В   РОДИТЕЛЬСКОМ  ДОМЕ

На восьмом году супружеской жизни доброй четы Господь посетил их рождением пятого чада - дочери. Сергей Павлович ждал сына, которого  просили у Господа. Но Бог послал им четвертую дочь. Огорчился отец, что Господь не исполнил его желания, думая, что Бог не благоволит к нему, не слышит и не внимает его молитвам. Огорчилась и Анна Алексеевна, видя скорбь мужа. Добрая старица Александра Игнатьевна, утешая его, сказала: «Что это Вы так огорчились, Сергей Павлович. Может быть,  будет для Вас большим утешением в жизни, чем другие». Добросердечный родитель внял словам утешения. Новорожденной дочери он дал имя горячо любимой супруги своей Анны Алексеевны, да и сам Промысл Божий указал на это: рождение дочери было 22 августа*, а именины - 9 сентября**, вместе с ее родительницей. С сего времени Сергей Павлович особенно полюбил младшую дочь, часто брал ее на руки и говорил, что до своей смерти никуда не отдаст и никому не доверит. Поверил в слова старицы Александры Игнатьевны, что дочь эта дана ему Богом на утешение в старости. Впоследствии Господь исполнил желание его сердца и даровал сына, названного в честь благоверного князя Владимира, в храме которого он прилежно исполнял должность ктитора9 и которому много молилась добрая Анна Алексеевна о даровании ей сына.

День рождения Анны был пяток, день Животворящего Креста. Святые отцы велели обращать внимание на то, что читается в церкви в день какого-либо события. В этот день на Литургии читали Апостол к Коринфянам, зачало 192: «Братие, непщую ничимже лишитися предних апостол. Аще бо и невежда словом, но не разумом: но везде явльшеся о всем в вас...». Святое Евангелие - 15-е зачало от Марка: «И паки начат учити при мори... Се изыде сеяй сеяти. И бысть егда сеяше, ово паде при пути; и приидоша птицы и позобаша е. Другое же паде-

при камени, идеже не имяше земли многи; и абие прозябе, зане не имяше корене, изсше. И другое паде в тернии; и взыде терние, и подави е; и плода не даде. И другое паде на земли добрей; и даяше плод восходящ и растущ, и приплодоваше на тридесять, и на шестьдесят, и на сто...»

На третий день по рождении, 24 августа, совершилось крещение новорожденного младенца Анны; в этот день Церковь празднует память первопрестольника Российского митрополита Петра Московского, Чудотворца. Крестил на дому протоиереи Григорий Скворцов, настоятель храма снятых бессребреников Косьмы и Дамиана и Химках. Глубоких лет жития его было сто тринадцать. Купель вся была украшена живыми цветами. Восприемниками младенца были: брат Сергея Павловича Павел Павлович - второй староста большого Кремлевского Успенского собора - и старица Александра Игнатьевна Осипова, мать Анны Алексеевны, строительница храмов.

Младенческие годы Анны протекали под теплым уходом доброй няни Ксении Ивановны Коротковой. Ксения Ивановна была весьма набожна и усердна к богоугождению; дважды в своей жизни она совершила путеше-

ствие пешком от Москвы до Киева и Почаевской Лавры, ради поклонения святыням, там находящимся.

Каждое воскресенье и все праздники семья Патрикеевых неопустительно посещала церковные богослужения. В младенчестве Анну часто причащали Святых Христовых Тайн. В детской памяти запечатлелись моменты Святого Причащения в храме Косьмы и Дамиана в Химках, в приделе благоверного князя Александра Невского, и в храме святого князя Владимира в Москве.

Большое впечатление произвела на детей Патрикеевых Ивановская женская обитель. Множество монахинь в строгом одеянии, стройное и долгое пение, ласковое обращение старушек-монахинь... Здесь однажды, лет пяти-шести, Анну подносили ко Святому Причащению митрополиту Владимиру (новомученику)¹⁰.

Великим Постом, в среду на Страстной седмице все старшие дети шли на исповедь к вечерне. Тихо, заунывно и трогательно великопостный звон звал православных к святому таинству покаяния. Шестилетняя Анна играет в песочке в маленьком садике близ родительского дома, обливая

горькими слезами свои игрушки и песочек: почему же ей нельзя присоединиться к такому великому утешению? — ее никак не берут, говоря, что мала и рано еще исповедоваться. Один Бог видит детскую скорбь; Единому Всевидящему изливает она свои младенческие боголюбивые слезы…

Когда Анне исполнилось семь лет, ее также стали брать к исповеди. Сердце отроковицы согревало сознание величия таинства. Готовилась заранее: устроится в укромном уголке и пишет детским почерком свои грехи; хотелось как можно больше их запомнить и покаяться во всем... В храме пред большой иконой святителя Митрофана Воронежского в схиме, почтенный старец-протоиерей Тимофей Соболев читает записку Анны смотрит одобрительно на юную исповедницу и, разорвав рукописание, произносит разрешительную молитву. Строгий лик святителя Христова Митрофана точно внимает исповеди отроковицы... После исповеди дети пили чай с хлебом и до утра оставались без еды.

В Великий Четверток, раз в год, вся семья приступала к таинству Святого Причащения. Целый год ждала Анна этого великого торжественного дня. Детям шили новое платье. Говение начиналось с понедельника Страстной седмицы. Ели только грибное, в храм ходили каждый день дважды. Утром — утреня, часы, вечерня и обедня^*, в три часа дня - повечерие великое с трипеснцем. Ранним утром в Великий Четверток шли к Литургии. Столько было радости стоять у святых Царских врат, трепеща пред предстоящей великой минутой. Зябко без пальтишко. Четко и трогательно читает благоговейный псаломщик Сергей Иванович Недумов молитвы пред Святым Причащением: "Пред дверьми храма Твоего предстою и лютых помышлений не отступаю...» Но вот завеса открывается и Царские двери отверзаются. «Со страхом Божиим и верою приступите!». Ко Святому Причащению подходят сначала старшие, затем младшие. Сергей Павлович сам поднимает к Святой Чаше свою любимую младшую дочь. После Святого Причастия радость и торжество обнимают сердце, боится причастница произнести слово, всю себя чувствует освященною...

Ко Святой Пасхе приготовление было всеобщее. В Великий Четверток, раз в год, спускались в нижний полуподвальный этаж кухни. Там на деревянном некрашеном столе стояли стаканы с разноцветными красками, которыми дети красили яички. Между службами гуляли в саду, на теплом весеннем воздухе. Подъезжали извозчики с белыми картонными коробками-формами из кондитерских магазинов Сиу и Абрикосовых^**. Множество коробок стояли одна над другой: в них —

куличи и пасхи из кондитерских магазинов. Все говорило о приближении праздника Светлого Христова Воскресения. В половине двенадцатого ночи в Великую Субботу вся семья шла в храм Светлой заутрене. Сергей Павлович приносил от свечного ящика красные с золотым свечи и выходил на паперть. В непроглядной тьме и торжественной тишине, чувствуя, что гроб распятого Господа близ, все с замиранием сердца ожидали пасхального удара с колокольни Ивана Великого... Бархатный удар гулко доносится до всех концов Белокаменной, и вскоре же со всех колоколен столицы раздается торжественный перезвон, возносящий мысли и чувства, души и сердца к торжествующим небесам. Ад разрушен, небо озарено победою. Христос восстал из мертвых и с небес несется торжественный гимн Его победе над смертью. Человецы живые и мертвые, сливаясь с бесплотными Ангелами в благодарном чувстве радости, умиленно поют и сердцем, и устами: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав».

Защищая огонек от тихого ветерка, по талой земле, обходят богомольцы в Кронном ходе вокруг древних стен Владимирского храма. В храме

самое торжественное освещение, какого никогда не бывает среди года холодном приделе пол уставлен куличами и пасхами с зажженными свечам!

Отходят утреня и Литургия... Семья возвращается домой. Здесь нов» впечатление радости и торжества: дом весь освещен, в окнах небывалый свет, блистают люстры и канделябры. Столы полны яств. Немного откушав, все отдыхают коротким сном. Затем, надев самое лучшее платье торопятся в зал встречать батюшку, приехавшего служить молебен. После молебна все духовенство вместе с Сергеем Павловичем идут в столовую, а Анна Алексеевна остается раздавать детям и прислуге подарки Здесь и розовые атласные яйца в зеленом мхе, и шоколадные фигурки, и куклы, бархатные шкатулки и разные коробки с игрушками, а все больше -огромные яйца с сюрпризами. Затем и Анна Алексеевна идет в столовую, где начинается праздничная трапеза.

На следующий день приезжают близкие родные, а со вторника - поездки на кладбище. У парадного входа стоит коляска, запряженная парою белы: как снег лошадей с расчесанными гривами и длинными хвостами; кучер в белых лайковых перчатках - все празднично. На Пятницкое кладбище, к Павлу Васильевичу, Анну, как малолетнюю, не брали, но неопустительно каждую Пасху она бывала на Даниловском, у своей крестной Александры Игнатьевны. На могилке в нише горит неугасимая лампада, у иконы ее Ангела лежат еще прошлогодние яички. Весна ласкает тихим ветерком. Слышен неумолкаемый перезвон московских колоколов. Душа возносится к Богу, к небесам, и там ищет встречи с душами почивших дорогих прародителей.

Рождество дети встречали без родителей, которые ежегодно в это время выезжали на два месяца за границу. Оставалась управлять домом родная тетя Сергея Павловича - почтенная старушка Вера Макаровна. Она водила детей в храм, с нею встречали праздник дома. Накануне праздника старшие дети украшали елку, а младших не брали, готовили им сюрприз. Говорили: «Дед Мороз принес елку». Но Анна догадывалась, что происходит в доме, видя картон с разноцветными стеклянными шарами, бусами и блестящими звездами, а главное - с белоснежными ангелами. С ангелами она никак не хотела расставаться, и ей давал одного с собой, пока старшие дети наряжали елку. Повесив его на стену над изголовьем свой кроватки, Анна ждала, когда зазвонят колокол в Ивановском монастыре. Она была уверена, что ангел на стене — то самый, который слетел в Вифлеем ночью к пастушкам и пел молитву: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение». Целуя ангела и благодаря его за радостную весть, Анна засыпала, сама счастливая в мире — рождественский Ангел был у самой ее постели.

Ивановская обитель находилась рядом с домом Патрикеевых. Посреди ночи раздавался перезвон доброшумных монастырских колоколов, сотрясая стекла в окнах дома. Ложились дети рано, в девять часов вечера, под праздники всенощное бдение в монастыре оканчивалось в одиннадцать часов. Высокоторжественный звон колоколов будил отроковицу, призывая к молитвенному воспоминанию празднуемого события.

Дочери Патрикеевы любили одеваться во все темное, монашеское, устраивать себе кельи. У каждой была своя келья; молились, отказывались от развлечений и угощений.

Еще в младенчестве няня учила детей молиться, поминать о здравии и за упокой. В доме было много икон, особенно много икон преподобного Сергия Радонежского, Чудотворца. В детской — «Явление Божией Матери преподобному Сергию». Подолгу смотрела Анна на этот образ, и ей казалось, что она стоит рядом с преподобным Сергием в его келье, и чугдится приходу Небесной Царицы. Преподобный Сергий, кормящий медведя в лесу, - этот образ особенно удивлял детей... Рядом с детской ком-

натой, в «девичьей», жили три девушки-прислуги; у каждой из них - свои иконы и лампады. Здесь же и нянины святыни, принесенные из Киева и Почаева: вот иконочка Божией Матери «Нерушимая Стена», а вот Стопочка Божией Матери из Почаева, Всеблагая Скоропослушница, преподобная Ксения и много-много других. Каждую субботу вечером няня зажигала все лампадочки; они тихо мерцали, как звездочки на небе, озаряв святые лики, изображенные на иконах. На самом верху — икона святой праведной Анны, держащей в своих объятиях Пресвятого Младенца - Пречистую Деву Марию Богородицу; в руках Пречистой белеет цветочек. Она в розовом платьице, покрыта голубым покрывальцем с беленьким крестиком. Этот образ особенно мил Анне: это икона ее мамочки. «Когда буду большая, - думала Анна, - непременно возьму эту икону к себе в комнату, буду сама зажигать ей лампадочку и молиться».

Вечерами каждую субботу и под праздники колокола московских храмов долго зовут в церковь. Но детей на всенощное бдение не брали, кроме самых больших праздников: под святителя Николая, под Рождество и Крещение. Сядет Анна на широкий подоконник и глядит на улицу. Горят фонари; подошел к фонарю человек и зажег керосиновую лампу. Идет снежок, тихо-тихо опускается. На улице никого. Как сейчас хорошо в полуосвещенном храме, кто-то молится, а мы дома... Подойдет к святым образам, и услаждается сердечко их благолепием...