Глава 23

Новое следствие

 

Меня поместили в «стакан». Как потом я определил, меня продержали там около 20 часов. Мне казалось, что я сою в «стакане» вечность. Я потерял ориентир во времени. Я ощущал, как у меня отекают ноги. Сначала у меня болели ступни ног, а потом я их вообще перестал ощущать. Мне казалось, что ноги мои стали ватными.

Наконец, открылась дверь. Я сделал шаг и чуть не упал. Я не ощущал своих ног. «Дубак» подставил мне какой-то стул. Я в изнеможении сел. «Дубак» знал, какой будет результат от такого времени. Я сидел и растирал ноги.

«Перчаткин - на следствие!» Только сейчас я обнаружил знакомый конвой КГБ. «Руки назад, за спину! Шаг вправо, шаг влево - стреляю без предупреждения!». Попробуй пройди на таких ногах без шага вправо и влево. Подходим к машине. Старик действительно держал в рук пистолет. И вот я снова в кабинете следователя. Допрашивает подполковник Кузьмин:

- Мне поручено провести доследствие по твоему новому уголовному делу. Вот видишь, еще старое дело не закрыли, а уже новое начали. И ты уже рецидивист.

Он обеими руками подпер свою голову и долго смотрел на меня.

- Ну чего ты добился? На кого ты похож стал? Тебя, сейчас и мать родная не узнает. Чего ты мучаешь и себя

 

и семью и нас? Ты что думаешь мне приятно допрашивать тебя в таком состоянии? В герои захотел угодить? Так твои же братья на тебя плюются. Политик ты для них. И уясни себе одно: ты должен быть виновным. Власть всегда права. Мы знаем про себя, что по своему ты прав. Но не лезь в герои, пока тебя не позовут. Нос по ветру держать надо Борис Георгиевич. Поучись у своих старейшин. А ваши старшие есть ох и умные и догадливые. А недогадливые отсюда не вылазиют. Как Вине, Федотов, Разумовский. Ну а теперь докажи мне, что там за сифильбар, в который тебя сажали? Как тебя хотели заразить? Как тебя химикатами пытали? С какого стакана ты сейчас пришел? Доказывай, свидетелей приводи, а я смеяться приготовился.

- Я вам ничего здесь доказывать не буду. Я обо всем расскажу на суде.

- Ох, напугал! А мы суд сделаем закрытым.

- Если у вас все законно, то почему вы боитесь открытого суда?

- Значит ты давать показания отказываешься?

- Я еще раз повторяю, что обо всем буду говорить на суде.

Кузьмин покрутил головой и стал растирать себе виски пальцами.

- Загубили тебя сектанты, тебе бы у нас работать. А Патрушеву этому падле я бы сейчас «каберне» сделал собственноручно, вместо тебя. Я его личное дело читал и знаю, что это за «волчара».

- Но ты не думай, что я изверг. Я никогда не вел такого дела как у тебя. Я допрашивал диверсантов, контрабандистов и валютчиков. С теми все понятно. А с твоим делом, откровенно говоря, грех на душу взял.

После допроса меня поместили в обычную камеру. В камере было человек 50. Моя фамилия уже была

 

известна во всех камерах. Мне уступили место на нижних нарах. От усталости я едва держался на ногах. Сразу лег на нары и моментально уснул. Проснулся от какого-то шума. Открыл глаза, смотрю. Посреди камеры стоят двое заключенных одетые в юбки, сделанные из простыней. На головах короны из обложек журналов. У них были грустные глаза, но они громко орали: «Ох не даром славится русская красавица...». Потом на «сцену» выскочили четверо заключенных в майках и трусах. «Лебединое озеро». «Танец маленьких лебедей» объявил один из них, - и они взявшись за руки сами напевая мелодию принялись танцевать, выставляя вперед свои волосатые, все в наколках ноги. – Может, я нахожусь в камере сумасшедших? Сосед по нарам увидел, что я проснулся и удивленно смотрю на происходящее. «Петухи концерт дают» - засмеялся он.

«Концерт» закончился перед самым ужином. Во время ужина ко мне подсел один заключенный, дал мне яблоко и стал рассказывать: «Меня перевели с общей хаты, там тоже один баптист сидит, пацан молодой. У него родственники заграницей есть. Кажется его дядя в Америке на радиостанции работает, ведет передачи в Союз. Зовут Толик, а фамилию не помню. Дубаки сильно издеваются над ним».

Я понял, что речь идет о Толике Кабинове. А дядька его - Евгений Бресенден, в свое время отсидел три года и в 1975 году выехал в Америку. Со слов дипломатов я знал, что он занимается нашим вопросом в Америке. Конгрессмены и дипломаты не раз говорили мне, что в Америке у нас слабая поддержка. Единственный человек, который серьезно беспокоится за нас и стучится во все двери - Евгений Бресенден. А КГБ искал способ остановить работу Бресендена в нашу поддержку и вот теперь, кажется, они нашли способ

 

- взяли племянника. Раньше они пытались остановить работу Бресендена другим способом. Из Советского Союза в общественные и религиозные организации США было направлено письмо, подписанное несколькими людьми, выдававших себя за пятидесятников, добивающихся выезда. В письме утверждалось, что Бресенден на самом деле не является представителем пятидесятников, что он был трижды отлучен от церкви и никто Бресендену не доверяет. Я в свое время писал по этому поводу опровержение.

Теперь Толик сидит в камере 167. Когда нас выводят на прогулку, мы проходим мимо 167-й. В одну из прогулок я выбрал момент, когда мне удалось подбежать к двери 167-й. Я успел, прежде чем меня схватили открыть кормушку, бросить яблоко и прокричать: «Толик Кабинов - держись!». Я увидел, как он подбежал к двери. За такую дерзость я был наказан стоянием в «стакане».