Не могу сказать, что я во всем согласен с автором: его конек - географические

 

- 396 -

условия, и он ими сильно злоупотребляет, мне кажется. Но у него нет сознательного богоугодного вранья, и в книге масса ценнейшего материала, позволяющего делать заключения по собственному разумению. А изложение - блестящее.

Меня в последнее время сильно занимает вопрос о государстве и - особенно - его происхождение. Ты, может быть, помнишь, что тема эта служила мне для диссертации в ранней молодости*. Скуки ради я стал пересматривать положения моего юношеского труда. Ты, конечно, знаешь, что согласно единственно правильной научной теории, развитие производства, вызывая расслоение общества (первобытного) на классы, заставляет господствующий класс, эксплуататоров, создавать государственную власть, чтобы при ее помощи держать в повиновении эксплуатируемых. Развитие производства и производственные отношения - база, государство и прочее - надстройка. В своей юношеской диссертации, как это мне тогда положено было, я многое отрицал, но это положение и мне казалось незыблемым. Но, готовясь к письмам Ирине, я нигде не находил подтверждения этому закону. Даже напротив - везде и всегда государство, возникая иногда из необходимости защиты общества от кочевников-разбойников и организации регулирования расхода воды для орошения (Египет и другие страны орошаемого земледелия), неизбежно приводило к классовому расслоению, и эксплуататором очень часто являлось само государство.

Описывая историю завоевания днепровских славян норманнами-варягами, Ключевский рассказывает о несложной системе управления русских, т.е., норманнских, князей. «Как только наступал месяц ноябрь, русские князья «со всей Русью», т.е., с дружиной, выходили из Киева на полюдье (сбор дани). Князья отправлялись в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и прочих славян, плативших дань Руси, и кормились там в течение всей зимы, а в апреле, когда проходил лёд на Днепре, спускались опять к Киеву. В июне они, нагрузив лодки собранной данью, направлялись по Днепру к морю в Константинополь. К собранным товарам прибавлялась «челядь» (захваченные дружиной пленные-рабы). Главными торговцами были киевское правительство - князь и его «мужи»-бояре. Данью князь делился со своей дружиной, которая ему служила орудием управления». Я несколько сократил выписку, а то бы не уложился. Среди этих первых купцов совершенно не встречается славянских имен. Кто тут базис, и кто надстройка?

И, как видишь, идея национализации внешней торговли - не новая. Ну, не сердись, что я тебя занимаю этой «историей». Будь здорова, милая, и выше подбородок.

Твой, любящий тебя и всех твоих близких папа.

 

16.11.55

Здравствуй, доченька!

Получил твоё первое письмо от 1.10 (наверное, 1.11.) и одновременно письмо Лауры от 311.10. На первое письмо я ей давно ответил. План ее мне кажется разумным, и я постараюсь следовать её советам, однако, спешить, по-моему, не следует - надо дать девочке немного успокоиться, тем более, что сама Лаура будет некоторое время

 


* Т.е., этот вопрос его интересовал как анархиста.

- 397 -

отсутствовать. Да, ты совершенно права: передача запроса прокурору - необычное явление, и роль этого прокурора кажется мне странной, но именно поэтому не надо спешить, пусть и он успокоится, если он в этом деле больше чем по службе старается**. Я постараюсь тщательно обдумать своё первое обращение к Адриане, так как от него многое зависит. А пока желаю Лауре хороших результатов от её поездки и с большим сочувствием жму её руку.

С нетерпением буду ждать письма Гали: «друзья моих друзей - мои друзья», и в данном случае даже много больше. К Сусанне я отношусь, как к своей дочке (надеюсь, ты не ревнуешь) и радуюсь, что не я один так чувствую. На днях к одному моему здешнему приятелю*приехала его дочка**. Она только что закончила 18-летний «курс наук» и, как водится, папаша устроил в её честь праздник. Я был очень тронут, когда он предложил первый тост «за милую дочку Александра Петровича и за всех оставшихся». Он сам - ветеран этих наук - 23 года «учился». Нет, доченька, я не чувствую себя отчуждённым среди окружающих. И тебе не советую.

Как хорошо, что у нас завязалась переписка на отвлеченные, философские темы. Упомянутый выше приятель рассказывал мне, как он во время перерыва в учебе, по пути домой, узнал тогдашний адрес своей дочки, где-то под Мариинском. Он прошагал 90 километров пешком и получил трёхчасовое свидание. Дочка удивлялась его бороде, он рассказывал ей какие-то глупые дорожные приключения, и они не заметили, как прошли эти 3 часа, не успев ничего важного сказать друг другу. У нас этого не будет, мы обо всём второстепенном договоримся в письмах перед свиданием. Мы – умные!

Теперь о Михайловском. Он ставит вопрос так: человек - самоцель. Он никому ничего не должен. Стремление к личному счастью не просто его безусловное право. В этот смысл его существования. Но в чем заключается это личное счастье? Еда, половая любовь, удобства жизни - это ещё не счастье, по крайней мере, не для всех людей. Он – индивидуальность, и стремится свою индивидуальность проявить, но проявить её может только в общественной деятельности, понимая эту деятельность широко. Какие тут возможны вариации, видно из твоего замечательно глубокого заявления: «В натуре человека жертвовать собой, для этого не надо быть Христом». Верно. И это нисколько не противоречит положению, что он, человек, никому ничего не должен. Но, конечно, это ничего общего не имеет с торгашеско-религиозной установкой: «Чти отца и мать свою, и долговечен будешь на земле», «Блаженны нищие духом, ибо они наследуют царство небесное», или «воссядут одесную отца своего» или как-нибудь иначе получат за рубль - два рубля (надеюсь, ты не думаешь, что я антирелигиозную пропаганду подпущаю - эту ошибку я больше не повторю, не по отношению к тебе).

Каюсъ, я совершенно равнодушен к конкретным народам - еврейскому, русскому, украинскому и прочим. Народ для меня - это собирательное имя, противоположность угнетателям всех сортов и званий. Это объект моей «общественной деятельности». Наряду с очень умными замечаниями, ты иногда делаешь и не очень умные: «Беда, когда неуверен, что твоя жертва нужна». Дело не в твоей научной работе и её ценности.

 


** Речь идёт о пересмотре дела самой Лауры.

** В.М.Макотинская. Как и её отец, обвинялась в троцкизме.

- 398 -

Может быть, она была и не очень ценной, но твоя жертва и страдания очень ценны и нужны (см. слова монтаньяра в «Трёх минутах» Л.Украинки*). И нужны| именно народу.

Не беспокойся о пропавших деньгах**. Публика такая, что могла прихватить и их, но квитанцию к маминым часикам мне показывали. Так как меня полностью «раскулачили»***, то деньги могли попасть не тем, а другим жуликам. Ну и чёрт с ними - ты |всё-таки не пропала без них! Шубу и другие вещи я получил**** и правильно сердился - их было много, и большей частью меня от них в дороге облегчили. Забудем об этом!!

Милая моя! Письма к тебе я имею обыкновение переписывать, иногда не один раз. Но сегодня у меня зверски дрожит рука, и я пишу, вернее, рисую это письмо уже часов пять. Поэтому оно такое путаное получилось. В другой раз постараюсь умнее написать. В другой раз я также коснусь других вопросов, затронутых тобою. Будь здорова, доченька, целую тебя крепко и также крепко жму руку другим своим дочкам. Привет от здешних моих приятелей.

Твой папа.

 

23.11.55

Доченька!

С нетерпением, даже больше обычного, жду твоего очередного письма. По моим расчётам пора уже быть ответу от твоего начальства на просьбу о разрешении свидания. Между тем, с почтой, по-видимому, опять затор – Иринка в этом месяце ничего не прислала, и от мамы тоже давненько ничего нет.

Я тебе уже писал, что у одного здешнего моего приятеля гостит его дочка. Она, между прочим, большая любительница и ценитель стихов. Я дал ей прочесть твои «Сон» и «Родине», и они ей очень понравились. Узнав, что я тщетно ищу по магазинам Блока, чтобы переслать его тебе, она по памяти исписала много страниц стихами Блока, Есенина, Пастернака и других, и теперь я подумываю, как тебе их переслать или привезти с собою. Эта девушка некоторое время прожила вместе с Сусанной и её подружками. Это пополнило мои знания о твоих институтских делах и ходе экзаменов. «Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой».

После долгих поисков я достал «Вибрани» Леси Украинки. Искал я их для того, чтобы больше войти в курс интересов и вкусов своих дочек. Каюсь, подобно многим другим, я с некоторым пренебрежением относился к «национальным» литературам. Да и поэзия вообще, как ты знаешь, не по моей части, и поэтому я сначала рассеянно перелистывал эту книгу. Начал я с «Драматичних творiв», потому что о них ты мне писала. Без особого интереса прочёл «Осеннюю сказку», «В катакомбах» и ещё пару других, пока не дошёл до «На полi кровi». Эту штуку я прочёл два раза подряд. Замечательно сильная вещь! Если ты её не читала, настоятельно рекомендую прочесть.

 


* «Не в идее, мой господин, дело, а в самой [пролитой за неё] крови – в благородном, как ты выразился, пурпуре».

**Я рассказала отцу о деньгах, украденных сотрудниками МГБ, производившими обыск у нас дома после его ареста.

*** То есть, по приговору у отца была конфискация имущества.

**** Переданные мною отцу после приговора вещи.

- 399 -

Просто непонятно, как она могла остаться незамеченной. Байрон, назло своим самодовольным и благочестивым соотечественникам, опоэтизировал Каина, первого братоубийцу, Гёте – Сатану-Мефистофеля. Сатане вообще повезло в мировой литературе. Но всё это – необычайные характеры, и именно поэтому они малопоучительны в обыденной жизни. Я не помню во всей мировой литературе ни одной попытки уклониться от традиционной евангельской трактовки Иуды, человека, который за тридцать сребреников продал своего учителя и Бога. И только Л.Украинке принадлежит образ этого презренного из презренных, злодея из злодеев, как обыкновенного, даже неплохого человека-«господаря». Он честно трудился над своей нивой и виноградником, полученными от отца, как тысячи других, не лучше и не хуже их. Его увлёк «учитель» и заставил раздать своё имущество нищей «голоте», которую он, как настоящий господарь, глубоко презирал, и самому стать нищим и прислуживать нищим. Он не понял «учителя» и вскоре разочаровался в нём. Остальное уже логично вытекало из предыдущего – он хотел снова стать хозяином. Сильная штука и даже очень страшная, но, в то же время, и утешительная: где они, эти настоящие злодеи? Их очень мало по сравнению с общим количеством действительных злодейств, совершаемых во всём мире ежечасно и ежеминутно глупыми или трусливыми людьми, твёрдо знающими, что добро и что – зло.

Мне очень понравилась «Лiсова пiсня», но мне непонятно, как это может нравиться христианам. Ведь все эти лешие, водяные, русалки - это почти полное изложение языческих славянских верований до появления христианства на Руси. Но всё же очень красиво, даже мне доступно.

Прилагаю первую посылку стихов. Получение подтверди, и я пошлю ещё. Хороши они или плохи - не берусь судить, тебе виднее. Прилагаю пока один листок и не переписываю, потому что скоро почта, и я боюсь опоздать.

Сожалею, что в той книге Украинки, которую я читаю, нет «Трёх минут», они меня заинтересовали.

Будь здорова, милая доченька, целую тебя крепко и жму руку другим.

Твой папа.

 

2.12.55

Милая доченька!

Вчера отправил тебе ответ на твоё письмо от 11.11 из Заярска, и сегодня получил первое письмо из Тайшета от 21.11. На всякий случай, немедленно написал заявление начальнику 1-го отделения и опять приложил марку. Я надеюсь, что и твоего письменного сообщения о положительном ответе на твою просьбу будет достаточно, но - на всякий случай.

Увы, недостаток почтительности у тебя, видимо, наследственный, и на моей карьере он тоже отразился. Я и не подумаю упрекать тебя за это. Но надо помнить, что гнев и раздражительность - это далеко не одно и то же. Гнев - великое чувство, а раздражительность - только слабость. Сам я, к сожалению, не крепко разбирался в этих тонкостях, но тебе, на правах родителя, считаю нужным напомнить об этом. Не надо, доченька, размениваться на мелочи. Во всяком случае, ничто не должно помешать нашему свиданию, и меня очень трогает, что ты не забываешь об этом.

 

- 400 -

К двум предыдущим письмам я прилагал по два листка стихотворений Блока, Есенина и других. Сам я их не читал - не по коню корм. Но, зная твою любовь к поэзии, я старался. И вдруг читаю в твоем последнем письме, что после вторичного чтения Блока, у тебя впечатление «не то». Долго колебался, продолжать ли посылать, и решил всё же посылать: не понравится - выбросишь.

Насчёт поэзии мы как-нибудь договоримся, тем более, что этих стихов у меня не так много. Но ты также пишешь: "Как ни стараюсь, но всё никак не могу почувствовать интереса к Киевской Руси... в этой эпохе не вижу проявления интеллекта, духа». Но ведь ты дальше пишешь, что «вопрос о государстве тебя всегда интересовал». Меня - тоже. Этот вопрос имеет самое близкое отношение к современности, и очень важно решить, является ли государство неизменным следствием развития производительных сил, развития производства, или это более или менее побочный продукт определённых исторических условий, Я глубоко убежден, что в этом вопросе классики определенно «загибают». Впрочем, не только в этом. Что же касается «торговли и грабежей», то они были во все эпохи. Эпоха Возрождения - славная страница в истории человечества, но торговли и грабежа в ней более чем достаточно.

В любви к Короленко я смело могу соревноваться с тобой, он мой любимый писатель. А вот насчёт того, «какое это было интересное время», можно поспорить. Скучное и тяжёлое было время, описанное в «Современнике»*, и люди тогда были, вероятно, такие же, как сейчас. Это сам Короленко - очень хороший человек, и обладал он замечательной способностью находить и показывать хорошее в людях. И показывать правдиво, без прикрас, но убедительно. И, может быть, ему помогало то, что он хорошо знал историю, в частности, историю русского народа. А знал он это не по классикам – он был их противником.

Кстати, помнишь ли ты рассказ Короленко «Чудная»? Он ведётся от лица конвоира об одной ссыльной. Прекрасный рассказ. Короленко писал героиню с действительно существовавшего лица - его товарища по ссылке в Вологодской губернии. Об этом он рассказывает в «Современнике». Ее фамилия была Улановская. Какое приятное совпадение! У тебя тоже есть немного от боярыни Морозовой.

А историей я тебя ещё долго буду занимать - писать больше не о чём, об остальном при встрече поговорим устно.

Будь здорова, милая. Целую крепко и не дождусь свидания. Привет хорошим людям!

P.S.: Смело пользуйся посылкой матери Иды, давать - большое счастье, может быть, самое большое в жизни, и надо поощрять хорошее в людях.

 

13.12.55

Здравствуй, доченька!

Лаура явно переоценила мои дипломатические таланты. По ее поручению я написал Адриане пространное письмо. Не упоминая про Лауру, я отрекомендовался другом их общей знакомой Ольги Мартовны, которую я встретил проездом в Таллине и которая просила меня сообщить ей все, что я сумею узнать о судьбе Адрианы. В письме я затронул ряд общих вопросов: о пользе просвещения вообще, о выборе профессии, о

 


* В его мемуарной книге «История моего современника».

- 401 -

сравнительных преимуществах медицины и т п., стараясь возбудить в ней интерес и вызвать на переписку. Сегодня получил её ответ - всего несколько строчек, очень настороженных и подозрительных. Она удивляется, что я не послал ей прямо адреса Ольги Мартовны (которого Лаура тоже не знает), и подозрительно допытывается, откуда я узнал её адрес. Ума не приложу, как действовать дальше. Не плюнуть ли на дипломатию и не написать ли ей прямо, в чем дело?

Получил очень хорошее письмо от Ирины вместе с её фотокарточкой. Настоящая библейская красавица. Она пишет, что долго колебалась, посылать ли мне эту карточку, так как считает её неудачной. Я думал (и сейчас думаю), что она кокетничает, но моя здешняя приятельница, побывавшая летом в Москве и видевшая ее, уверяет, что оригинал, действительно, много лучше фотографии. Вот, какие у меня красавицы-дочки!

Мама пишет, что они с Сусанной живут в постоянном страхе разлуки и даже собираются воевать за свое право на совместную жизнь.

В своём последнем письме ты упоминаешь о психическом состоянии некоторых своих сожительниц. У меня тут в этом отношении дела обстоят не лучше, а пожалуй, много хуже - мои сожители все - старики и старухи с большим стажем сильных переживаний в недалеком прошлом.

Вчера у моего приятеля, врача-психиатра, были гости, его товарищи по прошлой совместной жизни. Они только сейчас, как говорится, получили возможность приобщиться к трудовой жизни народа. Один из них меня заинтересовал. У нас оказались общие знакомые, и мы разговорились. 20 лет назад он занимал высокие посты и «руководил». Против обыкновения, он не только не дурак и остроумный, интересный собеседник, но и очень образованный человек, интересуется философией, высшей математикой и физикой, текущую историю знает, т.с., из первых рук. Я был несколько удивлён, когда по ходу разговора узнал, что он католик по убеждениям (по национальности он еврей). Не просто христианин, а именно католик! После его ухода мой приятель-врач сообщил мне, что это - его бывший пациент, психически ненормальный человек, продолжающий быстро деградировать**. Это пострашнее коротких буйных припадков. И это далеко не единственный случай. Вот такие факты подвергают большому испытанию мои христианские чувства.

По-прежнему интересуюсь историей. Я не совсем уверен, что знание прошлого действительно, по аналогии, помогает делать выводы о настоящем. Но нет сомнения, что близкое знакомство с настоящим проливает свет на многое, что казалось тёмным и непонятным в прошлом. А текущую историю я сейчас имею возможность получать из первых рук - со слов участников. Эх, доченька, если бы ты послушала то, чего я наслушался, то твоё отвращение к древней истории – «торговля и грабежи» - значительно уменьшилось бы.

С нетерпением жду твоего очередного письма и надеюсь на положительный ответ твоего начальства.

Будь здорова, милая. Крепко целую тебя и жму руку твоим подружкам.

Твой папа.

 


** Прогнозы М.Я.Макотинского не оправдались: К.М.Табакмахер, о котором идёт речь, продолжал удивлять всех своим блестящим интеллектом до самой своей смерти в конце 60-х годов. Как и Макотинский, отказался восстановиться в партии.

- 402 -

18.12.55

Здравствуй, доченька милая!

Получил почти одновременно два твоих письма - от 29.11 и 2.12 и, кроме того, видовую открытку. Разрешения на свидание я ещё пока не получал, но, узнав из твоего письма, что твой начальник благословил нашу встречу, я немедленно помчался в город просить отпуск. Вчерашний день я потерял зря - надо было начинать здесь, на месте, у своего коменданта. Сегодня воскресенье, выходной день, и про- должать дело можно будет только завтра.

Буду торопиться, так как Иринка сообщила, что она была в прокуратуре и там ей сказали, что тебя и других скоро вызовут в Москву. Как скоро - это неизвестно, но, вероятно, в течение ближайших трёх месяцев. Иринка, конечно, со слов знающих людей, говорит, что это очень хорошо. Впрочем, она тебе наверное сама напишет подробно об этом. Прав бессмертный Панглос…

Меня очень заинтересовало твоё наблюдение, что украинцы относятся к евреям не так, как русские интеллигентские антисемиты. Наблюдение дельное, но я думаю, что ты ошибаешься в оценке его корней у русских интеллигентов. Антисемитизм не имеет никаких исторических корней ни в русском народе, ни в его интеллигенции. Это просто выражение морального, да и физического бессилия. Он все объясняет и все оправдывает и, прежде всего, свое собственное ничтожество. Словом - это религия побежденных и признавших свое поражение.

Велика сила затверженных с молодости убеждений, симпатий и антипатий. Во время гражданской войны я относился с отвращением к украинскому движению. Оно казалось мне совершенно ненужной и досадной помехой в серьезной политической борьбе между старым и чем-то новым, идущим ему на смену.

И вот, давно все изменилось, И фронт - не тот, и проходит он не там, где он проходил почти сорок лет назад, но отношение к людям и течениям механически остаётся прежним. И это нужно пересмотреть - хорошие среди них хлопцы встречаются!

Я не знаю, относится ли отмеченное тобою отношение украинцев к евреям ко всем украинцам. Я даже думаю, что разочаровавшиеся, морально побежденные украинцы ничем не сличаются от русских, но кроме этого мусора, есть и здоровое ядро, и оно заслуживает такого же уважения, с каким старые революционеры относились, например, к борющейся Польше в прошлом столетии. Герцен, Бакунин никак не были националистами, но горой стояли за Польшу, «за нашу и вашу свободу».

Я очень рад, что ты, по-видимому, легко сходишься с хорошими людьми. Очень хотелось бы посмотреть на твою Нюсю и ещё больше - поболтать с нею.

Кстати о затверженных и общепризнанных истинах. Я с детства знал, что евреи - способный, умный и даже исключительно талантливый народ. «Еврейская голова» - это я слышал с самого детства и так же механически усвоил. Но, Боже мой, такого процента тупиц и ограниченных людей, какой я за последние годы встречал среди моих сожителей евреев, я нигде, никогда среди других народов не встречал. Только ты, пожалуйста, не думай, что я ударился в антисемитизм! Просто этот народ тут представлен, в большинстве случаев, государственными чиновниками, а чиновники народ тупой.

 

- 403 -

Доченька, я очень прошу тебя сообщить мне скоренько, на чём основана твоя уверенность в судьбе Жени и других*. Сообщи также, получил ли Владя-Владлен такую же отметку на экзаменах, как Женя. Мне это очень нужно для справок, которые я тут навожу.

Целую тебя крепко, и до скорого свидания! Твои друзья - мои друзья!

Твой папа.

 

26.12.55

Доченька!

Пишу на всякий случай - Иринка сообщает, что ты, вероятно, уже к 1-му января будешь в Москве.

Заявление об отпуске на свидание с тобой я подал. С нетерпением жду ответа и боюсь, что он может прийти раньше, чем я узнаю точно, куда ты переехала или переезжаешь.

Если ты ещё на старом месте, то помни, что ты можешь писать с дороги и что в Москве ты можешь просить разрешения на свидание с Иринкой.

Разрешения твоего начальника не поступило, и это убеждает, что ты действительно переезжаешь.

Ну, ни пуху ни пера. Помни, что все жаждут тебя увидеть на воле, и есть все основания думать, что «мёртвые воскреснут». Целую крепко и жду ответа.

Папа.

 

14.3.56

Хорошая моя доченька!

Иринушка и её милые друзья переслали мне твоё письмецо. Они удивительно славные, и ты не должна сердиться за излишества в их доброте. Конечно, им самим нелегко живётся, и они и так уже много сделали и продолжают делать для нас, но, может быть, величайшая радость, доступная человеку – это радость добра – не брать, а давать. Не надо мешать людям быть хорошими – это качество не чрезмерно распространённое.

С интересом прочёл описание твоей «роскошной жизни». Это уже, как ты знаешь, нечто реально новое и, возвращаясь к нашим старым философским спорам, в какой-то степени является и твоей заслугой.

Ты права, у меня сильно слюнки текли, когда я читал о хороших книгах, которые тебе попадаются – в Тихоновском доме инвалидов не густо насчёт хороших книг. Но бывают случайности. Сейчас я читаю толстенный том материалов «Восстание декабристов». Меня не очень интересуют детали: подробности заговора, восстание и прочее – это «дела давно минувших дней». Не очень умно и не очень даже героично

 


* Отец опасался, что на переследствии я буду себя неблагоразумно вести, поэтому старался обнадёжить тем, что наши приговорённые к смерти однодельцы живы. Следующее письмо послано мне в Москву, во Внутреннюю тюрьму на Лубянке.

- 404 -

вели себя «герои декабря». Но какой поразительный эффект этого неудачного восстания! Это снова возвращает к роли фантазёров и «непрактичных» людей в истории человечества.

Мама сообщила мне, что ты хотела, чтобы я написал Нюсе. Я перечитал все твои письма, но нигде не нашёл её фамилии. Как же писать без фамилии? Если успеешь, сообщи, и я немедленно отпишу ей. Бедная девочка!*

Получил письмо от Лауры. Она теперь уже совершенно вольная птица (в пределах Томской области), но Адрианочка осталась твёрдой до конца и, несмотря на уговоры подруг и даже директора училища, отказалась с ней разговаривать.

Мы с мамой обмениваемся размышлениями о тебе и твоих перспективах на будущее. Они нам кажутся неплохими.

Размеры этого письма рассчитаны на то, что оно пойдёт вместе с письмом Иринке. Будь здорова, моя хорошая. Целую тебя крепко, крепко. Верю, что ты не теряешь бодрости. До свидания.

Папа.

 

Последние два письма отца мне в тюрьму я получила при освобождении нераспечатанными, как полагалось вольному человеку, но они затерялись во время наших дальнейших скитаний по чужим, хотя и дружественным домам, до получения своего жилья.

 

 


* У Нюси Людкевич, моей подруги-украинки, был обнаружен костный туберкулёз, и её отправили в больницу.