ПРОШЛОЕ

 

Как оно памятно... О как свежо!

Руку протянешь в тысячелетие,

Тронешь золу, а она еще жжет,

Рвет с языка междометие.

Я часто захожу в свое прошлое. Захожу не только для того, чтоб подобрать материал для рассказа. В прошлом тихо и не все понятно. Прошлое отличается от кладбища тем, что в прошлом пространства много. В прошлом хватает места всем. И некоторые места будто живые... еще пахнет кровью... еще чувствуется тот или иной разговор... многое надо бы не так сказать, по-другому сделать. Присядешь в прошлом возле погибшего товарища, но ничего уже не изменишь, не исправишь. В одном месте струсил, в другом перехрабрился, а в третьем месте так и остался стоять, не зная, как поступить. Очень многих поступков стыдно... Стыдно и мужественных шагов, если в них усматривается показуха. А порой и надо было показать себя... предупредить: «Бодаюсь!..»

Теперь-то голова седая... А седые головы иначе думают... Рыцарские турниры не в моде. Отчаяние охрипло... А вот следы моего Безрассудства... Здесь Смерть отскочила в сторону и недовольно фыркнула: «Дурак какой-то, меченый!..»

А на этой тропе... В трех метрах... и целиться не надо... Хорошо вижу лицо оперативника. Он загнал патрон в ствол карабина и чуть вспружинил руки. На мгновение задумался, как бы надольше запечатлеть меня живым. Мы смотрели в глаза друг другу. Я понимал, что это мой конец. «Боже! Как рано и нелепо! Останови его, Господи! Не дай ему убить меня!»

Лицо оперативника обмякло, глаза притихли... и он заговорил сам с собой: «Да что это я... все убиваю, убиваю... Дай оставлю для памяти одного... и что это со мной?..»

Он повесил карабин на плечо и велел мне идти по тропе в сторону лагеря. Я еще ожидал выстрела в спину, еще думал: «Не передумал бы», но оперативник стал высвистывать песню: «Запомнил я Ванинский порт...»