Под матушкиным покровом...

Воспоминания Духовных Детей Матушки Иоанны

 

Рядом с нею в ее последний час

 

Я выросла в трудовой семье. Папа, очень добрый и справедливый человек с «золотыми» руками, из бывших беспризорников, далеко отстоял от веры, мама ходила в церковь на большие праздники. В детстве я очень боялась людей в монашеской одежде, а их в Заречье проживало немало: игумен Богдан, мать Нина, схимонахиня Иоанна. В трудные для Церкви годы они бесстрашно носили свое одеяние. Ребятишки часто бегали к матери Анне, и она всегда угощала их чем-нибудь вкусным; погладит по головке и с собой гостинчик даст. Я же никогда не ходила к ней, хотя мы жили по соседству.

Окончив медучилище, я десять лет проработала в деревне и перешла на скорую помощь в Дмитров. Однажды подруга Татьяна говорит:

— Зайдем к одной моей знакомой, здесь рядом.

У двери я спросила:

— Кто здесь живет?

— Схимонахиня Иоанна.

Отступать было поздно. Мы вошли в комнату, являвшую собой келью. Стены сплошь увешаны иконами, украшенными цветами и рушниками. Уютно, необыкновенно чисто, а главное, радостно было в этом

 

мире. С того времени, что я не видела матушку, прошло более двадцати лет, она совсем не изменилась - все та же приветливая улыбка, нежные черты лица. Она нас благословила и пригласила присесть. Вспоминали общих знакомых, которых у нас оказалось множество. При расставании она просила меня навещать ее.

Несколько раз ей была необходима медицинская помощь. Ее недуги снедали ее, но она мужественно гнала от себя немощь, тяготы паралича, сердечную недостаточность, глухоту - все, что останавливало ее в общении со святыми угодниками, пророками и мучениками. Она много наставляла нас:

«Пречистая Дева имеет на челе и плечах сияющие звезды - символ Ее девственной чистоты. Видимое нами небо тоже мерцает множеством звезд, не чистота ли это угодивших Богу праведников, украсивших собою небо?»

«Сладко кушать - потеря многих духовных сладостей».

«Когда мы любим близких - светло и отрадно на душе, присутствие мира и радости дает упокоение душе нашей. Изгоняй злые чувства, береги любовь, и Бог будет с Тобою».

Постоянно наставляла нас в Слове Божием: «Ум легко праздномыслит, гадает будущее, не может решить настоящее - все мятется. Кто читает жития святых угодников, непременно ежедневно, и Святое Писание, избегает этого. Ум такого человека плавает в благодати Христовой и в страхе Божием».

А потом она сказала, что близится последний час ее жизни на земле и Господь Сам распорядится ее душой. Она просила меня быть рядом с нею в ее последний час.

17 июля мне позвонили на скорую, что матушка умирает... Я заспешила к ней, бегу и плачу. Мы все так любили ее. С ней вошел в каждого из нас иной мир, реальный, истинный. Будучи до знакомства с ней актив-

 

ной комсомолкой, вожаком училища, я узнала смысл жизни и веры «Чистии сердцем Бога узрят, а что сказал Господь, то непременно исполнится - это непреложная истина», - повторяла старица часто. Под ее руководством мы с Антониной научились читать по-славянски, изучили службы, стали клирошанками.

Матушка сидела на кровати бледная. Продолжая плакать, я уткнулась в ее колени, она гладила меня по голове и говорила: «Все там будем - только где, по грехам нашим Господь покажет». Матушка успокоила меня. Я смотрела на нее: она как всегда, обычное ее состояние... «Почему она решила, что умирает?» - закрались у меня сомнения. А она просит срочно вызвать из Москвы отца Бориса, чтобы пособоровал и причастил. Спокойно и ласково распорядилась относительно похорон, дала шестьсот рублей, беспокоилась: а вдруг не хватит (хватило и осталось!). Она мечтала быть похороненной в Москве на Пятницком кладбище в могиле любимого ею отца. За несколько дней до этого часто повторяла: «Олимпиада. Олимпиада...». Сказала, что Галя Огурцова (сейчас мать Ирина), которую она видела всего один раз, укажет, где ее положить...

Матушка настаивает: «Я не могу оставаться одна, мне необходимо с кем-нибудь быть». И вот мы с Антониной стали дежурить около нее по очереди. Последнюю ночь с нею была я. Она сидела в подушках и тяжело дышала, часто на короткое время теряя сознание и непрестанно читая молитвы.

Около часа ночи 21 июля попросила чистой воды. В коробочке она сохраняла запасные Дары, которые преподал ей Владыка Серафим на случай, если будут закрыты все храмы. Я спросила ее: «Матушка, мне вас причастить?» Она утвердительно кивнула головой. Я растворила три частички Святых Даров в Крещенской воде, первую частичку она проглотила легко. Ей было трудно справиться с третьей частичкой, проглотить ее она уже никак не могла, сколько я ни умоляла. Открыла окно, чтобы матушке было легче дышать. На рассвете я задремала на короткое время; посмотрела на часы: маятник остановился, было ровно шесть часов.

Я бросилась к соседке, певчей из храма Введения во храм Пресвятой Богородицы. Матушка неоднократно предупреждала, что мне будет очень тяжело одной при ее кончине. Когда мы вернулись к матушке, встали на колени и тетя Васена стала читать тропарь Казанской Божией Матери, матушка глубоко вздохнула три раза; вместе со струйкой крови вытекла и частичка Святых Даров. Я завернула ее в матушкину шапочку.

Когда дома я сжигала Святыню в печи, то дом наполнился дивным благоуханием. Папа спросил: «Что за благовоние ты сжигаешь. Наверное, что-нибудь от матушки?». Пепел я опустила в воды реки Яхромы.

 

Когда духовные чада Владыки Серафима спрашивали: «Как же нам без Вас?» - он указывал на инокиню Анну: «Она вместо меня с вами остается».

Наша незабвенная матушка хранит нас на нашей дмитровской земле. Всякий, кто в горячей молитве обращался к ней с просьбой, знает ее предстательство за оставшегося здесь слабого и немощного друга.

Ирина Коротеева

 

Верю, что духом Вы всегда с нами

 

Дорогая наша матушка! Скорблю, что нет Вас с нами живой, но верю, что духом Вы всегда с нами.

Много лет я была Вашей знакомой, моя тетушка Александра жила рядом с Вами и помогала, чем могла. Когда я закончила среднюю школу рабочей молодежи, то пришла к Вам и говорю:

- Матушка, я собираюсь учиться в институте, в Ленинграде, он единственный в нашем государстве готовит инженеров-микробиологов, а мне хочется поступить учиться. Благословите на дорогу.

- Поезжай, поезжай, - ответила она, - а придется вернуться - не скорби! — и дала мне свои четки.

Я поступила в институт, но по конкурсу не прошла на микробиологический факультет, а прошла на химико-технологический. Настроение было испорчено, общежития не было, пришлось ютиться у родных, стипендию с одной тройкой не дали. Проучилась до зимней сессии, сдала экзамены, поехала домой навестить родных - и больше не пришлось мне учиться. После ремонта дома родители были должны двенадцать тысяч. К тому же у меня стало плохо с глазами: не видела даже то, что написано в витринах магазинов. Говорю маме: «Я останусь дома, пойду работать, немного помогу вам, хоть от себя кусок не будете отрывать». Пошла работать в больницу медсестрой, оклад 375 рублей. И все время помнила слова матушки: «Придется вернуться не скорби». Мамочка моя очень тяготилась долгами. Последние крохи долга она отдала только через три года, в 1956 году в феврале, а в апреле умерла от рака пищевода - голодной смертью, дома, на моих руках.

Я пошла работать в отделение рентгенотерапии, где лечили больных, в основном онкологических, потом на диагностику в рентгенологии. Матушка оказалась во всем права. Работа интересная, мне нравилась.

 

Папа умер на моих глазах в больнице, спустя двадцать один год после смерти мамы. Все время до его кончины мы жили вдвоем с папой.

Вышла на льготную пенсию и все было так, что скорбеть о том, что ушла из института, нисколько не пришлось, за что и благодарна матушке.

Долго ее не видела: она переехала на жительство в деревню. Пришла к матушке много позже, когда она проживала уже в маленькой комнатке в коммунальной квартире вместе с многодетной семьей. Однажды спрашивает:

- А тебе не страшно жить одной в доме?

- Пока все было хорошо.

Через несколько дней стучится в окно какой-то мужчина. Перелез высокий забор, уже на крыльце моего дома, настаивает открыть дверь. Я со страху призвала всех святых на помощь и еще раз уверилась, что матушка права - вовремя меня предупредила. Незнакомец убежал через соседний двор.

Утром я у старицы, она улыбается и говорит:

- А я за тебя молюсь.

За ее святые молитвы Господь избавил меня от страшного гостя.

- Они ведь лезут через окно, — продолжила матушка...

 

Один раз с Ириной спрашиваем у матушки:

-Матушка, в храме собираются ехать в Косино*, и нам хочется.

- Нет вам моего благословения, сидите дома. У монаха келья – вот твои Печеры, вот тебе и Афон.

Мы не поехали. Через два дня мою окна на улице, идет Мария и говорит

- Хочешь, я тебе подарю иконку Афонских святых? Если не возьмешь - отнесу в сторожку храма.

Я с радостью их взяла, а Печерские святые у меня были.

 

После смерти папы я стала ходить в храм по возможности почти каждую службу. Как-то говорю матушке:

-А у нас в храме жулики были, говорят, «очистили», взяли деньги.

- Это что за беда, - отвечает. - Храм будет накануне закрытия – вот беда.

И действительно, был большой шум в храме, сменили священника. Храм был накануне закрытия.

 

Матушка говорила: «Наша семья жила в полном достатке: гувернантки, учителя были. А теперь я кушаю полторы картофелины на день, да и то неочищенные». Ее парализовало, и руки не могли чистить картофель, ела «в мундирах». Чашку держала, нанизав на большой палец. Все просила меня: «Свари суп, но только никакого масла не клади».

 

Матушка была тяжело больна, вся отечная, ноги как столбушки от отеков. Ходила по дому босая, обувь никакая не подходила. А носила 36 размер. Я прошу ее:

- Матушка, позвольте мне Вам ноги помыть.

— Не надо. Время придет, помоешь.

Слова ее сбылись: когда она скончалась, мне пришлось омывать ее ноги. В гроб ей сшили тапочки из черного бархата, мягонькие.

 

- Матушка, а война-то будет? — спрашиваю однажды.

- Нет, так все будет плохо - все развалится. Будут ждать лучшей жизни, а ее не будет.

 

Был Петров пост, мы принесли матушке картофельное пюре и др., а она ставит с улыбкой на стол килограммовый торт. Разрезала крестообразно:

- Кушайте, послушание выше поста и молитвы.

- Матушка, а ведь сейчас пост...

Пришлось послушаться. Вместе сидели за столом, ели торт, беседовали. На исповеди говорю: «В пост ела торт». А старец: «Правильно сделала. Это что-то значит!»

И действительно, тогда мы в последний раз сидели с ней вместе за столом - через несколько дней матушки не стало...

 

Вскоре после того говорит:

—А что же я не готовлюсь. Мне пора собираться, а я все медлю. Ирина, бери бумагу и пиши все по порядку, во что меня одевать и как. И пошлите телеграмму батюшке, чтобы срочно приехал...

Последнюю ночь с ней провела Ирина, а я две предыдущие. У матушки в комнате были тараканы, а я страшно их боялась. Она просила: «Только не бери никакой травы от насекомых». А я разве могла терпеть

 

такое. Конечно, принесла цветы перетрума. Матушка не видит, лежит лицом к стенке. Потом говорит:

- Возьми одеяло под кроватью, расстели на полу и отдохни. Сделала все, как она сказала, и вижу: ползут тараканы. Я и вынула свою травку и поставила им на пути, терпенья у меня не было... Утром матушка говорит:

— Твоя трава мне не давала спать.

И ни разочку не повернулась ко мне, хотя ей было тяжело.

 

В первый раз у ее гроба я читала Псалтирь. Матушка учила меня читать по-славянски, и вот теперь всю Псалтирь прочитала у ее гроба; конечно, чуть не по слогам, но одолела за ее святые молитвы.

 

Когда ее хоронили, все устроилось как нельзя лучше.

«Как ей там?» - думала я. И вот под сороковой день снится сон. На берегу моря огромный Животворящий Крест. Идет наша матушка мимо и входит в море, а на берегу все камни... И вот, наклоняется она и достает небольшой сундучок из воды. «Вот мое сокровище, — и несет к Кресту, — им я себя защищать буду». А там, в сундучке, лежат рукописи Владыки и ее.

 

Умерла матушка в день святой иконы, глубоко ею чтимой, Казанской Божией Матери. Ирина успела сообщить в храм, и на Литургии в тот же день поминали новопреставленную схимонахиню Иоанну, и служили панихиду.

В особые дни ее поминовения в храме служили полную панихиду. Через год службы у нас в храме не было. Пришли в сторожку служить панихиду по матушке. И надо же! Приехал автобус - семинаристы, священство... Сразу же громогласно, благоговейно запели тропарь Введению во храм Пресвятой Богородицы. И вместе с отцом Феодором * (нашим священником) отслужили ей незабываемую панихиду дорогие гости. Такое поминовение заслужить нужно!

 

Двадцать лет прожила матушка в доме на берегу реки Яхромы в Заречье (до того, как ей подарили домик в Поддубках). Владыкина духовная дочь Антонина Петровна Данилова ** говорила, что в день смерти ма-

 

тушки (она еще не знала о ее кончине) в окне ее комнаты в этом доме горела свеча. Она испугалась, что бы это значило? Привела мужа, он согласился с ней, подтвердил: «Да, это горит свеча».

Мне рассказала тетя, что когда матушку хотели выселить из этого зареченского дома (вообразившие себя хозяевами творили невообразимые пакости), матушка предупреждала: «Вас хранит Царица Небесная, а когда меня здесь не будет, увидите сами...». Так и совершилось — разбивается единственный сын, летчик-испытатель, сходит с ума отец, то же случилось и с хозяйкой дома, последние дни которой закончились в инвалидном доме.

 

Матушка часто просила: «Девочки, принесите мне хоть чуточку, но хороших конфет». Только много после я поняла - она раскладывала конфеты в коридоре на скамеечке у своих дверей для малышей. Семья ее соседей была большая, и шоколадные конфеты были для них редкость.

 

Регент нашего храма Е.П. рассказывала, как однажды она пошла навестить матушку в ее деревенском домике. Задержалась, на дворе темно, погода ужасная. «Печалюсь, как доберусь до дома. Тревожно. Вдруг откуда ни возьмись подъезжает машина, открывает шофер дверь и сам приглашает меня: «Вам далеко ехать? Подвезу». Оглянулась, а у крыльца дома все еще стоит матушка. Поняла, что это за ее теплые молитвы пришла мне скорая помощь. От радости плакать стала».

 

Однажды матушка дала мне книгу Апостол, старенькую, и говорит: «Учись читать, а апостольские послания выучи наизусть. Если мне потребуется эта книга, я спрошу, а если не потребуется, оставь себе на память». По этой книге теперь готовлюсь дома к службе, и нередко читаю в храме.

 

Спросила об одном старце. Говорю:

- Хорошо бы к нему попасть.

- К нему тебе можно сходить только несколько раз. А если четки дадут, надо их проверить: правильно ли расположены узелки, а то может быть напутано - где десять, где одиннадцать, а где девять.

Когда поехала к старцу, он точно дал мне четки, и они оказались такими, как сказала матушка...

 

После Петровок матушке стало совсем плохо. Слышу: говорит какие то слова на иностранном языке.

- Матушка, что значат эти слова?

- Христос Воскресе. Я разучиваю, как они звучат на разных языках.

- А зачем Вам это нужно?

- А вот умру, встретят меня там этим приветствием, а я вдруг не пойму этих слов. Вот и разучиваю, чтобы правильно ответить.

 

Она была особенный человек. Есть ли теперь такие - я в своей жизни не встречала. Сколько тепла, любви светилось в ее очах. И никогда неутешен от нее не уйдешь. Дорогая наша матушка, помолись с Владыченькой о нас.

Антонина Шадеева

 

В искушениях будь терпелив...

 

Матушку Иоанну я сначала узнала заочно по рассказам своей знакомой - моей будущей крестной. Эти воодушевленные рассказы, нашедшие отклик в моем томящемся сердце, сроднили меня с матушкой навеки, а тогда явились одной из причин моего крещения, и именно в Дмитрове. Видимо, я попала под молитвенный покров матушки Иоанны.

Годы до крещения и воцерковления моего были годами яростного, по-другому не скажешь, искания Бога и бессилия вырваться из плена мерзких грехов, как часто это бывало в то переполненное атеизмом время.

Крещение в Церкви, хотя и было полусознательным, без периода оглашения, произвело на меня такое очищающее воздействие, что в первые годы я чувствовала почти постоянную радость и ликование о Боге. Понимания же великости происходящего не было, потому и усилий к отвыканию от прежних греховных привычек также не было. Но Господь не оставляет ищущих Его, не оставляет Он и меня, посылая не только болезни к вразумлению, но и даруя - на краткое, иногда очень краткое время -непосредственное общение с великими подвижниками благочестия.

Так было и тогда. Единожды я имела счастье видеть матушку Иоанну и говорить с ней. Ее келья в общей квартире, маленькая и светленькая, произвела на меня впечатление жилища человека с детской и чистой душой, ребенка.

Теперь я понимаю, что это была обитель чистейших, светлейших, смиреннейших, высшей любовью живущих и тихо ею ласкающих окружаю-

 

щих. Осталось, и с годами при воспоминании о Матушке растет, ощущение этой тихой любви ко всем, и ко мне. И это истинно Божественная любовь. Тихость ее - доказательство ее Божественности: После огня веяние тихого ветра, и там Господь (3 Цар. 19,12). И сейчас, когда я, хотя и редко по суетности жизни, поминаю матушку, каждый раз, особенно в Церкви за Божественной Литургией, ощущаю это тихое колыхание ветерка ее любви ко всем и ко мне. И недостоинство мое умиляется, и на секунду открывается Царствие Божие и мне молитвами Матушки. Как близки к нам угодники Божий и как легко преклоняют милость Божию к каждому обращающемуся к ним. И каждый раз я оказываюсь в этом легком облаке любви и всепрощения, как было тогда у Матушки.

Из всего, что было говорено тогда, я запомнила слова Матушки о самом главном делании на пути моего спасения: об отношении к маме, о терпении, любви и почтительности к ней. Матушка не укоряла, не поучала, она любила меня и мою маму. И это осталось в памяти \и помогает в минуты отчаяния, когда грех одолевает, и кажется нет исхода. И хотя до сих пор (а прошли уже десятилетия со времени общения моего с Матушкой) я не имею той любви к матери моей, какую бы хотелось иметь, но верю и надеюсь, что если и впредь буду обращаться к Матушке за помощью, получу ее.

Да поможет наша родная матушка Иоанна всем обращающимся к ней, всем поминающим ее, в обретении истинного покаяния и хотя бы частички той любви, которой умела любить она. Только бы не забывать и не лениться просить ее о помощи.

Упокой, Спасе наш, с праведными верную рабу Твою, драгоценный сосуд Твой, наполненный любовью, схимонахиню Иоанну и ее святыми молитвами спаси всех нас.

М.С. Брызгалова

 

В память вечную будет праведник...

 

«Цветочек растет, благоухает, веселит, - так и праведник всех утешает, исцеляет и освящает» *.

23 июля 1980 года провожали в последний путь схимонахиню Иоанну, У Введения Божией Матери во храм за Литургией особая благодать. Под сводами храма гробик, несмотря на июльскую жару, благоухает словно луг в цветах. Лица усопшей, кроме Ирины и Антонины, ее собиравших,

никто не видел, она вся под схимническим покровом, только бархатная туфелька чуть виднеется.

«Тихое пение возводит к небесной высоте, свечи свидетельствуют о райской светлости... Трижды по трижды окадили гроб — точно в облаках утопает и в небеса возносится...

Святая Мать наша Церковь Православная, сподоби нас быть верными твоими чадами и, чрез все житие наше, до могилы, к вечной будущности возвышая, облагоухай и упокой нас, недостойных...

Есть поэзия в святом чине, данном Церковью. Душа яко птенец. Воистину хочет она отлететь и боится слабых сил своих...

Читаемое над усопшим Евангелие обещает нам: Аминь, аминь глаголю вам: яко грядет час, и ныне есть, егда мерпвии услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут... И изыдут сотворшии благая в воскрешение живота...* Неложно обещание Твое, Господи! Сколько отрады и радости вливает оно в сердце. Как не ценить Господню к нам любовь! Как не ценить Церкви нашей учения! Небо открывается душе, готовое принять ее в свои любящие объятия, земля, как временная колыбель, становится тесной, — и мы готовы выйти на простор всецелого общения с Богом», - ободряет нас матушка в своем духовном дневнике.

Скорбные минуты расставания не отягощены печалью. Матушка жаждала предстать Христу. Одним праведником в святых обителях стало больше; верилось, что, как и здесь на земле, она будет близ Владыки Серафима.

Шествуем к месту погребения подвижницы. Тайна святости стала доступна ребенку. При подъеме на Красную горку у кладбища трехлетняя Ксюша упала на камни и разбила коленочки. Боль и детскую обиду успокоила мысль о матушке. «Падать и разбиваться будем, а мамушка поднимет нас», — улыбнулась сквозь слезы девочка. Не огорчали больше синяки и боль - обрела утешительницу. Ксения выросла под молитвенным покровом матушки, окруженная атмосферой благоговения пред ее памятью...

 

Теперь матушка созерцает величие Божие. Мы же, чада ее, приходим «поговорить», попросить помощи в добрых предприятиях, взять благословение и верим в милость Божию, испрошенную молитвенницей.

 

Благодарю Господа за святой дар: родиться и жить на одной улице с матушкой в Заречье. Пробегать мимо ее домика на берегу реки Яхромы и не знать, что здесь пламенеет молитва затворницы.

Летом 1975 года матушка уже двенадцатый год жила в пяти километрах от Дмитрова, в деревеньке Поддубки. Я — по-прежнему в Заречье у родителей с шестилетним сыном Федей и во второй раз решала проблему брака: хотелось, чтобы Церковь освятила и благословила на всю жизнь. Подруга указала мне на старицу: «Посоветуйся с матушкой Анной, весь город, вся Москва - отовсюду к ней ездят».

В матушкином домике благостная намоленность, нездешний мир. Схимонахиню увидела впервые. Она сияет нежностью красок: василек в конце лета — глазки, бутон розы формой и цветом — детский ротик (а цынга съела все зубы). Болезни ее переполняли, но она никогда не малодушествовала и не унывала. Ласковое обращение, почтительное отношение, изысканно-простые манеры.

Непостижимая сила и святость! Живая вера старицы, живое познание Бога и закоренелого скептика преобразует в дитя: ей вверяешь свою жизнь и следуешь ее наставничеству безоговорочно.

 

Лето, Рождество Иоанна Крестителя *, стою у матушкиного домика, покрытого дранкой, и не решаюсь постучать. После обеда ее нельзя беспокоить. Белесые, когда-то голубые бревна домика отдают теплом, флоксовым ароматом дышит садик. От жары сморило и Шарика в его будочке, спит. Тишина и безмятежность. В десяти шагах в ржаном поле стрекочут кузнечики, заливаются птицы. От растрескавшихся бревен и через стекла двойных рам исходит пение: избушка заполнена дивными звуками, певцы на земле так не поют. Небесные напевы... И как мог маленький домик шесть на шесть аршин вместить громадный хор? (В то время у матушки не было проигрывателя.) Пение истаяло. На стук вышла матушка, как всегда приветливая и радостная. На вопрос, не Ангелы ли пели только что, - нежнейшая одобрительная улыбка.

 

С детства приобщившись к лучшим образцам иконописи и церковного искусства, матушка и в сложных условиях ссылки могла прекрасно вышить необходимые облачения архиепископу, украсить и устроить молитвенный уголок, написать икону. Иконы писала не по канонам, на том материале, который был: старая иконная доска, фанера, клеенка. Любила образ Димитрия Солунского, покровителя города Дмитрова, писала его дважды: трогательно-юный воин на страже у крепостных стен нашего древнего города Лик мученика прекрасен, таким и представляешь

его... На громадной доске наклеена написанная маслом на бумаге Божия Матерь «Утоли болезни» - умилительно прекрасный образ Заступницы христиан. На клеенке (размер громадного окна) написала матушка преподобного Серафима Саровского в белом холщевом балахончике с топориком на опушке дремучего леса; уветливый лик святого будто говорит: «Внимай себе, радость моя».

Образ Спасителя с Самарянкой у колодца матушка любила, на обороте старинной доски еще написала Иоанна Богослова, Апостола любви кротчайшего (просила эту икону сохранить). На большой фанере маслом - Спаситель, указующий Фоме на раны на Пречистом Теле Своем: Принеси руку твою и вложи в ребра моя^*. Работе больше полувека, прекрасно сохранилась - а считают эту технику недолговечной. Радует свежесть розово-голубого колорита.

Палитра художницы всегда предельно скромная, зачастую кроме белил и сажи ничего не было: так написан портрет в рост Владыки в парадном облачении. Видение пророка Иезекииля - кто видел, уже никогда не забудет. Ее живопись — это окна в рай.

 

Матушка щедро одаривала всех.

На остановке автобуса в Поддубках встречаю отца Бориса. Причастил старицу и возвращается домой в Москву. Матушка — счастливая причастница — просит: «Пожалуйста, отнеси отцу Борису вот эту шкатулку, она ему пригодится. Он никогда у меня ничего не берет. Тебе не посмеет отказать, потому что ты для него незнакомка». И верно, растерявшийся отец Борис перед открывшимися дверями подошедшего автобуса вынужден был взять от матушки единственный раз подарочек: тяжелую серебряную коробку. Никогда, ничего - в этом отец Борис был уникален...

 

Меня матушка одаривала неуемно.

- Иоанн Креститель из Сретенского храма. Старая икона, XVIII век, порушилась сильно - возьмешь?

Оплечный образ Иоанна Крестителя, прекрасное письмо. Похожий - в Рублевском музее, из Николо-Пешношского монастыря, а это список или повторение. Вручив мне эту святыню, схимница как бы раскрыла двери в мир святых.

И еще на золотофонной иконной доске с цветочным прочеканенным орнаментом (начало XX века) воин в темнице усекает мечом главу Иоанну Предтече. Потоками льется кровь, патологически реальна казнь. Матушка не потерпела поругания своего Ангела и маслом записала дорогостоящую чувственную икону другой - глава Иоанна Предтечи на блюде.) Она превосходно знала иконографию.

 

Скиток схимонахини вмещал десятки святынь: частички мощей Лазаря Четверодневного, равноапостольной Нины, преподобного Серафима Саровского, Саввы Звенигородского (частичек мощей очень много, не счесть), частичка Животворящего Креста Господня, крест-мощевик, часть камушка, на котором стоял преподобный Серафим Саровский, иконы разного времени, от древних до списка с Васнецовского Спасителя в терновом венце, финифтевый образок «Умиление Божией Матери» с вензелем Елизаветы Федоровны (ранее принадлежавший ей), которым схиигумения Фамарь благословила послушницу Анну на служение Владыке, а царственная мученица как бы заочно присоединилась к ее благословению.

Икона Казанской Божией Матери, выделенная из матушкиного наследия, стала благословением Ксении на писание икон. Бесценный матуш-

 

кин дар — черная сатиновая епитрахиль, вышитая хлопчатобумажными белыми крестиками: «Владыка в Бутырках в ней служил».

На каждую Пасху матушка раздавала всем расписанные ею яйца. Она уже очень плохо видела, но каждый раз с радостью все ждали ее простодушных писанок, выполненных по памяти, почти ощупью (изображения Спасителя, Ангела-хранителя...). Однажды попросила принести ей получше написанных яичек — раздать священникам.

Яйца трех профессиональных художников (двое очень известные) матушка забраковала. В одном случае орнамент суховат, не праздничный, а красивые и нарядные яйца не подошли по сюжету - сказки Пушкина. Обратиться к другим художникам не было времени.

- Распиши сама, - благословила матушка, - да не задержи.

С рисованием у меня ничего никогда не получалось, даже «точка, точка, три крючочка ». Через четыре дня Праздник. Расписанные яйца матушке понравились.

 

Я приходила к матушке, обессиленная в мысленных диалогах с укорившими меня.

«Человек к тебе холоден, дерзок, непочтителен... Победи зло добром. Любовью, ласкою зажги его угасшую лампаду душевную. Ангел-хранитель (его вину видящий) за это исхлопочет у Господа душе твоей радость, мир и спасение», - говорила мне матушка.

Ко всякому человеку, независимо от его положения, духовного опыта и возраста, матушка была сверхпочтительна. И какое величие в каждом ее жесте и движении, царственная простота. Никогда ни к кому не приспосабливалась, с ней было радостно, мирно, как младенцу в руках матери - это защита молитвенницы. Никого не осуждала, мягко врачевала наши души.

Понимала и знала матушка больше других. Сердце свое, внимание с детства сосредоточила на молитве - печали и искушения мира ее не коснулись, она была ангельски чиста и прямодушна.

Вся сознательная ее жизнь - проявление невероятной силы духа. Мы чтим подвиг жен декабристов, а здесь девочка из дворцовой роскоши «оставила род и други, богатство яко прах вменила», уневестилась Христу, скорби за Господа понесла.

.

И в то же время какое чуткое и отзывчивое сердце! «Смотри, сколько слез пролили преподобные отцы наши от горячей любви к Богу. Рыдали за малейшее с их стороны оскорбление Бога в лице ближних, рыдали за недостоинство свое, чувствуя безмерную милость Божию, не видя своих добрых дел, сознавая свое падение, немощь свою греховную».

 

Матушка всегда благословляла приходящих к ней так же, как и Владыка Серафим благословлял своих чад: «Да благословит вас Господь и сохранит вас! Да призрит на вас Господь светлым лицеем Своим и помилует вас! Да обратит Господь лице Свое на вас и да даст вам мир».

Всегда старалась заинтересовать нас книгой, журналом - у нее посмотреть, и домой даст с удовольствием. Удивляло, что в матушкиных журналах бывали вырезаны страницы или заштрихованы фамилия, звезда, имя...

- Вспомни, как Ангел обошел келью, где были недостойные изображения. Оставить эти знаки - оскорбить Ангела, ведь и не зайдет, - наставляла она.

 

Зная мое истовое увлечение театром, матушка скорбела: «Воистину богомерзкое учреждение. Блудные напевы и картины. Артисты и зрители блудно одеты. Поведение блудно - все противно христианским правилам. Здесь лицедейство неблагоговейное - все внимание отвлечено от Бога. Храни себя, влечь должно туда, где Божественные глаголы, ангельские напевы, к тому, что возвышает к Божеству. Не скверни себя, не роняй своего высокого достоинства».

Собираюсь смотреть балет во Дворце съездов.

- Не ходи никогда: построен на святых косточках, там под спудом мощи праведных цариц — такую святыню поругать! Ведь кто входит в это заведение, приобщается к хулителям.

«Жалеть будешь, дружочек, что не ко мне стремилась, а в театры ездила».

Это матушкино заверение в то время казалось сомнительным. Но старица прозорливо увидела вперед на двадцать лет. Как я скорблю, что небу на земле предпочитала театр!

 

Матушка с нежностью матери сострадала немощам своих чад и грозно обличала пороки, порожденные духовной дикостью, цинизмом и жестокостью.

«Чаще читай 90-й псалом: От словесе мятежна... избавит тя. Сколько бед, раздоров, разделений в семье и обществе бывает от мятежных слов - это огонь, вызывающий иногда страшное пожарище. Что бывает в душах после скандалов? Дым, смрад, головешки обуглившиеся, опустошение — страшно взглянуть...

Аборты - подумай о загубленных детках. Матерям до конца дней своих ежедневно надо молить Творца о прощении страшного смертного греха и читать великий псалом (50-й). Плакать: Господи, прости меня, великую преступницу Твоего спасительного закона».

Многие дети обязаны матушке жизнью.

 

Впервые поссорилась с мужем. В сумбуре наветов матушка поняла, что я проявила непослушание, осудила. Всегда благодушная, на этот раз она потребовала сию минуту просить у мужа прощения, ссылаясь на пример своих родителей, где воля и желание супруга были абсолютны.

«Подумай, Давид плачет о смерти своего гонителя и врага Саула, святая Фекла исцеляет своего искусителя... А ты не можешь простить мужа».

После похорон матушки Ирина бережно собрала матушкины и Владыкины архивы и оставшиеся в келье святыни, не убоявшись ни гнева родительского (за «клоповное сборище»), ни многотрудного подвига хранения святынь, и разумно распорядилась всем. По благословению отца Бориса и митрополита Ювеналия Ксения написала икону архиепископа Дмитровского Серафима. С Божьей помощью получили благословение на подготовку издания книги о новомученике архиепископе Серафиме Дмитровском, составленной по материалам, собранным и сохраненным схимонахиней Иоанной, а также о ней самой.

Однажды, еще при жизни матушки, ей оказал некоторую услугу Н. В. Агибалов. Имея дар прозорливости, она увидела наперед: «Этот наш!» Через пятнадцать лет Николай Агибалов стал ревностным восстановителем и украсителем храмов, в тяжелые времена помогает детским садам и школам, «добро творит нищим и убогим». Он взял на себя расходы по подготовке книги — понимая, как много значат для нашего духовного совершенствования святые праведники и почитание их памяти.

Все в городе, кто знал и любил Владыку или чтил память о нем и матушке, включились в работу. Архивы и фотоархивы всех были просмотрены и разобраны. Часть рукописей разобрал Эдислав Максудович Реутов, обрабатывая на машинке тексты Владыки. Будучи мусульманином по рождению, человек ищущий и живущий в русской культуре, он окончательно убедился в Истине Православия и крестился с именем Макарий, приняв полный чин крещения в Свято-Троицком храме села Турбичево, у старейшего протоиерея Дмитровского благочиния Федора Томашевича.

Прошло более трех лет как составлены были книги, отпечатаны отдельной книжечкой фотоматериалы (бескорыстно, во славу Божию) В. А Козловым и B.C. Прокопенко. И. А.Караваев выделил один миллион на поддержание издания.

В величественную вечность отошли Николай Агибалов и Макарий Реутов.

Не хватало средств... Впала в уныние и печаль. Утешил священник: «Владыка с матушкой сами позаботятся, и книги будут напечатаны»...

Благочестия исповедниче, священнострадальче и молитвенниче, свяителю Дмитровский Серафиме! Нет у тебя святой раки, где были бы положены твои святые косточки, но дочка твоя, подвигоносица схимонахиня Иоанна, донесла до нас творения твои - сокровища, которых не достоин весь мир.

Великие праведницы и угодницы Божий Серафиме и Иоанно, молите Бога о нас.

Т.С.Ануфриева.