СТУДЕНТ СУСЛОВ

 

Мимо нашего объекта ходила на работу бригада китайцев. Утром туда, вечером обратно, в лагерь. А где находился этот лагерь, мы не знали. Иногда шутили, увидев бригаду:

— Ходя! Соли надо?

— Русскай, свапота ната? — отвечали они.

Оказывается, китайцы строили нам новенький каземат. Глубокой осенью 1962 года нас переодели в полосатую робу, водворили в камеры непросохшей тюрьмы и назвали всех особо опасными государственными преступниками.

Корпус тюрьмы в длину метров сто. Крыша плоская. В камеры двойные двери. С коридора — обитые железом, а внутренние, как

 

решетка, из прута, в палец толщиной. Арматура. Положение таково: в ларьке мыло, зубная щетка, махорка и папиросы. На выбор. Что хошь... На три рубля. Два письма в месяц и никаких посылок. Одно свидание в течение года.

Свидетелей Иегова на работу водили за зону, а остальных рядышком, в рабочую зону. Даже запретка, в виде невысокого забора — не огневая. В низком и длинном бараке, на швейных машинках мы шили рукавицы. Норма 51 пара на рыло. Рядом высокий корпус, городского типа, с большими и светлыми окнами. Крыша плоская. Рядом с корпусом стоял анкерный столб. От него тянулись толстые провода под самую крышу. В этот громадный цех уже привозили станки. Подключали. Время шло, но нельзя было заметить, что срок становился меньше. Уж больно много было сроку-то. Глыба. Не поднять. Приходили этапом и студенты. Хотя по первой судимости, но их почему-то устраивали к нам. Такие, например: Э. Кузнецов, Володя Осипов, Богштейн... Шахматов и Уманский. Все хорошие и умные парни.

Вот один из многих, Толик Кояшов.

Сшил он две простыни. А на другой день, после обеда, смотрю, встают люди из-за машинок и на улицу. Пошел и я. Смотрю, Толик стоит на плоской крыше корпуса и бросает листовки. На стене, в развернутом виде, за углы камушки привязаны, простынь опущена, где крупными буквами написано: «Лагерь медленной смерти имени Н. С. Хрущева».

А студент Суслов, когда приехала из Москвы какая-то комиссия во главе с генералом, встал на крыше этого корпуса во весь рост, напротив анкерного столба и обратился к свите с такой речью:

— Я мог бы размозжить кому-нибудь из вас голову, но бандитом назовете... Вот все мое доказательство, что я не преступник...

И с этими словами Суслов повалился с крыши, вытянув вперед руки. Провода высокого напряжения были под ним. Суслов схватился за них, как за веревки, дернулся и упал вниз. Лицо сделалось синим. Живот вырвало, будто сблевал кишками.

Пришельцы, одни бегом, другие быстрым шагом покинули рабочую зону. Никто из нас не узнал, что сообщила администрация политизолятора родным политзаключенного студента Суслова.