ПО ПЕЧЕРЕ И УСЕ
Почти сутки кормили мы комаров на берегу Печоры. За проволокой лениво ходила охрана, посматривая на нас.
А мы жались к воде, там комаров меньше. Нас кормить никто не думал, да и нечем было. Так и слонялись мы из угла в угол, ожидая, не зная чего.
Странно, что солнце не заходило, а, коснувшись горизонта, вновь поднималось.
Наконец, подошел старенький пароход, за ним две баржи.
Началась погрузка. По сходням мы поднимались на борт, а оттуда по крутой лесенке спускались в трюм баржи.
Чисто вымытый пол. Высокие борта без потолка и крыши опутаны в несколько рядов колючей проволокой.
На корме и на носу — по пулемету с расчетами. Так что мы постоянно находились под прицелом.
Разместились артелями, как ехали в вагоне и на пароходе. Пришел начальник, велел разбиться по сорок человек, назначить старших, которым подойти к носу баржи. Там им выдали паек на неделю: ржаные сухари, воблу, консервы (горох в собственном соку)
и сахар, Все это принесли в артель, поделили по дням, а дневную порцию на сорок частей, по числу зэков в артели.
Охрана зачерпнула воды из-за борта и опустила ведра к нам в трюм. Начался пир.
Воблу ели аккуратно, обсасывая каждую косточку, голову и внутренности разбирали на мелкие кусочки и ели все, оставляя то, что совсем уж нельзя было есть.
Пока мы расправлялись с едой, пароход отчалил и тихо поплыл вверх по реке, таща за собой баржи. Берегов почти не видно, только вода плескалась за бортом. Поплыли мы сперва на юг, а потом где-то река сделала резкий поворот, и мы двинулись на север.
Погода хорошая, тихая, солнце, тепло, комаров нет, лежи себе на спине, смотри в небо, дыши свежим воздухом, наслаждайся жизнью. Отоспались мы на месяц вперед. Так без приключений и прибыли мы на место. Выгрузились на дикий заболоченный берег. Пароход дал прощальный гудок и уплыл.
За рекой на высоком берегу стояло три дома. Это была Абезь. А далеко за ней, в туманной дали виднелись горы, белые, блестящие, высокие: Северный Урал.
Начальник собрал всех в кучу и предупредил: «Не расходиться». Пришли какие-то люди в военном, а потом и гражданском, появились ящики с нашими делами — и началось распределение.
