ДЕЛО ЛЕЙТЕНАНТА ШМИДТА
Мне еще не было шести лет, когда мой родной город Очаков вошел в орбиту исторических событий России. Событие следовало за событием, как в калейдоскопе.
В начале 1904 года пришла весть о внезапном нападении Японии на нашу крепость на Дальнем Востоке и об объявлении войны. Это вызвало у
людей большую тревогу; Вскоре началась мобилизации. С причального моста грузили мобилизованных людей на парусные суда и отправляли к воинскому начальнику в Одессу,
Оборвалась у людей нормальная жизнь. Пришло горе. О Дальнем Востоке рассказывали, что это неведомый край, что находится он где-то на краю света.
Офицеры гарнизона говорили: «Скоро нам двигаться в, дальний путь. Японцы будут воевать недалеко от своих городов, в своём Японском море. А нашим войскам нужно ехать на фронт через всю Сибирь. Ехать, ехать... неизвестно когда, доедешь. А флоту России морского пути нет, только вокруг света».
В этих словах правильно определялось тяжелое стратегическое положение России в этой воине. Война показала полную несостоятельность царского правительства, неподготовленность страны к заедите дальневосточных рубежей.
Русско-японская война продолжалась свыше полутора лет и привела к полному поражению России на суше и на море, к огромным потерям в сухопутных войсках и к гибели героического флота.
Поражение России в войне с Японией вызвало возмущение всего народа. В сочетании с недовольством народа экономическим гнетом и политическим бесправием это привело к взрыву народного гнева против царизма.
Война, закончилась в конце августа 1905 года, а в октябре в стране началась Всероссийская
политическая стачка. Накал борьбы все возрастал.
В эти дни произошло новое необыкновенное событие. Император Николай II издал "Манифест 17 октября". В нем сообщалось, что царь дарует народу свободу. Узакониваются свобода слова, свобода проведения собраний и организация союзов, права личности и свобода совести.
Это вызвало радость и ликование народа. Исполнилось то, о чем мечтали лучшие люди России. Однако радость оказалась недолговечной. Царское; правительство издало манифест для успокоения народа, но не собиралось выполнять свои обещания, а время было Динамичное. Всякий нечестный шаг приводил к обострению конфликта.
Царский манифест был объявлен 17 октября. А уже на следующий день, 18 октября, в городах страны возникли стихийные мирные манифестации обрадованного народа. Но тут же начали борьбу и реакционные силы. Одновременно появились контрдемонстрации, нападавшие на мирных демонстрантов.
В Киеве большая мирная демонстрация была расстреляна. Нападения на демонстрантов были в Одессе и в других городах.
В декабре 1905 года всероссийская политическая стачка переросла в вооруженное восстание. Центром восстания была Москва. Полиция и войска московского гарнизона не смогли подавить восстания рабочих. Царь прислал дополнительные войска из Петербурга, и восстание было
разгромлено.
О всех этих событиях в Очаков приходили вести, как отзвук революции. Но были события совсем близкие к нам, о которых мы ежедневно имели живые сведения.
В Очакове стало известно, что в Севастополе неспокойно. Военные моряки черноморского флота восстали против царя.
Трагический финал этого восстания проходил в нашем городе. Привожу краткие сведения об этом событии и воспоминания о судебном процессе над моряками черноморского флота.
В ноябре на черноморском флоте началось восстание. На крейсере "Очаков" возникли волнения. Моряки предъявили свои требования командованию, а затем арестовали офицеров крейсера и установили связь с матросами и рабочими на берегу.
К восставшему крейсеру присоединился ряд более мелких кораблей. Совет революционных матросов предложил бывшему командиру миноносца черноморского флота Петру Петровичу Шмидту стать во главе восстания. Шмидт прибыл на крейсер "Очаков", и на корабле был поднят вымпел командующего флотом.
Восставшие моряки-черноморцы были полны энтузиазма и надежды на победу в борьбе за свободу. Но на одном энтузиазме без широкого участия народа страны нельзя было одержать победу.
Восставшие корабли были хорошей мишенью для обстрела. По крейсеру "Очаков" и присоеди-
нившимся к нему кораблям был открыт артиллерийский огонь. На кораблях вспыхнули пожары, команды покинули корабли. Шмидт и наиболее, активные матросы были арестованы.
Они были отправлены для суда над ними в Очаков, подальше от больших городов и от глаз народа.
В феврале 1906 года состоялся военный суд над моряками — участниками восстания. Суд продолжался около двух недель. Все население города и офицеры крепости были очень взволнованы и стремились узнать, что происходит в зале суда.
Суд проходил в здании, в котором находилась гарнизонная гауптвахта. Здание это было на углу Морской улицы — главной улицы города, ведущей к Днепровскому лиману. Шмидт содержался в другом конце города, отдельно от моряков, привлеченных к суду. Утром каждого дня его привозили в суд.
Люди стремились узнать о здоровье Шмидта, о его душевном состоянии и поведении на суде. В процессе участвовали не только подсудимые матросы, но также матросы, привлеченные как свидетели.
Эти моряки свободно жили в городе и общались с населением. Кроме того, военные, охранявшие всех подсудимых, постоянно присутствовали на процессе. Беседы с ними давали достаточно яркую картину того, что там происходит.
С первых дней суда стало известно, что
Шмидт здоров, держит себя на суде спокойно/с достоинством. Каждое его выступление направлено на то, чтобы снять вину с моряков за участие в восстании. Всю ответственность Щмидт брал на себя.
Офицер, начальник охраны подсудимых, каждый день записывал, как . проходил допрос Шмидта. Он сочувствовал подсудимым и знал,
что народ ждет этих вестей.
С неослабевающим вниманием, затаив дыхание люди слушали о том, что происходит на процессе. Привожу небольшие отрывки из сохранившихся воспоминаний моряков о первых днях суда.
Председатель су да: Подсудимый Шмидт! Отвечайте суду: вы признаете себя виновным в том, что грубо нарушили воинскую присягу, данную вами Государю Императору, а также в том, что вы совершили измену своей Родине — России?
Шмидт: Отвечаю, что я не нарушал присягу, которую я дал царю, и что я никогда не изменял своей Родине — России.
Пред. суда: Ваша преступная деятельность не проходила тайно. Вы ее проводили открыто перед всем народом. Вы дошли до того, что самозванно объявили себя командующим Черноморским флотом. Почему же вы лжёте суду И не признаете своей вины?
Шмидт: Государь Император издал "Манифест 17 октября", в котором он даровал народу политическую свободу. Это великий дар. Я дал присягу царю, и я обязан защищать царский
манифест.
Пред. суда: Вы увиливаете от прямого ответа. Это не первое ваше преступление. Расскажите суду, когда и за что вы были арестованы в первый раз.
Шмидт: Я был арестован первый раз 20 октября 1905 года, но через две недели я был освобожден.
Председатель суда: Расскажите суду, за что вас арестовали.
Шмидт: Меня арестовали за участие в политической демонстрации на митинге матросов. Я был освобожден из тюрьмы с присвоением мне чина капитана 2-го ранга.
Пред. суда: Разве вам как кадровому офицеру Черноморского флота непонятно, что такое ваше поведение есть грубое нарушение воинской присяги?
Шмидт: То, о чем сейчас идет речь на суде, произошло после опубликования царского манифеста. В этом манифесте сказано, что народу предоставляется свобода собраний. Следовательно, мое участие в митинге матросов не может считаться преступлением.
Пред. суда: Подсудимый Шмидт, на указанном митинге вы призывали матросов к выступлению с оружием в руках. Разве вам непонятно что это — измена Родине, или вы станете говорить, что этого не было?
Шмидт: Нет, я этого отрицать не буду. Я действительно выступал так, как сейчас сказал уважаемый председатель суда. Только нужно к
этому прибавить, что я так выступал для защиты свобод, дарованных царем. А это обязанность каждого гражданина России.
Пред. суда: Подсудимый, вы забываете, что вы находитесь на заседании военного суда, проводимого по указанию Его Величества Государя Императора. Вы своим поведением на суде показываете, что вы и сейчас заодно со смутьянами, изменниками Родины. Такое ваше поведение не облегчит вашей судьбы и не смягчит судебного приговора.
Шмидт: Я обязался говорить на суде только правду, что я и делаю.
Пред. суда: Служа в Севастополе кадровым морским офицером, вы незаконно организовали "Союз офицеров — друзей народа". Кто дал вам право организовать такой союз, разлагающий дисциплину во флоте?
Шмидт: Государь Император в своем манифесте от 17 октября разрешил народу организовывать союзы.
Пред. суда: Подсудимый Шмидт, вы, собственно, случайный человек в военном флоте. Вы больше плавали на торговых судах.
Шмидт: После окончания морского училища в Санкт-Петербурге я служил в военном флоте 12 лет. Когда я вышел в запас, я плавал на океанских торговых судах на протяжении 6 лет. В 1904 году я снова был призван во флот.
Пред. суда: Хватит рассказывать. Вы все время скрываете от суда вашу преступную деятельность изменника Родины. Суд хочет знать
вашу родословную. Как такой человек, с такой преступной психологией, мог попасть в русский Черноморский флот?
Шмидт: Я родился в дворянской семье потомственного морского офицера. Так что никакой случайности нет в том, что и я стал офицером морского флота.
Пред. суда: Сейчас еще больше видна тяжесть вашего преступления. Вы, дворянин, связались со всяким отребьем, не с русским народом, а со смутьянами. Вы пошли против Родины. За всю историю России еще не было случая, чтобы дворянин связался со всякой революционной шантрапой.
Шмидт: В царствование царя Николая Первого лучшие люди дворянства подняли восстание против него. Русский народ чтит память декабристов.
Пред. суда: Замолчите! Запрещаю вам поносить честь самодержцев Российских, Богом благословленных. Покайтесь перед судом. Расскажите членам суда, чему учили вас ваши родители, потомственные дворяне.
Шмидт: У меня сохранилась светлая память о том, как они меня воспитали. Они учили меня быть правдивым, никогда не лгать, даже в угоду самому высокому начальству. Никогда не защищать притеснителей народа, а всегда защищать народ от них.
Таким был лейтенант Шмидт. На протяжении всего суда он не склонял своей головы перед
царскими судьями. Приговор военного суда, как и можно было ожидать, был жестоким. Лейтенант Шмидт и три моряка с крейсера "Очаков" - Антоненко, Гладков и Частник — активные участники восстания, были приговорены к высшей мере — расстрелу. Остальные матросы — к длительным срокам тюрьмы и каторжных работ.
Таков был приговор суда, но этим дело участников восстания не закончилось. Теплилась надежда, что царь смягчит приговор. Царя Николая Второго считали в народе человеком безвольным. Решения по всем вопросам подготовляли деятели, окружавшие царя.
После разгрома революции ожесточенность реакции еще более усилилась. Царь ответил отказом на прошение черноморцев о помиловании. Но и на этом дело Шмидта и осужденных его товарищей не закончилось.
Неожиданно возникло препятствие в отношении исполнения приговора. Командир роты, которому начальник гарнизона приказал привести смертный приговор в исполнение, отказался выполнить приказ.
Начальник гарнизона пригрозил ему тяжкими взысканиями и отчислением из гарнизона крепости.
В ответ на это командир роты подал письменный рапорт, в котором написал: "Я дал присягу Государю Императору в верной службе, но я не присягал быть палачом и стрелять в своих людей". Случай этот мигом облетел весь офицер-
ский состав гарнизона крепости. Не нашелся ни один командир гарнизона, чтобы участвовать в расстреле. Люди говорили, что для этой цели пригнали команду из какого-то другого гарнизона, не сказав им, зачем они едут.
Наступил день исполнения приговора. С раннего утра эскадрон казаков гарцевал вдоль Морской улицы и строго предупреждал, чтобы из близлежащих домов никто не выходил на улицу.
Но заборы вокруг домов у нас были обычные, не сплошные, и видно было, как под усиленным конвоем вели Шмидта и его товарищей на казнь. Матросы срывали с себя погоны и ленты с бескозырок и выкрикивали: "Прощайте, друзья!..."
Их провели вниз по Морской улице к Днепровскому лиману на длинный причальный мост. Там их посадили на военный катер.
Казнь произошла на одиноко стоящем безлюдном острове Березане. Этот остров находится на половине морского пути между Очаковым и Одессой. Здесь уже все было подготовлено. В землю были вкопаны четыре столба. Каждого из осужденных привязали к столбу. Шмидту хотели завязать глаза, но он запротестовал и крикнул: "Не смейте! Буду встречать смерть с открытыми глазами". Так поступили и матросы.
Солдатам, выстроенным для стрельбы, Шмидт крикнул: "Ребята, цельтесь хорошо, чтобы покончить сразу... "После первого выстрела трое были убиты. Остался живым матрос Антоненко, И
после второго выстрела он был еще жив. Только третья пуля сразила его.
Казненные здесь же были похоронены. Их могилы остались на безлюдном острове Березане. А души их облетели всю Россию, и память о них в народе бессмертна.
В Очакове стоял траур. Все магазины были закрыты. В церкви отслужили панихиду. В синагоге раввин прочитал молитву за упокой убиенных. В саду офицерского собрания, где обычно каждый вечер играл духовой оркестр, было тихо. Офицеры гарнизона ходили мрачными. Люди на улицах смотрели друг на друга со скорбью, тихо говорили между собой и расходились.
В детстве я очень любила слушать сказки. События, о которых я слышала от взрослых, мне показались страшной сказкой.
Когда я подросла и стала ходить в школу, а потом в гимназию, я перечитала все исторические романы, какие имелись в библиотеке. История была моим любимым предметом.
Когда мы уже жили в Москве, я приобрела большую книгу Марии Марич о декабристах — "Северное сияние". Она стала настольной книгой в нашем доме. Мы ее перечитывали много раз На первой странице заголовок — "Пролог". Затем приведены слова А. И. Герцена:
"Сказание о декабристах все больше и больше становится торжественным прологом, от которого все мы считаем нашу героическую
генеалогию. Что за титаны, что за гиганты и что за поэтические, что за сочувственные личности!"
Эти слова великого правдолюбца России относятся ко всем бесстрашным борцам за свободу народа, как ушедшим от нас, так и живущих сейчас.