Доктор поневоле

 

Лагерная судьба напоминает порой смертельный цирковой аттракцион: взлет — падение, взлет — падение. На этот раз на долю Петрушанской выпало испытание небывалое. Ее этапировали зимой по Северной Двине, под вой шуги, на дальний лагпункт. Две тысячи бандитов, разбойников, убийц. Женская зона отделена внутренним забором. Прибыла на место, а там положение бедственное: врача ОЛП вызвали на пересмотр дела, и никого не осталось, даже медсестры.

Неожиданный вызов к начальнику ОЛП Авринскому:

— Говорят, ты на том лагпункте в сестрах кантовалась?

— Да, работала медсестрой. Но...

— Будешь у меня доктором.

— Вы знаете, я и сестра-то лагерная, здесь научилась. Это не моя профессия.

 

— А мне наплевать, какая у тебя профессия на воле была.

— Допустим. Но как же я могу стать доктором, если у меня нет специального образования...

— А у меня нет иного выхода. Будешь доктором, и все! Пока не пришлют другого!

— Нет, не могу я это, гражданин начальник.

— Вот я тебе дам "не могу", туды тебя растуды...

— Не могу.

— Я сказал, значит, будешь доктором. Иди!

...Лежат больные, с температурой, у кого — воспаление легких или что там еще... И приемная — порубы, переломы, порезы, все виды мастырок... Лекарств — никаких, есть терпингидрат, гидраттерпин — назначай, что хочешь. Перевязочные материалы имеются. И она лечила всё. Как соображала — так и делала. А начальник предупредил: "Смотри, кто у меня помрет, я тебе срок добавлю."

Однажды в воскресный день, зима в разгаре, "доктор" сидела в холодном приемном пункте. Вдруг входит дед, дневальный при этой приемной. Встал в дверях и плачет.

— Что случилось, дед?

А он плачет-стонет.

— Кость у меня встала поперек.

— Ну, ты так хорошо говоришь, как же это кость могла встать?

— Та ж не в горле, пани доктор...

— А где?

— В жопе.

Анна Петровна так и села.

— Что-о?

— Да, вчера начальник курицу ел, выбросили. Там есть такая дужка, дети ее ломают. А я ее проглотил, она у меня поперек и стала...

— С голоду все это. Что делать?

— Дедуля, я ж не знаю, как тебе помочь.

— Ой, доктор, пропадаю!

— Знаешь что, давай я тебе клистир поставлю.

— Да ставь, что хошь.

Анна Петровна стала просовывать эту трубку — она что-то упирается. Она надела перчатки.

— Дед, раздевайся, становись на четвереньки.

 

Она никогда не знала и не делала этого. Было и страшно и смешно. Палец просунула, кость стоит вот так, поперек. Что делать? Потянуть — можно травмировать, порвать слизистую. Перекусить кость — но как? Расширителя у меня не было. Стала перебирать все инструменты. Вставила ему в это место женское зеркало, поставила рядом — тоже ума палата — йод и квач, засунула туда, перекрестившись, палочку... Перекусила косточку и пинцетом обе половинки вытянула. А вдруг поранила слизистую? Взяла и квач этот с йодом ему туда.

Как он закричал! Вскочил и — матом. Прыгает, а у него там зеркало торчит.

— Дед, давай инструмент обратно — просит Анна Петровна.

Он его как-то сам вытащил, схватил одежду и с матом от нее бежать. Весь лагерь хохотал. А Петрушанскую прозвали "Аня-доктор". Так она врачевала почти три месяца. И ни один человек у нее не умер...