- 431 -

Новые знакомства и реалии

 

Социологи. — Перестроечная цензура. — Экологи и Демократический союз. —

Армяно-азербайджанский конфликт. — Демонстрация у Большого дома. — «Пятое колесо»

 

В начале 1988 года благодаря своей «Апологии» я познакомился с драматургом Сашей Железцовым и его женой Галей, а через них — с социологами Андреем Алексеевым, Виктором Воронковым и Лёней Кесельманом.

В Институте социологии я прочел доклад «Общественно-исторические формации: реальность или фикция?» Эту тему мы разрабатывали с Хахаевым еще в «Прошлом и будущем социализма». Мы отказались от формы собственности как характеристики того или иного уклада, взяв вместо этого способ управления.

 

- 432 -

Нам удалось сформулировать четыре таких способа: традиционный (характерный для эпохи собирательства и охоты), внеэкономического принуждения, экономической детерминации (рыночный) и гипотетический — индикативный. Каждый новый метод может утвердиться только при освоении новой технологии: земледелия, промышленного производства, информации. Победа нового метода управления не ликвидирует старые, а только отодвигает их на задний план.

Дружба с социологами продолжается по сей день. Недавно Андрей Алексеев подарил мне свою книгу, написанную в 1997 году, «Драматическая социология», которую я прочел как увлекательный детектив. Не порывая с наукой, социолог идет работать на завод рабочим. Эксперимент затягивается на несколько лет. Сюжет слагается из внутризаводских отношений, личных перипетий, вмешательства в его деятельность партийных органов и ГБ.

Я дал прочесть «Апологию» известному исследователю мифологии Е.М.Мелетинскому, тоже бывшему зэку, и познакомился с ним. Понравилась моя работа и Михаилу Яковлевичу Гефтеру. Он пригласил меня выступить на «круглом столе» в редакции журнала «Рабочий класс и современный мир». Краткое изложение выступления появилось во втором номере за 1988 год, местом жительства моим там почему-то назван Воронеж.

 

* * *

 

Мои публикации (иногда совместно с Сергеем Хахаевым) начали появляться в прессе: «Век XX и мир», «Смена», «Северо-запад» (орган Ленинградского народного фронта), потом и в «толстых» журналах.

Редко публикации обходились без правки и сокращений. С сокращениями, вызванными нехваткой места, я соглашаюсь, но иногда они совсем другого рода, и тогда, как и правка, — целиком на совести редакции.

В 90-м году я послал в «Смену» свою статью «Ритмы, ритмы, ритмы», в которой пытался проанализировать внезнаковое воздействие на психику такого физического фактора, как ритм, на примере рок-музыки и строевых маршей. Заметка появилась под заголовком «Кому нужен ритм строевой», о роке в ней и не упоминалось. Получилась примитивная антивоенная агитка. Двумя годами раньше эта же «Смена» написала бы только о роке. В журнале «Новое время» (1993. № 9) была опубликована моя статья,

 

- 433 -

посвященная проблеме смертной казни. Во вступлении я писал, что на вопрос о том, нужна ли смертная казнь, мои коллеги по заводу ответили утвердительно. В журнале же текст выглядит так: «их уверенное неприятие смертной казни меня не удивило, оно становится модным»: очевидно, что редактор статьи не видел разницы между моими коллегами и его собственными. Редакционное название статьи, на мой взгляд, выглядело идиотски: «Маньяк не боится крови».

За все это время только под пером одного редактора, Андрея Алексеева, мои статьи выигрывали от правки. Это было в короткий период моего сотрудничества с газетой «Рейтинг», которая жила недолго из-за отсутствия денег.

 

* * *

 

Весною 1988 года начались митинги в Питере. Митингующие не затрагивали политики, обсуждались в основном проблемы экологии и градостроительства, критиковались ленинградские власти. На этих митингах царила эйфория: еще бы, страна привыкла к тому, что любое собрание, тем более митинг, всегда организовывалось сверху. Я побывал на митинге «День горожанина», состоявшемся в марте около метро «Владимирская». Политических вопросов не затрагивали. Правда, известный уже всему городу Б., на мой взгляд, несколько ненормальный, вышел из рамок — Алексей Ковалев, ведущий митинга, прокомментировал его выступление как «антисоветскую провокацию». Я написал ему, что такой комментарий, по существу, — донос. Не знаю, произвело ли мое письмо какое-то действие.

Вообще, мне показалось, что экологические и градостроительные проблемы для некоторых лидеров были не столько «криком души», сколько способом самоутверждения. Поэтому аргументов противоположной стороны они не слышали. Этого я не сказал бы о движении Демократический союз (ДС), сразу же начавшем с требования вывести советские войска из Афганистана. У властей против этого оказался один аргумент: дээсовцев отлавливали и отправляли в милицию, правда, теперь дело ограничивалось несколькими сутками каталажки, а не годами лагерей. С антивоенной позицией ДС я был согласен абсолютно. Что касается других вопросов, то часто, споря с единственной знакомой мне тогда активисткой этого движения Катей Молоствовой, я повторял: «Не толкайте Горбачева под руку». И сегодня я думаю, что был в значительной степени прав.

 

- 434 -

В том же году я стал получать из Еревана, от тамошних общественных организаций, материалы, в основном посвященные проискам азербайджанцев и их жертвам. В Питере я встречался с азербайджанцами, говорившими то же самое про армян. В Ереван я написал, что не верю, чтобы среди азербайджанской интеллигенции не нашлось порядочных людей, и предлагал создать совместную журналистскую комиссию по расследованию преступлений против людей, к какой бы национальности они ни относились. На этом мои контакты с Ереваном прекратились. Это же самое устно я пытался втолковать и азербайджанцам. Мне даже не удавалось убедить собеседников не употреблять, говоря о зверствах, слово «они», означавшее всех армян сразу.

 

* * *

 

В июне 1988 года состоялась первая массовая демонстрация, организованная Ленинградским народным фронтом. Мы нескончаемой колонной шли по Питеру мимо здания КГБ. Народ перестал бояться. Увы, думаю, что потом многие из тех, кто двигался тогда вместе с нами, вновь затосковали по миске с костями и ошейнику.

В конце этого года нас пригласили в «Пятое колесо» (была тогда такая ленинградская телевизионная программа). Мы собрались на квартире у Бори Зеликсона в «доме Мурузи». Мы — это несколько зэков (не было только Смолкина), наши жены и друзья. Мы вспоминали нашу деятельность, нашу лагерную жизнь. Мне до сих пор стыдно, что о тех, кто оставался в «большой зоне», о наших женах, друзьях, как показанных на заднем плане, так и не присутствовавших на съемке, мы и не упомянули. А ведь именно они создавали тот тыл, благодаря которому мы могли продержаться все эти годы.