МОЛОТОВСКАЯ ПЕРЕСЫЛКА

 

Помещалась она на окраине города недалеко от Камы. Кругом были заводы и жилые кварталы. Размер зоны был, вероятно, не больший, чем 200х300 шагов. На этом пятачке содержались от двух до трех тысяч людей, и ежедневно производилась приемка и от-

 

правка многих десятков зеков. Весь участок был заставлен ветхими бараками с двух- или трехэтажными нарами.

Кромешный ад. Ни водопровода, ни канализации. Воду доставляли на себе водовозные бригады, составленные из здоровенных девчат-бытовичек с малыми сроками. Они возили с Камы на санях 20-ведерные бочки. Другие бригады ежедневно опорожняли выгребные ямы уборных и куда-то вывозили бочки с экскрементами, чуть ли не в ту же Каму.

Умываться удавалось раз или два в неделю. Баня была, кажется, раз в месяц, может, и реже. Все были завшивлены, не избежал этого и я. Но было анекдотическое правило: всем мужчинам полагалось брить головы. Не знаю, что это давало, но было забавное зрелище, когда зеки сидели в столовой: ряды биллиардных шаров.

Кухня вечно не справлялась с кормежкой, то и дело случалось, что завтрак - в час дня, обед - в семь вечера, ужин - в двенадцать ночи.

Мне на пересылке относительно повезло: через день-два после приезда устроился я помощником к нормировщику. Им был журналист, обожавший литературные разговоры, но не любивший нормировку. Он был рад перепоручить мне это занятие, освобождая время для бесед. Потом его куца-то этапировали, и я стал работать один.

Нормировка здесь не была особо сложным делом. Пересылка заключала договоры с городскими организациями и направляла бригады расконвоированных зеков на погрузку леса, заготовку льда на Каме, рытье траншей и т.п. Вечером бригады приносили мне справки о выработке, которые нужно было пронормировать, чтобы установить разряд питания на следующий день.

Нормы были очень жесткие, в большинстве попросту невыполнимые и для крепких людей, не говоря уж о полуголодных зеках. Попутно надо сказать, что это был результат систематических ежегодных пересмотров норм в течение, вероятно, десяти предвоенных лет во всех отраслях народного хозяйства, притом без какой-либо меры. Вот мне и приходилось каждый вечер совершать подсудные действия: подчищать данные в справках, добавлять в сумму цифру, необоснованно применять коэффициенты, пока не получалась выработка, тянувшая на нормальный паек.

Когда бригада садилась ужинать, то за мной приходили, и я ел вместе с ними. Но насытиться не мог, сколько бы не набивал живот. Продолжался голодный психоз, да и пища на пересылке была никудышная.