ПОСЛЕСЛОВИЕ

Curriculum vitae^*. До и после ГУЛАГа

 

Я не буду повторять то, что уже изложил в предыдущих главах. Хочу дополнить теми событиями моей жизни, которые не были описаны в тематических главах воспоминаний.

После окончания Харбинского политехнического института я по направлению института поступил инженером в дорожный отдел Харбинского муниципалитета. В отделе работали специалисты многих национальностей. Геодезическая группа была укомплектована русскими инженерами и техниками. Рабочие, участвовавшие в геодезических работах, были китайцы, подолгу работавшие здесь и понимавшие свои обязанности с полуслова. «Особенностью» было то, что русские владели китайским языком довольно хорошо, а японским - посредственно. У нас был переводчик китаец Сун Хинхо, владевший русским, японским и, конечно, китайским языками. Через него получали задания от японских руководителей отдела. Только Михаил Львович Фоменко, старый инженер, много лет проработавший в муниципалитете еще при русской администрации, и Николай Генрихович Менниг, выпускник Харбинского политехнического института, прилично говорили по-японски.

В 1939-1940 гг. в Харбине сложилась неблагоприятная обстановка для русских молодых людей: власти Маньчжоу-Го «считая русских одной из пяти основных национальностей» своего марионеточного государства, «доверили» русским людям служить в армии Маньчжоу-Го, создав отдельные отряды. Комплектование их шло через Бюро по делам Российских эмигрантов (БРЭМ). В одном из отделов БРЭМа работал «русский грек» Николай Дмитриевич Пулудис, проявивший огромную активность, вызывая молодых людей в БРЭМ и агитируя их «благодарить власти Маньчжоу-Го за то, что они приютили нас» (хотя японцы пришли в Маньчжурию тогда, когда русские уже давно там жили) и «в благодарность русские должны защищать государство, приютившее их». Прессинг со стороны Пулудиса был сильный и беззащитная молодежь часто была вынуждена «добровольно-принудительно» идти служить в воинские отряды армии Маньчжоу-Го. Пулудис оказался опытным авантюристом и, когда был арестован СМЕРШем в 1945 году, сумел убедить

 

следователей в своей вине на минимальный срок заключения 10 лет, в то время как привлеченные им в воинские отряды молодые люди были осуждены (не умея защищаться и не зная советского Уголовного кодекса) Особым совещанием при МГБ СССР на 15-20-25 лет ИТЛ.

Кто мог - старались уехать из Харбина хотя быв центральный Китай, многие оказались в Шанхае, Тяньцзине, Циндао. Но, как правило, молодым русским «просто так» визы не выдавались. Мы с Ниной Яковлевной уехали в отпуск, который я оформил в муниципалитете, чтобы повидаться в Шанхае с дядей Петром Ильичем Колесниковым. Но, приехав в Шанхай, я вскоре отправил в харбинский муниципалитет заявление об увольнении, которое произвело буквально шок, но я был вне досягаемости администрации муниципалитета и харбинских властей, живя в Шанхае на французской концессии.

Устроиться на работу в Шанхае было трудно - «предложение превышало спрос». Я поработал сначала инспектором автобусной компании China General Omnibus Co, Ltd, а затем устроился в английскую пароходную компанию Mollers’Limited прорабом малярных работ в Mollers’Engineering Works в Путунге (на противоположной от Шанхая стороне реки Вампу). Но события 7 декабря 1941 года спутали карты многих шанхайцев: началась война на Тихом океане. Фирмы, принадлежавшие гражданам воевавших с Японией государств, были закрыты. Один из хозяев фирмы г-н Крис Моллер (Мr. Chrys Moller) продиктовал стенографистке миссис Коста (Mrs Costa) testimonial (характеристику, рекомендацию -англ.) о моей работе в фирме, резюмируя ее словами: «and we can without hesitation recommend him to anyone required his services at a future date» («...И мы можем без колебания рекомендовать его всем, кто может нуждаться в его работе в будущем»). Причина увольнения была записана дипломатически: создавшиеся в Шанхае «very unusial circumstances» («.. .очень необычные обстоятельства»).

Какое-то время я был безработным, а потом устроился прорабом в открывшуюся строительную (подрядную) контору Л.М. Роговина и К.С. Когана: Роговин давно жил в Шанхае, а ставший его компаньоном и фактическим руководителем фирмы Коган переехал из Харбина, ликвидировав там подрядную контору.

Девальвация китайского «даяна» шла быстрыми темпами, заработная плата не могла «угнаться» за инфляцией, и мы с женой и маленьким сыном Сережей в начале 1944 года вернулись в Харбин, где я стал подрядчиком строительных работ, продолжая дело, начатое отцом и дядей (братьями Маркизовыми), которые оставили себе торговлю углем и дро-

 

вами, а строительные подряды передали мне, ставшему подрядчиком во втором поколении. Эту работу прервал СМЕРШ: 4 октября 1945 года начался мой путь в ГУЛАГ, описанный в этой книге.

После моего освобождения я получил из Харбина от отца справку о моей работе подрядчиком, заверенную Генеральным консульством СССР в Харбине, такого содержания:

Справка

Харбин, 15 декабря 1957г.

Мы, нижеподписавшиеся, гражданин СССР инженер Дориан Николай Георгиевич, совзагранвид 031280/Гхр 31950, проживающий по Сербской улице № 77, настоящим свидетельствую, что Маркизов Леонид Павлович, находящийся в настоящее время в Архангельской области, Амдерминский район, поселок Хальмер-Ю, стройуправление № 1 (ранее проживающий в г.Харбине по Малой Ажихейской улице № 5) действительно занимался подрядами строительных работ с 1944 по 4.Х. 1945 гг., что мне известно как инженеру-строителю, хорошо знающему гр.Маркизова Л .П. и его работы в качестве подрядчика.

Я, Кулаков Василий Иванович, совзагранвид 017352)Гхр4800, проживающий по Приютской улице № 21, настоящим подтверждаю вышеизложенное, так как я работал у гр.Маркизова малярные работы.

(Подпись) Н.Г.ДОРИАН (Подпись) В.И. КУЛАКОВ

 

Собственноручные подписи гр.Дориан Н.Г. и гр.Кулакова В.И. удостоверяем 16.ХП. 1957 г. № 140. Печать на русском и китайском языках: «Общество граждан СССР в г.Харбине. Модягоуское местное отделение». Председатель (подпись) Токмаков. Секретарь (подпись неразборчива).

Подписи модягоуского местного отделения и председателя тов. Токмакова П.И. удостоверяю. Заведующий (подпись) Б.Мазин. Печать на русском и китайском языках: «Общество граждан СССР в г.Харбине и на периферии. Юридический отдел». 17.ХП.1957 г.

Генеральное консульство СССР в г.Харбине удостоверяет подлинность подписи Мазина Б. 23 декабря 1957 г. Генеральный консул СССР (подпись).

Гербовая печать: «Генеральное консульство СССР в г.Харбине».

 

25 декабря 1954 года началась моя работа в Шахтостроительном управлении № 1 (ШСУ-1) треста Воркутшахтострой (с 1957 г. комбинат Печоршахтострой), расположенном в поселке Хальмер-Ю. Там были в строительстве две шахты-№ 1 (сдали в 1957 г.) и №2 (сдали в 1959г.). Я был назначен трестом на должность начальника производственно-технического отдела (ПТО).

Меня пригласили встречать Новый (1955-й) Год в компанию, где были начальник ШСУ-1 Анатолий Васильевич Дёмин, гл.инженер Леонид Павлович Павлов и гл.бухгалтер Николай Петрович Лобанов с женами. Жена Павлова Евдокия Александровна (Дина) работала в ПТО инженером по сдаче работ. Оказалось, что в 1945 году А.В. Дёмин был в Харбине в составе 19-го отдельного полка связи 1 -и Краснознаменной армии 1 -го Дальневосточного фронта как старший электромеханик радиоузла штаба армии. Двухлетний сын Лобановых, не зная ни одной буквы, ухитрился находить и ставить на проигрыватель любую пластинку. Мы так и не могли понять, по каким отличительным признакам он находил ту или иную пластинку.

Спрашивает нас: «Что хотите послушать?»

Отвечаем: «Может быть, «Песню о Тбилиси»? - она тогда была модной.

- Пожалуйста, - отвечает малыш и ставит «Песню о Тбилиси», и именно ту сторону пластинки, где эта песня.

В начале 1955 года А.В. Дёмина по решению Коми Обкома КПСС перевели в Сыктывкар управляющим трестом «Комистрой». В течение года сменилось несколько начальников ШСУ-1 и и.о. начальников (во время «безначалия» исполняли обязанности начальника главные инженеры, сначала инженер-строитель Л.П. Павлов, а когда его перевели в общестроительное управление, - горный инженер Лев Тимофеевич Са-домов, после него горный инженер Анатолий Константинович Маслов). Но уникальным начальником ШСУ-1 в тот год оказался бывший майор Филонов - он жил в Воркуте, приезжал в Хальмер-Ю в понедельник вечером, уезжал в субботу утром, и ухитрился, например, довести свое «руководство» до того, что из-за отсутствия угля остановилась зимой на строящейся шахте котельная (!), а надо было подавать теплый воздух в ствол. За год управление «достигло» более 5 миллионов рублей убытка.

В феврале 1956 года начальником ШСУ-1 был назначен молодой горный инженер Гигла Чичикович (Георгий Николаевич) Кобахидзе, главным инженером оставался А.К. Маслов. Кобахидзе, став начальником управления, никого не уволил, никого не переместил с одной должности на другую, не допускал склоки. Если один отдел жалуется на другой, он

 

говорил: «Вы сначала сами разберитесь. А если не разберетесь - приходите, будем вместе разбираться». Такой метод руководства помог ШСУ-1 работать сначала без удорожания стоимости строительных и горных работ, а к концу года с прибылью. Кобахидзе и Маслов проработали на этих должностях 8 лет, а затем были переведены в комбинат Печоршахтострой: Кобахидзе-главным инженером, Маслов-начальником производственного отдела комбината. Такой метод руководства является наглядным примером сегодняшним начинающим менеджерам, если они хотят развивать начатое ими дело.

А я в эти годы работал начальником НТО, лишь один год был начальником строительного участка (с августа 1956 г. по июнь 1957), а с июля 1961 года - заместителем главного инженера ШСУ-1. После сдачи шахты Хальмер-Ю № 2, ШСУ-1 в полном составе было переведено в Воркуту и стало осуществлять групповую реконструкцию действующих шахт № 40-Капитальная (теперь «Воркутинская») и № 5/7-Капитальная («Северная»).

В 1962 году я был переведен заместителем главного инженера в Шахтостроительное управление № 4, строившее шахту Юнь-Яга (моя должность, вместе со мной, была передана в это ШСУ в связи с тем, что групповая реконструкция шахт будет сдаваться в эксплуатацию после шахты Юнь-Яга). Но у меня не сложились деловые взаимоотношения с начальником ШСУ-4 Николаем Петровичем Волковым, и я в июне того же года вновь стал работать в ШСУ-1 начальником строительного участка. Позднее, уже в Сыктывкаре, Анатолий Александрович Попов дал мне копию воспоминаний Н.П. Волкова, и тогда я понял, что неуживчивый характер Волкова явился результатом сначала его незаконного репрессирования, а в период заключения и после освобождения (до того, как он был реабилитирован) - частых снятий с должностей, если занимавшиеся им должности были нужны для поступающих неопытных и плохо знавших горное дело, но несудимых специалистов. Это сломало его нервную систему и сделало его характер очень сложным: многие специалисты ушли или были уволены им из ШСУ-4, а в итоге и сам Н.П. Волков был уволен и уехал из Воркуты.

 

С июня 1963 г. по 1 ноября 1965 г. я работал начальником производственно-технического отдела Воркутинского домостроительного комбината (ДСК). Предприятие изготавливало детали домов и регулярно вводило по 100 квартир в месяц в крупнопанельном исполнении.

В октябре 1965 года мне позвонил начальник отдела кадров комбината Печоршахтострой Иван Александрович Шумилов и пригласил к себе. Руководители комбината поручили ему убедить меня согласиться на перевод из ДСК на должность начальника производственно-технического отдела в Шахтостроительное управление № 2, которое начинало строительство самой крупной шахты в Европе - Воргашорская № 1 мощностью 4,5 млн. тонн угля в год. Шумилов знал меня с 1953 года, когда он приезжал по делам треста на строительство шахты № 30, и как я узнал позднее, бывал в Харбине в 1945 году, командуя «катюшами». Иван Александрович в разговоре предупредил меня, что если я не соглашусь, то меня «позовут» в кабинет начальника комбината Виктора Григорьевича Радченко для продолжения начатого Шумиловым разговора. Я согласился на это назначение. Вообще-то мы с Ниной Яковлевной как-то еще до этого вызова в комбинат говорили о том, что эта работа была бы интересной и престижной. Начальник ШСУ-2 Иван Григорьевич Филатов меня не знал, но на мое назначение согласился по рекомендации Кобахидзе и Маслова, поддержанной В.Г. Радченко.

И вот 2 ноября 1965 года я «вступил в должность» (1 ноября было воскресенье). Взаимоотношения с Филатовым, да и со всем аппаратом и линейным персоналом у меня сразу же получились взаимно доброжелательными, со многими я был знаком ранее. Любопытная сценка произошла в первые дни на промплощадке шахты Воргашорская, когда я приехал туда из ШСУ-4: меня увидел бригадир заключенный Жучков и восторженно реагировал на мое назначение. Начальник участка Владимир Васильевич Бедный стоял в стороне, когда мы с Жучковым беседовали. Когда Бедный узнал от Жучкова, что я был начальником участка на строительстве шахты № 2 Хальмер-Ю, а Жучков бригадиром, то Владимир Васильевич выразил удовольствие, что начальником ПТО стал человек, знающий что такое работа на строительном участке в должности начальника.

Проектировавший Воргашорскую ленинградский Гипрошахт не успевал вовремя выдавать рабочие чертежи. План околоствольного (подземного) двора разрабатывался медленно, плана нарезных работ тоже не было. А по проектам надземных зданий и сооружений рабочие чертежи выдавались по частям, и тоже с задержкой и некомплектно. Проект фундаментов сблокированного корпуса вспомогательного клетевого ствола

 

был разработан строительным отделом Гипрошахта неправильно: опытные проектировщики недосмотрели, а исполнители сделали проект, не учитывая сложные (неоднородные) мерзлотно-грунтовые условия площадки. Сблокированный корпус размером 144 метра на 54 метра надо было строить на площадке, часть которой располагалась на талых грунтах (верхняя поверхность вечной мерзлоты залегала на глубине от 8,3 до 13,9 метра), а на другой части вечная мерзлота была на глубине всего 4 метра или «сливалась» с сезонным промерзанием грунтов поверхностного слоя. В грунтах были значительные прослойки и линзы льда. Проектировщики предлагали строить фундаменты столбчатые неглубокого заложения (около 3,5-4 м).

Получив чертежи и рассмотрев предпостроечные изыскания грунтов на площадке этого корпуса, я в феврале 1966 года сделал расчет глубины оттаивания грунтов в процессе эксплуатации сблокированного здания через 1 год, через 3 года, через 5 и через 10 лет. Результат расчета по Строительным нормам и правилам показал, что уже через 1 год эксплуатации осадка фундаментов превысит допустимую и составит от 18,2 до 20,3 см, при допустимой не более 10 см, причем фактические осадки будут неравномерными, что еще более ухудшит состояние здания. Через 3 года осадка будет от 87 до 164 см, при допустимой не более 20 см., а через 10 лет -177 см, при допустимой не более 50 см. Другими словами, мы не успели бы сдать шахту Воргашорскую в эксплуатацию, как Блок вспомогательного клетевого ствола развалился бы.

26 февраля 1966 г. я оформил официальную докладную записку с расчетами и сдал ее под расписку в технический отдел комбината Печоршахтострой. Надо же было, что как раз в этот день из Ленинграда приехал в Воркуту один из опытных проектировщиков Гипрошахта Исаак Соломонович Ческис. Но он занял неправильную позицию, защищая проект фундаментов Блока. Главный инженер Дирекции строящихся предприятий комбината Воркутуголь Рэм Лазаревич Валерштейн посоветовал Ческису не спорить, а прислать в Воркуту молодых проектировщиков, пообещав, что мы «будем их консультировать, потом чертежи в карандаше увезут в институт и вы примете решение о конструкции фундаментов Блока». Ческис не согласился.

Тогда главный инженер комбината Воркутуголь Сергей Самойлович Столерман и руководители комбината Печоршахтострой начальник В.Г. Радченко и главный инженер Г.Ч. Кобахидзе организовали совместное техническое совещание, пригласили экспертом воркутинский институт ПечорНИИпроект, выполнявший ранее по заказу Гипрошахта грун-

 

товые изыскания. Независимый эксперт - главный инженер отдела изысканий Владимир Георгиевич Новиков - сделал свои расчеты, которые подтвердили, что по рабочим чертежам Гипрошахта строить фундаменты Блока нельзя: здание будет обречено на разрушение еще до сдачи шахты в эксплуатацию. Гипрошахту была дана рекламация на проект фундаментов Блока.

В мае 1966 года я был в командировке в Гипрошахте. Встретив меня, начальник строительного отдела института (фамилию забыл) «поблагодарил» меня за то, что из-за нашей рекламации директор Гипрошахта Александр Михайлович Шверник (брат Н.М. Шверника - бывшего председателя Президиума Верховного Совета СССР) своим приказом лишил квартальной премии весь строительный отдел института за брак в проекте фундаментов Блока вспомогательного клетевого ствола.

Фундаменты Гипрошахт перепроектировал, применив 39 железобетонных опор глубокого заложения диаметром 2,5-3 метра, глубиной от 18,5 до 21,6 метра, на что ушло 585 кубических метров железобетона, а в железобетонные балки поверх этих опор еще 960 куб.метров железобетона^*.

Блок вспомогательного клетевого ствола эксплуатируется благополучно.

Но до сдачи в эксплуатацию шахты Воргашорская № 1 я в ШСУ-2 не доработал. 10 декабря 1966 года был назначен начальником отдела научной организации труда комбината Печоршахтострой и в этой должности проработал до 6 июня 1973 года, когда переехал в Сыктывкар и стал работать в тресте Комипромжилстрой.

В комбинате Печоршахтострой мой отдел занимался научной организацией труда (скоростные проходки горных выработок, предпосгроечное оттаивание вечномерзлых грунтов на строительстве Обогатительной фабрики шахты Воркутинская и др.). Отдел НОТ имел в своем активе четко налаженное управление строительством шахты № 5/7-Капиталь-ная (теперь «Северная») по сетевому графику на весь комплекс работ^**.

Два с половиной года, до 31 декабря 1969 года, еженедельно по вторникам до 10 часов главные инженеры всех участвовавших в строительстве шахты строительных управлений и заводов представляли в отдел

 

НОТ комбината краткую информацию о работах критического и подкритических путей графика в процентах, пользуясь шифрами объектов и работ. В 12 часов сведения, обобщенные группой сетевого управления в отделе НОТ, передавались по телетайпу Печоршахтостроя на ЭВМ информационно-вычислительного центра треста Комипромжилстрой в Сыктывкаре. В среду к 12 часам расчет графика передавался из ИВЦ Сыктывкара на телетайп Печоршахтостроя с определением новых критического и подкритических путей сводного сетевого графика. Результат размножался и передавался всем ответственным исполнителям. В четверг в 14 часов в генподрядном ШСУ-4 его начальник Николай Александрович Машкалев проводил совещание со всеми участниками строительства, пользуясь расчетом на ЭВМ. Начальник комбината Печоршахтострой Б.И. Андрюшечкин и главный инженер (сначала Г.Ч. Кобахидзе, затем И.Г. Филатов) только присутствовали, изредка включаясь в обсуждение тех проблем, по которым требовалось решение комбината или министерства.

В 1974 году за строительство этой шахты была присуждена Премия Совета Министров СССР «За наиболее выдающиеся проекты и строительство по этим проектам». Лауреатами стала большая группа воркутинцев, многие из которых участвовали в строительстве шахты. Однако при «отборе» кандидатов на премию директивные органы исключили «начальника строительства по сетевому графику» (так он был утвержден приказом по комбинату Печоршахтострой) Н.А. Машкалева. Он провинился в том, что после сдачи шахты, вопреки мнению воркутинского горкома КПСС, уехал в Сыктывкар, а не остался работать в Воркуте. Мне доподлинно известно, так как я читал представленные на премию материалы в полном объеме, что при подготовке материалов основной упор был сделан на управление строительством по комплексному сетевому графику, на научную организацию труда (скоростные проходки горных выработок) и рационализаторское предложение, ускорившее строительство надшахтного здания с многоканатным подъемом. Но ни Н.А. Машкалева, ни кого-либо из аппарата комбината, занимавшегося управлением строительства шахты по комплексному сетевому графику, в большом списке, представленном на рассмотрение в комиссию по премиям СМ СССР, не оказалось. Может быть, случайно пропустили? Чего только не бывало...

 

Переехав в Сыктывкар, я 8 июня 1973 года стал заместителем начальнике технического отдела треста Комипромжилстрой, осуществлявшего

 

строительство Сыктывкарского лесопромышленного комплекса и других промышленных и гражданских зданий и сооружений. С начальником технического отдела Николаем Кондратьевичем Кристофером мы фазу же стали работать в тесном контакте. Мне непосредственно были поручены использование новой техники, научно-исследовательские работы, рационализация и изобретательство, техническая информация, научная организация труда. Характерно то, что ни в Печоршахстострое, ни в Комипромжилстрое отделы труда и заработной платы научной организацией труда не занимались.

Примерно раз в неделю мы с Н.К. Кристофором обсуждали проблемы отдела. Он рассказывал, что делается по проектным делам (он их вёл непосредственно), я докладывал о том, что делается подведомственными мне сотрудниками. Поэтому мы с ним всегда знали все проблемы технического отдела и могли заменить друг друга. Когда он в сентябре (через два с небольшим месяца после того, как я начал работать в тресте) уезжал в отпуск - передавать дела мне не было необходимости - я знал все проблемы проектно-сметной документации.

Сразу после моего назначения заместителем начальника отдела двое сотрудников, у которых было много нарушений и упущений (занимавшиеся изобретательством и рационализацией и научной организацией труда) постарались уволиться и были заменены толковыми работниками.

По представлению управляющего трестом Комипромжилстрой Н.У. Белоцерковского и заместителя по экономике К.Л. Шугамаса, Главсевзапстрой Минтяжстроя СССР ввел в штатное расписание треста лабораторию научной организации труда. Этим решением с 10 сентября 1974 года возглавлявшаяся мною группа технического отдела стала самостоятельным подразделением треста. Увеличения численности не произошло, так как все сотрудники и до этого вели ту же работу.

 

Статус треста менялся. В 1976 году он стал объединением Комитяжстрой.

В1977 году мне, против моего желания, пришлось перейти на другую работу. Я был вызван в Коми Обком КПСС, секретарь Обкома Николай Николаевич Кочурин и заведующий отделом строительства Леонид Григорьевич Подласов решили, что мне следует перейти заведующим сектором управления строительством во вновь создаваемый в Сыктывкаре отдел региональных разработок для Коми АССР НИИОУСа^* при МИСИ имени В.В. Куйбышева. Я не имел желания переходить. Н.У. Белоцерковский поддерживал мое желание остаться в объединении Комитяжстрой: я был начальником лаборатории, имел более высокий чем по штатному расписанию оклад кандидата наук. Но Обком КПСС являлся органом, с которым не рекомендовалось спорить даже беспартийным, и мне пришлось согласиться. С 1 апреля 1977 года я приступил к работе, а в мае 1978 года был утвержден по конкурсу заведующим сектором управления строительством.

 

Отдел НИИОУСа работал со всеми строительными предприятиями и организациями республики. Все выполненные работы рассматривались на секции Ученого совета в Сыктывкаре и утверждались дирекцией института, проходили государственную регистрацию. Но в 1982 году ЦК КПСС воспылал творческой энергией и обязал провести большое сокращение численности научных работников, рассчитывая, видимо, таким путем повысить эффективность науки, что ли? В НИИОУСе, в частности, требовалось сократить 150 научных работников. Закрывались целые отделы, выполнявшие серьезные работы, многих переводили из НИИОУСа в институты повышения квалификации строителей на преподавательскую работу. Часто подходили формально, но задание ЦК партии выполнили! Попал под это сокращение и я, единственный из Коми отдела, под веским аргументом, что у меня давно пенсионный возраст. 24 февраля 1983 года была сделана соответствующая запись в трудовой книжке. Незадолго до этого Высшая аттестационная комиссия при Совете Министров СССР, по ходатайству института, присвоила мне ученое звание старшего научного сотрудника по специальности «Экономика, организация управления и планирования народного хозяйства» и выдала соответствующий аттестат.

С 24 марта 1983 года до 1 декабря 1990 года я работал в тресте Оргтехстрой объединения Комитяжстрой (затем Главкомистроя и после очередной реорганизации - Территориального строительного объединения Комистрой) в должности инструктора по бригадному подряду, старшего инженера, инженера первой категории. В Оргтехстрое разработал, совместно с соавторами, руководство по поточному бригадному подряду в строительстве (1983 г.), по сквозному подряду в системе ДСК (1984), по организации работы инженерных служб в условиях бригадного подряда (1984), по организации работы Объединенного совета бригадиров Сыктывкарского ДСК (1986), по комплектным поставкам сборного железобетона и координации взаимоотношений участников бригадного подря-

 

да по системе завод - комплектация - транспорт - стройка (1986) и другие методические рекомендации, использовавшиеся строительными организациями.

Участвовал в проведении большой работы по созданию, на базе Домостроительного комбината, Проектно-строительного объединения Сыктывкаргорстрой в системе ТСО Комистрой (1989), подготовив нормативную и методическую документацию, структуру предприятия, должностные инструкции. Эту реорганизацию подготовила «тройка»: начальник ДСК Л.С. Трапер, главный инженер ДСК Г.Н.Каратаев и я. В XXI век предприятие вошло как акционерное общество Горстрой. В 1990 году подготовил «Положение по организации комплектных поставок сборного железобетона в ТОО Комистрой», внедренное в тресте Бумпромстрой под руководством управляющего В.С. Бибикова, затем В.П. Тихонова.

После ликвидации треста Оргтехстрой с 1 декабря 1990 года по 16 октября 1992 года работал в научно-проектном, технологическом и производственном кооперативе «Новатор» ведущим научным сотрудником. Разработал, совместно с соавторами, «Руководство по изготовлению элстара (электростабилизированного арболита) для малоэтажного строительства в условиях Коми ССР» (1992) и «Руководство по возведению малоэтажных зданий в условиях Коми с использованием элстара в качестве материала для стен и перегородок» (1992). В подготовительный период к переходу к рыночной экономике разработал положение о «плавающих» окладах работников УПТК объединения «Комиавтодор» в зависимости от эффективности работы каждого сотрудника для определения его месячного заработка.

Завершил я свою работу в акционерном обществе Комистрой. С16 октября 1992 года

 

по 1 февраля 1994 года работал в должности главного специалиста по новой технике Исполнительной дирекции ОАО Комистрой. Это был сложный период, когда ТСО Комистрой распалось на два акционерных общества, одно из них возглавлял Леонид Семенович Трапер в качестве генерального директора. Была разработана методическая и нормативная документация вновь создаваемого акционерного общества, проводились заседания Совета директоров для определения технологической политики.

Таков мой послужной список с некоторыми комментариями. С1 февраля 1994 года в возрасте 76 с половиной лет стал пенсионером.

 

Заочная аспирантура и защита диссертации. В 1962 году я поступил в заочную аспирантуру Института мерзлотоведения имени В.А. Обручева. В октябре надо было сдать в Академии строительства и архитектуры СССР конкурсные вступительные экзамены по истории КПСС и иностранному языку (я сдавал английский), а спецпредмет - в «своем» институте. В аспирантуру Института мерзлотоведения на одно место было

 

два претендента. Экзамен по английскому языку сдавался в два этапа: сдавший письменный экзамен по переводу с английского на русский, допускался к устному экзамену, который состоял из перевода со словарем, чтения газеты и перевода текста и собеседования. Оценка ставилась общая. В билетах по истории КПСС было три вопроса: период до Октябрьского переворота, период революции и XX съезд. Один из вопросов - по первоисточнику. Мне «достался» первоисточник «Детская болезнь левизны в коммунизме». Сложность этого экзамена состояла в том, что поступающий в аспирантуру должен был уяснить проблемы XX съезда и культа личности Сталина. Очень полезными были консультации опытных историков партии, дополнявшие учебники, изданные уже после XX съезда: поступающие в аспирантуру должны были показать политическую грамотность в данный период - от этого зависела оценка. Я сдал английский с оценкой 5, историю КПСС на 4, спецпредмет - 4. Меня вызвали в отдел аспирантуры Академии и сказали, что я могу уезжать, примерно через месяц будет приказ о зачислении в аспирантуру, и что мне надо взять программы кандидатских экзаменов по философии и английскому языку, так как я «пройду» по конкурсу безусловно при моих оценках и стажу работы, и в мае следующего года я должен сдать кандидатский минимум по этим двум дисциплинам. Спецпредмет - сдать в институте в течение четырехлетнего периода аспирантуры.

В диссертации я впервые исследовал и обобщил опыт организации строительства зданий на наземных подсыпках в условиях вечномерзлых грунтов г.Воркуты. Научным руководителем был Владимир Федорович Жуков, директор Северного отделения Института мерзлотоведения в Воркуте. Когда в 1964 году Академия строительства и архитектуры СССР была упразднена, Институт мерзлотоведения был объединен с Научно-исследовательским институтом оснований и подземных сооружений имени Н.М. Герсеванова Госстроя СССР. Первую редакцию диссертации я выполнил в срок, но в дальнейшем дополнил ее в лаборатории другого института системы Госстроя СССР - ЦНИИОМТП (Центральный научно-исследовательский институт организации, механизации и тех-

 

нической помощи строительству), консультируясь в лаборатории Вениамина Залмановича Додина - крупного специалиста-строителя и научного работника. Защищал диссертацию в 1972 году в ЦНИИОМТП. В том же году получил диплом кандидата технических наук. А в 1982 году Высшая аттестационная комиссия при Совете Министров СССР присвоила мне ученое звание старшего научного сотрудника по специальности «Экономика, организация управления и планирования народного хозяйства».

Я имею удостоверения об использовании 9 моих рационализаторских предложений и являюсь автором или соавтором 180 научных работ или публикаций в научных изданиях.

 

Общественная работа. В Шахтостроительном управлении № 1 я был избран председателем постоянно-действующего производственного совещания (1957-1961 гг.). В 1967-1973 гг. был избран членом президиума Территориального правления НТО - Научно-технического горного общества в Воркуте. В 1969-1973 гг. на районной конференции был дважды избран заместителем председателя Горняцкой районной организации общества «Знание» г. Воркуты и в те же годы был избран председателем первичной организации общества «Знание» комбината Печоршахтострой.

В Сыктывкаре был избран в 1975-1977 гг. членом президиума Коми областного совета ВОИР (Всесоюзного

 

общества изобретателей и рационализаторов). В 1977-1980 гг. избирался в председатели строительной секции Коми областного совета ВОИР. В 1975-1977 гг. - председателем Объединенного совета ВОИР треста Комипромжилстрой и одновременно членом Объединенного постройкома треста.

В 1974-1978 гг. был утвержден деканом (на общественных началах) факультета основ изобретательского права Сыктывкарского народного университета технического прогресса.

Было осуществлено два цикла обучения специалистов, дипломы получили более 100 человек.

В1978-1982 гг. был дважды утвержден Бюро Сыктывкарского горкома КПСС председателем Совета новаторов Технико-экономического совета при горкоме (хотя был беспартийным): осуществлялся блок коммунистов и беспартийных.

В течение 1985-1990 гг. был руководителем экономического семинара в тресте Оргтехстрой.

С1997 года и по настоящее время член правления Сыктывкарской правозащитной организации жертв политических репрессий «Мемориал».

В 1999 году избран председателем Ревизионной комиссии Коми отделения Международной Академии авторов научных открытий и изобретений. С 2001 года избран членом Коми республиканского совета ВОИР (Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов).

С1959 года являюсь внештатным сотрудником республиканских, городских и многотиражных газет в Республике Коми и в некоторых центральных средствах массовой информации. Являюсь внештатным эконо-

 

мическим обозревателем делового еженедельника Республики Коми «Экспресс-неделя».

 

Государственные награды.

Почетное звание «Заслуженный деятель науки и техники Коми АССР» (Указ от 29 августа 1977г.).

Медаль «Ветеран труда СССР» (Указ от 16 марта 1979г.).

 

Ведомственные награды.

Почетная Грамота Президиума

Коми областного совета профсоюзов за активное участие в рационализаторской и изобретательской работе (1975 г.).

Знак «Победитель социалистического соревнования 1975 г.»

Почетная Грамота Президиума Коми областного совета профсоюзов за успешную работу факультета основ изобретательского права (1977 г.).

Почетная Грамота Министерства высшего и среднего специального образования СССР в ознаменование Дня строителя (1978 г.).

Значок «Отличник социалистического соревнования Минсевзапстроя СССР» (1987 г.).

Почетные Грамоты предприятий и организаций по месту работы.

20 августа 2002 года, в день 85-летия, награжден:

- Грамотой Правления Сыктывкарской общественной организации «Мемориал»,

- Значком «Почетный член Всероссийского общества изобретателей и рационализаторов»,

- Почетной медалью Международной Академии авторов научных открытий и изобретений «За заслуги в деле изобретательства» с барельефом крупнейшего изобретателя России А.С. Попова.

 

Сыктывкар, 20 августа 2002 года.