ЮРА ПАНОВ

 

На память

Генашке

от Юрки

28/8-1965 г.

 

Это на обратной стороне фотографии Юры Панова.

Мордовия, п/я 385-7.

Притихшее лицо. Кепка на глаза. Молодой. Ни боли, ни обиды на лице. А в глазах... вот смотрю:

«А вдруг дождусь хороших дней...»

Фотография у меня... Как я ее вывез — не помню. Хочется рассказать про этого человека. Я осмеливаюсь рассказать... Это

 

ПРАВДА. Единственное, я не могу утверждать, был ли Юра в своем уме в последние минуты жизни.

Мне рассказывали сокамерники Юры Панова. В середине дня Юра Панов поставил на тюремный стол миску, достал отточенную железку и сказал камере: «Не вздумайте лезть не в свое дело». Затем разделся по пояс и стал отрезать от своего живота куски кожи. Потом ударами в кормушку камеры вызвал надзирателя. Надзирателю сказал, чтоб сейчас же появились начальник тюрьмы и все его подручные.

Надзиратель все оценил и убежал. Открылась дверь камеры. В дверях стояли начальник режима и оперуполномоченный. Юра вскрыл вены и струю крови направил в миску. Потом взял ложку и стал отправлять в рот, как баланду. Начальство оцепенело... За этим кровавым обедом Юра Панов умер.

Я затрудняюсь сказать что-либо. Но рассказать о Юре Панове берусь. Я знаю Юру Панова вот каким:

Это туберкулезник. Форма туберкулеза закрытая. Находился на излечении. В месяц один раз его возили в больничку на поддувание. А вообще-то, лично я до сих пор не знаю, в какой форме эти люди были. Я их не боялся. Мне было все равно. Жизнь моя была такая. Барак отдельный. Под тополями. Рядом морг.

В этот барак носили еду... Тубиков было человек тридцать. Я пришел со спеца. Меня многие знали. В этот барак редко ходили надзиратели. А я не боялся. Мне было все равно. Основное — у туберкулезников можно было отдохнуть.

С воли приходили... Я любил свежих и умных. Честных и Смелых... У нас образовалось вроде кружка. Все разные по взглядам, но едины в одном....

Володя Осипов, Леня Ситко, Толик Родыгин, Саша Борода, Толик Максимов, Вася Воронов... и самый коренной Юра Панов. Мы не тубики... (Да, еще Иван Белка и Федя, который умер от рака мозга). Я о Юре Панове говорю... По кровушке своей Юра Панов — уголовник. Как он попал к 58 статье, я не знаю. Наверное, где-то выступал...

Многие не очень верно говорят о политических... Эти зоны я знаю, как себя. Вся моя жизнь там... Знаю хороших и плохих. Для меня плохие те, кто с белыми, когда белые... С красными, когда красные. Мои ребята всегда мои... Любые режимы, все погоды, а мы всегда одни и те же.

Юрку Панова я раскусил сразу... Поговорили... Он мне объяснил свои задачи-интересы. Срок у Юры 25 лет исправительно-трудовых лагерей. Юра очень устал... Туберкулезник. На работу не тревожат.

 

С утра, как охотник ружье, Панов брал карты и уходил в зону. Самый интересный продукт — сахар. Пекарня была в зоне. На пекарне Юра доставал дрожжи. Воды было навалом. А вода, плюс дрожжи и сахар... из этой химии получалось веселье. Мутил это веселье Юра Панов по-всякому. Первое время готовил Юра эту муть в огнетушителе. Иногда приходил старший надзиратель, по фамилии Швед, и нюхал воздух.

— Панов, кажу, пахнет горилкой...

Но не догадывался Швед, где горилка. Стукачей, я думаю, среди тубиков не было. А вновь прибывших мы проверяли как надо. Однажды у Юры Панова было очень плохое настроение. И случайно зашел Швед. Прошелся по бараку... Ни слова не сказал... Просто ходил и открывал тумбочки, смотрел... Вроде шмона.

Подошел ко мне и спросил:

— А почему вы находитесь все время в больничном бараке? — (Швед говорил своим языком, украинским — мне не передать.) Юра встал с кровати, подошел к Шведу и, взяв его за грудки, свистящими словами сказал:

— А почему ты находишься в больничном бараке?! Погань! Разве ты не знаешь, что твое место на кладбище?! Ну!!!

И Юра так соединил на горле Шведа гимнастерку, что Швед, задыхаясь, успел сказать:

— Панов... Панов... Ты шо, сказився?..

Юра оттолкнул Шведа от себя и спокойно сказал:

— Если ты, гадюка, еще раз нагрубишь мне... Морг рядом.

И Швед смирился. Швед не дурак. Швед понимал, что Шведа не пугают, а напротив, желают Шведу самого хорошего. Брыкнись Швед в эту минуту — все... Юра перекрыл бы ему кислород. Лично я не могу поверить, что Ленина и Сталина окружали добрые люди. Добрый человек тихонько подготовил бы себя и рискнул... Зачем тащить по делу десятки людей?.. Разве один Брут не мог убить Цезаря?.. Убить человека легче, чем очистить картошину.

Почти в каждой камере есть осведомитель. Почти... Каким способом, каким чутьем, лично я видел насквозь каждого человека. Правда, такое далось не сразу... Опыт и долгие годы наблюдений. Надзиратели и вся администрация лагерей, если они не сплошные дураки, иногда делали так:

— Панов, до часу ночи можете не спать. Встречайте Новый год... Разрешаю. Верю, что в зоне будет тихо...

И было так... В те годы мы кучковались по нациям. Были ДУРНИ, которые обвиняли нас, русских, что мы поработили все

 

народы, которые находятся в Союзе. Переубедить прибалтов и западных украинцев в этом — пустое дело. Видящих ИСТИНУ я не видел.

Так вот, не в 12 ночи, а часов с шести вечера собрались мы у туберкулезников. Толик Родыгин читал стихи свои, читал и я. Леня Ситко критиковал... Володя Осипов тянул всех в свою МОНАРХИЮ. Бражка у Юры получилась, как было задумано... Говорили все, каждый свое. Интересно. А Юра Панов молчал вообще. Юра не участвовал, не встречал Новый год... Он встречал как-то по-своему, тихо... Юра сидел на табуретке, подобрав ноги и положив руки и голову на коленки, и беззвучно плакал. Слезы катились по щекам... Несколько минут я наблюдал за ним. К бражке Юра прикладывался молча. Выпьет и опять сидит, смотрит на нас. Мне-то делать нечего, чтоб вызвать Юрку на откровенность.

— Генашка, хочу жить для людей. Хочу всем хорошего. А как это делать, не знаю. Вот обыгрываю в карты жлобов, варю бражку. И мне приятно смотреть на всех. Люди по существу своему очень хорошие... но они, как и я, в жизни что-то не понимают... Так жить, как диктует нам государство, нельзя. А как надо, я не знаю.

Знаю одно, что все мы живем неправильно. И если бы понадобилась моя жизнь для того, чтоб все люди жили правильно, я бы не задумываясь...

Мы говорили тихо с Юрой (как велел Швед). Мои друзья встречали Новый год.

Интересный человек Юра Панов... И добрый. Не могу объяснить даже сам себе, но в побег с Юрой я не пошел бы. Даже сошедший с ума не должен есть самого себя... тем более другого человека. Я убежден, что и убивать нельзя ЧЕЛОВЕКА. Но люди только тем и занимаются: ИСТОРИЯ ЛЮДЕЙ — сплошные убийства... ХОРОШО ХОТЬ НЕ ДАНО ЛЮДЯМ ПЛЕВАТЬ В ЛИЦО ВСЕЛЕННОЙ.