ГОВОРЯЩАЯ КРАСОТА

Пачку папирос, в день выкуривал. Норма была такая... А часов через пять, как проснусь, начинало болеть сердце, будто ссадина там или уголек — жжет. (А курить я начал еще до школы, с семи лет.) Весь день неприятное жжение в сердце, и от этого идет раздражение по всему телу. Решил курить три раза в день: после завтрака, обеда и ужина. Обеда ждал не для того, чтоб покушать, а скорее бы покурить. Ничего не вышло у меня... Надо бросать окончательно. После сна терплю два-три часа... «Да ладно, с завтрашнего дня брошу...» Извелся. Стал ненавидеть себя лютой ненавистью. Ругал себя самыми последними матюгами. И вот решил: «Чем жить таким ничтожеством бесхребетным, то лучше не жить! Да куда я гожусь?! Ну а если...» И опять вскипала злоба на себя. Взял капроновую веревку, сделал петлю и завел сам себя в туалет... И сказал сам себе: «Если же ты, гадина, хоть раз еще закуришь, я

тебя вздерну вот здесь!..» Ночь спал спокойно. Поверил, что больше не закурю. Лучше жить, чем умереть из-за курева. А я ведь в лагерях часто, будучи голодным, обменивал на махорку кровную пайку. Лучше день без хлеба, чем день без курева. Дни мои горькие стали уходить в прошлое под номерами. Пятый, шестой, седьмой день... А веревку ношу в кармане. Чуть что, пальцами щупаю... «Попробуй, закури. Повиснешь, гад!» И странно, где б ни присел, сразу в сон тянет. Что-то зашумит в голове тихонько — и «дзинь», забылся. Попробовал свою тягу к папиросам глушить небольшим голодом. Вроде бы переключал себя на другое «хочу». Помогло. Но зато когда перекусишь, еще сильнее думается о куреве. Прошел месяц, год. Прибавил в весе. Сердце перестало жечь. Мысли стали яснее, увереннее. Иногда стал видеть цветные сны. В ощущениях стало появляться новое. Стал тоньше воспринимать окружающий мир. Красота мира стала разнообразней по расцветке и глубине. Восходы и закаты, звездное небо и облачное — все стало говорящим, таинственным... Деревья уж не просто шумели, а шептали, пробуждали светлые мысли... И я стал догадываться, что все мои годы зря прожиты. Я неверно жил... Я шел, почти не замечая самое Главное... Неудовлетворенные желания заглушали ПЕСНЮ РАДОСТИ и ПОКОЯ. Я почти не думал о ТАЙНЕ ЖИЗНИ. Общение с интересными людьми, интуиция моя, черпающая подсказки из книг, очищала и углубляла мое податливое воображение. Я стал находить в себе много лишнего, мешающего мне видеть не заклеенный газетами и лозунгами Мир... Вдруг я догадался, что СМЫСЛ ЖИЗНИ закрашен «малярами», заштукатурен такими «специалистами», как М. Горький, В.Маяковский, Е.Ярославский, и многими другими с их ГЛАВНЫМ СТРОИТЕЛЕМ...

Оказывается, все окна моего сознания заколочены горбылем и занавешены грязным тряпьем. А когда я оторвал горбыли и скинул тряпье с окон своих, опять увидел, что с той стороны стекол наклеены дурацкие картинки... Это постаралась ЛИТЕРАТУРНАЯ ПЕХОТА, чтоб и через щели не попадал ко мне свежий воздух. Я стал себя наказывать куском хлеба, несмотря на свое истощенное тело, даже за то, когда во мне появлялось недостойное ЧЕЛОВЕКА желание или нехорошая мысль по отношению к другому человеку. Чаще всего я оставлял себя без завтрака... А если работа предстояла очень тяжелая, лишал себя ужина. Стали светлеть окна мои запотевшие и отваливаться с той стороны стекол всякие картинки. В ощущениях возникла тихая РАДОСТЬ, глубокая, чистая. И небо я Увидел не через решетку. Я не поверил, а увидел, что есть Бог. Как

проклюнувшийся цыпленок я вышел из скорлупы и увидел ГИГАНТСКИЙ МИР с ЕГО ГОВОРЯЩЕЙ КРАСОТОЙ и глубоким СМЫСЛОМ ЖИЗНИ. Теперь мне понятно каждое СЛОВО ХРИСТА!..

ДВАДЦАТЬ ТРИ ГОДА ТЮРЕМ И ЛАГЕРЕЙ ПОЗАДИ.

СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ!