ЖИЛОЙ БАРАК

Наружная дверь барака вела в тамбур, из которого был ход в жилое помещение. Посреди барака стоял длинный стол со скамьями по сторонам, а вдоль стен - в два ряда «вагонки», разборные двухэтажные четырехместные нары стандартного для всего СССР образца, грязные и кишевшие клопами. Ближе к дверям помещалась большая кирпичная печь. Иногда в больших бараках ставилась посредине, на песочном основании, перевернутая узкоколейная вагонетка - хоппер, с прорезанной в торцовой стенке топочной дверцей. В холодное время года печи непрерывно топились дневальными, которых подбирали из стариков и инвалидов, и в бараках всегда было жарко, хоть и тянуло холодом из щелей плохо проконопаченных стен.

В большие морозы углы промерзали насквозь и были украшены фестонами инея. Воздух в бараках всегда был спертый, воняло грязными портянками, прожаренной одеждой, самосадом. Но вонь эта была, в сущности, мелочью, и привыкнуть к ней оказалось легко.

Выдали нам матрасные мешки из плотной черной ткани, и при этом завели на каждого учетную карточку, куда записывались получаемые лагерные вещи. Показали нам, где свалена стружка для

набивки матрасов, и стали мы устраиваться. Постельного белья и подушек в лагере не полагалось, при удаче можно было получить на складе изношенное байковое одеяло, но обычно каждый укрывался своим ватным бушлатом, и спали мы почти или вовсе не раздеваясь. И к этому тоже нетрудно было привыкнуть, тем более после тюрьмы. И клопы не очень мешали спать, может, потому, что воспринимались как норма. В зимние вечера, после работы, в бараках царило благодушие - ведь как-никак, а еще один день позади - и даже как бы уют.