- 60 -

Часть вторая

К МОИМ ДРУЗЬЯМ КСЕНДЗАМ

 

Соединяют меня с вами узы священнического призвания и душепастырской работы. Эта наша возлюбленная душепастырская работа, проводимая в условиях жизни Советского Союза, будет темой этой третьей и последней части моего повествования, посвященной в особенности вам.

Очень часто ксендзы задают мне вопрос: как можно проводить душепастырство без Церкви? Можно! Ведь за 12 лет моей работы в Караганде только один год у меня была Церковь, а 11 лет я работаю без всякой Церкви и дома молитвы.

Было время, когда в разных местностях начинали открывать Церкви, скорее Часовни, но без разрешения церковных властей. Расскажу, как это было в Караганде. Нужно знать, что было время, когда в нашей Караганде было в ссылке несколько католических ксендзов. Это было в 1955-57 годах. Один из этих ксендзов, литовец, хорошо знающий немецкий язык, открыл весной 1956 года такую церковь для немцев в центре города, но не в лучшем квартале. Ободренный этим примером, я подключился к открытию церкви для поляков в пригороде, где их больше всего живет. Также один украинский ксендз позаботился о Церкви для греко-католиков, и тоже не в лучшей части города.

Как это осуществлялось? Очень просто. Верующие собирали пожертвования, покупали дом. Убиралось несколько внутренних стен, и таким образом из нескольких маленьких комнат возникала одна большая комната или, если

 

- 61 -

хотите, маленький зал. Делался алтарь, после этого церковь освящалась, там проводились Богослужения, и прихожане постоянно старались убирать и украшать свою Церквушку.

К сожалению, все три церквушки в Караганде работали очень недолго. Прежде всего, весной 1957 года власти закрыли украинскую церковь, в мае этого же года немецкую и, наконец, 4 июля польскую. Эта польская церковь в Караганде действовала ровно один год. Ксендз Юзеф Кучинский освятил ее 29 июня 1956 года, а уже 4 июля 1957 года наша бедная церковь закончила свою короткую жизнь и даже была опечатана властями. Как ее оплакивали, это, наверное, знает только один Бог.

Немного дольше не закрывали церквей, в которых работали ксендз Бронислав и ксендз Юзеф. Они были богато обеспечены и красиво украшены. Церковь Бронислава была в деревне Зеленый Гай, находящейся в 80 км на запад от Целинограда, до недавнего времени называемого Акмолинском, она существовала более трех лет с конца 1955 года до начала 1959. Ее закрыли после ареста Бронислава.

Церковь Юзефа была в городке Таинча Кокчетавской области, в паре сотен километров к северу от Целинограда. Она начала работать немного позднее, чем у Бронислава, только летом 1956 года, но тоже была закрыта, хотя и не сразу после ареста ксендза Юзефа. Еще долгое время после этого люди собирались в своей церкви и молились, но уже без ксендза.

Были тоже церквушки и в других азиатских районах частях, по дороге из Караганды в Алма-Ату и в поселке Кант около города Фрунзе в Киргизии. Все они были открыты без разрешения властей и все были закрыты.

Во многих местах Средней Азии хлопотали, старались о разрешении на открытие Церкви или дома молитвы. Старания эти были очень длительны и безрезультатны. Только под конец 1967 года разрешили открыть церковь в Алма-Ате и в Кустанае. Это не было официальной регистрацией, не было Даже письменного разрешения. Она была открыта на основе устного разрешения властей.

 

- 62 -

Эти две первые в этих краях легальные, хотя и не зарегистрированные церкви существуют и по сей день, и работают, но без священника. Правда, в алма-атинской церкви ксендз работал по устному разрешению властей, но власти выгнали его из церкви через полгода. То же самое повторилось и в Кустанае.

Перед моим выездом в Польшу пришла весть, что немецкий ксендз Михаил Келлер получил разрешение властей заниматься душепастырской работой в Киргизии. Скорее всего, это устное разрешение, а не регистрация, хотя в Советском Союзе возможны разные неожиданности, чаще всего отрицательные, однако, бывают и положительные. Мы в Караганде теперь не спешим открыть новую Церковь после потери старой, потому что лучше и свободней можно вести душпастырскую работу так, чем в такой не зарегистрированной церкви.

Конечно, не исключена возможность случайного открытия также и в Караганде такой Церкви.

Как же выглядит душепастырская работа без Церкви в Караганде?

Я постоянно хожу по домам. Я не устраиваю никаких больших Богослужений у себя в доме, так как очень быстро власти могли бы осудить меня за нелегальную Церковь. Если я совершаю Богослужение у себя в доме, то приходит несколько набожных старушек. И все. Вся моя душепастырская работа происходит в других домах, но ни в коем случае не в одном и том же доме, если только через полгода, но ни в коем случае не сразу в следующий раз.

Не каждый дом пригоден для душепастырской работы. Лучше всего подходит дом односемейный, расположенный на окраине. Не желательно, чтобы по соседству было кино, школа или дом культуры, тем более милиция. Нужно обращать большое внимание на то, чтобы были хорошие соседи.

В таком доме можно спокойно молиться и даже громко петь, лишь бы были хорошо закрыты окна и двери.

Св. Мессу можно в наших условиях служить рано утром или поздно вечером. Днем я служу Мессу только похоронную при останках.

 

- 63 -

Обычно это бывает так. Я прихожу после обеда или перед вечером. Прежде всего готовлю алтарь. Им является обычный стол, лишь бы он крепко стоял и не качался. Стол накрывается белой скатертью. На стол ставится большая коробка или кладутся две большие книги, накрываются белой салфеткой и ставится крест. Свечи ставятся в подсвечники или, если их нет, то в стаканы с солью. Сверху над столом вешают один или два образа и алтарь готов. Затем я исповедую. Св. Мессу я служу вечером в 9 часов. После Св. Мессы обычно еще исповедь. Наконец, короткий ночной отдых. Короткий, так как я обычно ложусь после полуночи и уже в 5 или 6 утра утренняя Месса, а потом исповедь, иногда крещение, елеопомазание, иногда венчание.

Чаще всего первую Мессу я служу за живых членов семьи, хозяев, а вторую за умерших. Вся семья исповедуется и обычно два раза принимает Св. Причастие — вечером и утром. Какое это имеет значение для семейной жизни, тем более, когда нет Церкви, каждый легко поймет.

Так как это повторяется снова и снова в разных семьях, то я сплю чаще в чужих кроватях, чем в своей собственной.

Я всегда бываю у других людей в ночь с воскресенья на понедельник. Кроме того, по меньшей мере один раз в неделю повторяется то же самое, обычно среди недели. Очевидно, что здесь уместна соответствующая поговорка: «Omnia mea mecum porto» — постоянно нужно переезжать с места на место, и все, что необходимо для Богослужения и уделения таинств, возить с собой.

Караганда очень разбросана. Моим излюбленным средством передвижения является машина. Но у меня нет, и я не могу иметь собственной машины, иногда я пользуюсь добротой моих прихожан, чаще же всего оплачиваю сам. Таким образом легче всего, не обращая на себя внимания, удается осуществить транспортировку не только «его светлости», но вместе с ним и всех церковных вещей.

Посещаемость верующих на Богослужениях в Караганде достаточно велика. В воскресенье на Св. Мессу приходит не менее 100 человек. В будний день собирается около 50. В воскресенье верующие и без ксендза совершают Богослу-

 

- 64 -

жение, так как невозможно, чтобы все верующие присутствовали на Св. Мессе, которую совершает священник. Если помещение маленькое, то бывает очень тесно и жарко. Если более просторное, то люди помещаются хорошо, только обычно не все могут видеть алтарь.

Средний карагандинский католик или католичка редко бывает на Св. Мессе, которую совершает священник — хорошо если они бывают раз в месяц. Но зато довольно большой процент исповедуется и принимает Св. Причастие.

Потихоньку мы все больше вводим в литургию Св. Мессы народный язык. Легче бывает с тихой Мессой. Труднее с торжественной, так как нам не хватает нот для пения во время Мессы на польском и немецком языках.

Немцы поют уже «Vater unser» по-немецки, а поляки тоже неплохо по-польски. В некоторых местностях умение петь стало редкостью.

Нужно справляться и с разницей языков. Бывают случаи, что на Мессу приходят и поляки, и немцы вместе. Тогда я делаю так: лекцию и евангелие читаю на обоих языках, причем сначала на языке хозяина дома, а проповедь говорю по-русски, так как этот язык понимают все.

Однако чаще всего в Караганде я говорю проповедь по-немецки, так как немцев здесь намного больше, чем поляков. Часто также говорю по-польски и по-русски, редко по-украински.

В Караганде много душепастырской работы с постоянными жителями этого города. Добавляется еще работа с приезжими. Речь идет не о тех приезжих, которые с близлежащих районов, так как они в основном исповедуются. Речь идет о приезжающих издалека, которые часто приезжают за несколько тысяч километров, лишь бы найти священника.

Среди католиков очень широко разошлись слухи, что в Караганде всегда можно найти священника. Не говоря уже о самом Казахстане, люди едут с севера и из республик Средней Азии. Едут с севера, иногда даже из Архангельска, хотя оттуда намного ближе до Москвы, чем до Караганды.

 

- 65 -

Едут с запада, даже с Поволжья. Едут с востока, из глубины Сибири. Едут к родственникам и одновременно к ксендзу.

Как часто среди этих путешествующих, и не только среди них, есть такие, которые не исповедовались много лет, бывает, что 20, а иногда и 40. А еще чаще бывают такие, которые не исповедовались вообще. Самым старшим «ребенком», который принял у меня первое Св. Причастие, была одна вдова в возрасте 52-х лет. А таких, которые приняли Св. Причастие в 40 лет, трудно сосчитать. Такая же картина у каждого душепастыря в тех краях.

Хотя душепастырская работа в тех краях, в нашей третьей зоне, такая же, как и во всем мире, так как мы также исповедуем, крестим, совершаем богослужение, уделяем Св. Причастие, благословляем союзы молодоженов и готовим к хорошей христианской смерти, все же она имеет свои особенности, которые наверняка заинтересуют ксендзов, думаю, что и других читателей. Начнем с первого таинства — с крещения.

О массовых крещениях я расскажу попозже, когда буду говорить о миссионерских путешествиях. Обращу внимание на то, что здесь, чаще, чем в католических краях, приходится крестить детей уже в старшем возрасте, подрастающую молодежь и даже совсем взрослых людей. Из-за недостатка времени и при крещении взрослых употребляется «ritum parvulum». Наиболее знаменитой чертой при уделении крещения в СССР является необходимость условного крещения. В этих обширных краях, где поблизости нет ни одного священника, очень распространено крещение светскими католиками. Чаще всего крестит какая-нибудь авторитетная бабушка. Поляки называют такое крещение крещением водой, а немцы называют «Nottaufe».

«Отец духовный, я сама крестила этого ребенка водой». «А как ты его крестила?». «А я намочила палец в священной 'и сделала на лбу три крестика — во имя Отца и Сына и Святого Духа». Конечно, при таком крещении водою крестит ребенка условно, но вся трудность в том, что редко можно увидеть такую крестящую бабушку. она на том свете или живет очень далеко. А откуда

 

- 66 -

может ксендз знать, как эта бабушка крестила, правильно или нет? Поэтому нет другого выхода, приходится крестить условно. Если такое условное крещение получает ребенок или кто-то взрослый, то, конечно, после крещения обязательна исповедь.

Когда нужно, мы говорим людям, что «батюшка» в православной церкви крестит правильно, и ксендз второй раз не будет крестить ребенка, уже окрещенного батюшкой. Однако, несмотря на экуменизм, в советских условиях было бы рискованно предлагать католикам крещение «батюшки там, где нет ксендза. Лучше учить светских католиков правильному крещению. Отправка к батюшке порождает опасность неразличения конфессий, это, как будто, одно и то же. Впрочем, крестить у ксендза или у батюшки, что Православная это Церковь, или Костел католический — но это все одна вера .

От крещения перейдем к исповеди.

Отличительной особенностью уделения таинства покаяния является то, что в нашей третьей зоне приходится обычно слушать исповедь за всю жизнь. Такой генеральной исповедью является не только первая исповедь в жизни. если кто-то исповедовался 20 лет назад, можно ли при этой исповеди ограничиться только двадцатью годами? Не нужна ли здесь генеральная исповедь за всю жизнь?

Когда в 1954 году я приехал в Караганду (до меня там не было ни одного священника), когда я начал исповедовать людей, которые не исповедовались уже много лет, почти все-исповеди были генеральные.

Часто перед тем как выслушать верующего, нужно дать короткое поучение о таинстве покаяния и Св. Причастия. Генеральная исповедь длится долго. Исповедник должен точно все спросить. Без помощи исповедника не более 10% исповедующихся не сможет хорошо исповедоваться. Некоторые очень часто говорят мелочи, а забывают сказать серьезные грехи.

Исповедальни нет. Я не требую, чтобы кающиеся все время стояли на коленях. Кто может, делает так, я благословляю, затем сажаю на стул, а в конце исповеди говорю,

 

- 67 -

чтобы встал на колени, и отпускаю грехи. В исповедальне долгая исповедь на коленях для кающегося утомительна. Она мешает задуматься над исповедью. Если удается и если для этого есть условия, то я стараюсь принять генеральную исповедь перед елеопомазанием и полным отпущением на час смерти. Особенно часто мы уделяем таинство елеопомазания вместе с полным отпущением приезжим. Ведь нельзя позволить, чтобы 70-летние старушки выезжали в свои родные места из Караганды, правда, исповедовавшись и приняв Св. Причастие, но не приготовившись полностью на путь вечности. И в таких случаях генеральная исповедь нужна, и мы стараемся использовать эти случаи. Для многих таких приезжих это действительно была последняя исповедь в жизни, так как у себя дома уже не было возможности исповедоваться непосредственно перед смертью по той простой причине, что вокруг, на расстоянии тысяч километров, нет ни одного католического священника. Я служил не одну Мессу за умерших за таких, мною обеспеченных на вечность в Караганде.

Душепастырь в наших условиях должен отдавать себе отчет в своей огромной ответственности. Бывает часто так, что я — первый католический ксендз, которого видит человек, со мной говорящий, или первый за 20 или 40 лет. Я должен сделать все, что в моих силах, чтобы у этого человека осталось наилучшее впечатление от этой встречи. Если этот человек исповедуется, то нельзя заниматься чем попало, например, смотреть на часы, но нужно дать ему возможность исповедоваться как следует и затем дать глубокое, не шаблонное поучение. Если у меня нет на это времени, то я договариваюсь с этим человеком встретиться в другой раз, если же он выезжает из Караганды, то я должен обслужить его, несмотря на то, что у меня нет времени.

Генеральной исповедью за всю жизнь обычно является и исповедь перед венчанием. В наших условиях бывает так, что исповедь перед венчанием — это первая исповедь в жизни. Но даже если она и не первая, то она должна быть, и обычно является, — генеральной. В наших условиях учить молодоженов только таинству венчания — это слишком

 

- 68 -

мало. Нужно коротко рассказать и о главных истинах веры, а особенно об исповеди и Св. Причастии. Эти таинства она тоже будут принимать. Очень многие из них, особенно младших, не отличают церковное венчание от загса. Они считают, что это то же самое, только для венчания нужно найти ксендза, а для гражданского брака нужно идти в загс.

Супружество.

Характерной чертой душепастырства в этой области является то, что реже всего мы благословляем союз молодых в начале их супружеской жизни, как это делается во всем мире. Чаще приходится благословлять такую пару, которая уже живет между собой, но без благословления ксендзом.

У меня были случаи, что я одновременно венчал отца и сына, мать и дочь, как это было, например, с Констанцией и ее старшей дочерью, о чем я уже говорил выше в десятом примере.

Я написал, что такие супружеские пары живут без ксендзовского благословления, но, однако, не все живут без клятвы верности.

Среди немцев-католиков очень распространена Nottraung. Там, где нет ксендза, молодожены дают друг другу клятву верности в присутствии двух свидетелей католиков. Это уже настоящее сакраментальное супружество. Если такие супруги позднее встречают ксендза, то оба исповедуются, принимают Св. Причастие и в его присутствии обновляют супружескую клятву, а он потом благословляет их супружеский союз авторитетом католической церкви.

К сожалению, у поляков такая Nottraung неизвестна и не употребляется. Очень часто бывает так, что родители перед свадьбой благословляют молодоженов с образами, но при этом нет никакой клятвы.

Чаще всего ксендз встречает такие супружеские пары, которые ничего не знают о вере при вступлении в брак. Иногда эти бедные люди живут вместе многие годы и еще ни разу в жизни не исповедовались и не принимали Св. Причастие.

Привести такую супружескую чету к Богу, а очень часто вместе с их детьми и всей семьей — это большая и благородная миссия душепастыря в СССР. Однако бывают и такие

 

- 69 -

случаи, что их нельзя повенчать, потому что, например, было уже венчание с кем-то другим. Бывает и так, что можно было бы повенчать, но это было бы неразумно, потому что супруги даивут между собой очень плохо, чаще всего из-за алкоголизма мужа. В наших условиях нужно смотреть, чтобы никого не оттолкнуть, но всегда увлечь набожностью и посещением Богослужений.

О смешанных браках я не буду писать, так как это такие же проблемы, как и во всем мире. К сожалению, очень часто встречаются смешанные браки поляков с русскими, и с православными русскими, и украинцами. У немпев-католиков смешанные браки с немцами-лютеранами и баптистами, намного меньше с русскими.

Из этих смешанных браков, особенно с русскими, мало радости, а большая опасность, что такие супруги — хотя и венчанные — разведутся. Конечно, есть и исключения. Есть и смешанные браки очень показательные, особенно если вторая сторона примет католицизм. Но эти лучшие супружеские союзы, которые я знаю, с немцами-лютеранами и даже с мусульманами.

Как-то я покрестил, после соответствующего приготовления, одного туркмена и повенчал его с немкой, с которой он уже до этого жил. При крещении он получил имя Александр, в округе его знают как «Сашка». Этот Сашка стал очень старательным католиком, выучил разные немецкие молитвы. Очень часто ходит на Богослужения. Охотно исповедуется и принимает Св. Причастие. Если какой-нибудь молодой немец не хочет исповедоваться, а особенно не хочет идти на пасхальную исповедь, то мать или бабушка ставят ему в пример этого Сашку: «Смотри, Сашка не был христианином, а как охотно он идет на исповедь. Как тебе не стыдно — ведь ты католик от отца и деда».

Святое Причастие у нас раздают так же, как и в других местах. Я стараюсь, чтобы Св. Причастие принимали во время Св. Мессы, но часто приходится раздавать до или после.

Св. Мессу я чаще служу торжественную, чем тихую, потому что люди так хотят. Если она не за умерших, то

 

- 70 -

в конце я благословляю с Пресвятыми Дарами. Если в каком-то доме я служу две Мессы, вечером и утром, что бывает часто, то часто оставляю Пресвятые Дары от вечерней Мессы и до окончания утренней.

Согласно рекомендациям Собора, мы в Караганде стараемся, чтобы верующие понимали Св. Мессу и активно в ней участвовали. В Караганде есть довольно много набожных людей, которые часто исповедуются и принимают Св. Причастие.

При уделении Св. Причастия нужно считаться с тем, что есть много таких людей, которые не знают о том, что в Причастии принимают Иисуса Христа. Просто люди забывают об этом. Если в самой Караганде в этом отношении немного лучше, то на окраинах с этим совсем плохо. Есть немало и таких, которые даже не знают о том, что Иисус Христос умер на кресте, а еще меньше, что Он воскрес. Крестятся во имя Отца и Сына и Святого Духа, но не имеют понятия ни об Отце, ни о Сыне, ни о Святом Духе. Поэтому нужно снова неутомимо повторять, кого мы принимаем в Св. Причастии.

Важной проблемой в нашей третьей зоне является принятие Св. Причастия светскими людьми без ксендза. Немцы это называют «selbst kommunion». У ксендзов, работающих в нашей третьей зоне, на этот счет разные мнения. Среди ксендзов есть сторонники и противники этой практики. Были уже печальные злоупотребления. Некоторые ксендзы, приезжающие изредка, очень легкомысленно оставляли Пресвятые Тайны в местах, где нет ксендза. Появлялись такие «Matki kosciola» (матери церкви), которые раздавали людям Св. Причастие так, как ксендз, что вызывало соблазн и усмешки, особенно среди молодежи. Мне известен один случай, когда милиция забрала Пресвятые Дары и уже больше не отдала, несмотря на настойчивые просьбы.

Я сам оставлял людям Пресвятые Дары, но конкретно подчеркивал, кто может принимать Св. Причастие, и оставлял их на короткое конкретное время. При такой практике мы запрещали раздавание Св. Причастия одной личностью, ведь у нас нет дьяконов. Это делалось таким образом, что каждый принимающий Причастие, подходит к алтарю и сам

 

- 71 -

берет из Дароносицы или другого сосуда, замещающего освященный сосуд. Причастие при помощи ложечки.

Мой сосед, ксендз прелат Хира, разрешает довольно большой группе набожных христиан принимать Св. Причастие без ксендза, ибо иначе частое Св. Причастие было бы невозможным. Но все это совершается под строгим наблюдением ксендза прелата и не может вызвать никаких возражений.

Но как делается там, где ксендз далеко?

К сожалению, очень плохо. В 1952 году, незадолго до того как я вернулся в Караганду после моего третьего тюремного заключения, это было в 1952 году, приходит ко мне женщина полька и приносит мне ни много, ни мало Пресвятые Дары. «Был у меня ксендз и оставил мне это и уехал». — А как давно это было? — «А уже прошло четыре года». Я расспросил ее подробнее. Не подлежит сомнению: отслужил Св. Мессу, оставил Пресвятые Дары и уехал. Эта женщина и соседи молились перед Пресвятыми Дарами, но боялись без исповеди принимать Св. Причастие. Наконец, она отвезла Пресвятые Дары ксендзу в Караганду — но в каком состоянии! Наверное, была сырость в этой квартире, так как коммуниканты были слипшиеся и их было много. Конечно, я сам принял это Причастие и не давал никому из верующих, так как сам не знал, может ли еще в таком состоянии быть Иисус Христос?

В других случаях было еще хуже. Ксендз приехал, оставил и уехал, а та женщина, у которой он оставил, призывала людей принимать Св. Причастие без исповеди, потому что сам ксендз так говорил. Одни не хотели принимать, но находились и такие, которые, к сожалению, приняли. Скорее всего, это было святотатство.

В другом случае одна «Matka kosciola» раздавала обычные освященные облатки, как у нас в канун Рождества. У немцев нет такого обычая. Многие из них принимали эту облатку, думая, что это пресуществленное Св. Причастие, и это без исповеди, в то время как это была обычная облатка.

Одна из бед наших немцев, живущих далеко от ксендза, следующая: какая-то немка, обычно набожная особа, получает заказное письмо, а в нем облатки, даже не хлеб для

 

- 72 -

Причастия, при этом в письме обычно объяснено, что это Пресвятые Дары. А в действительности это самый обычный, но очень изощренный обман. Как-то раз одна немка, далеко живущая от Караганды, дала мне такое письмо прочитать. Это письмо было следующего содержания: «Посылает это тебе через посредничество особы, фамилия которой указана на конверте, один католический ксендз (фамилия его не указывается), который живет в Москве. Он отслужил Мессу и пресуществил это для тебя и для твоей семьи и соседей. Можете прислать для этого ксендза жертвы денежные по такому-то адресу в Москве. Что это явный обман, в том нет сомнения. Особенно подкупающа эта ссылка на католического священника в Москве. Где угодно легче прописать католического ксендза, чем в Москве, в столице Советского Союза. Единственный католический ксендз, прописанный в Москве — это московский настоятель, которого власти меняют чаще, чем любого другого настоятеля во всем СССР. Но в Советском Союзе трудна борьба с такими обманщиками, сеющими замешательство в душах.

Особенно важной и требующей много времени душепастырской работой в Советском Союзе является приготовление к первой исповеди и первому святому Причастию. Нужно приготавливать подрастающую молодежь, так как из них многие еще ни разу не исповедовались. Нужно подготавливать многих из молодоженов, нужно иногда подготавливать уже взрослых людей и даже уже старых. И нельзя всю эту работу сваливать на катехеток, даже если такие находятся, что, конечно, является достаточно редким исключением, или на родителей, которые чаще всего сами мало знают.

Вдобавок, эта работа, особенно если речь идет о детях, молодежи, особенно преследуется властями. Представители власти ссылаются на то, что учить религии запрещено до 18 лет. У меня нет времени, чтобы изучать советское законодательство. Но как мне кажется, в нем нет явного запрета, есть только общее положение об отделении церкви от государства и школы от церкви. Конечно же, никогда не было разрешения властей учить детей и молодежь религии в Советском Союзе.

 

- 73 -

Зарегистрированные ксендзы и работающие в зарегистрированных церквях во второй зоне — на Украине, в Белоруссии — особенно ограничены в этом отношении. В первой зоне, Литве и Латвии, насколько я знаю, немного свободнее, но тоже не без ограничения.

               На Украине, если и не всегда, то обычно бывает так: ксендз дает матерям инструкции, как и чему они должны научить детей. Мать приводит ребенка к ксендзу. Ксендз экзаменует ребенка, поучает его, старается войти в доверие и сразу же исповедует ребенка и мать. Ребенок принимает свое первое Св. Причастие во время Св. Мессы, всегда вместе с матерью, так как это необходимо для защиты ксендза перед властями. Но нет и речи о торжественном первом Причастии и о групповом первом Причастии, никаких белых платьев, никакой фаты, никакой проповеди ксендза. Что ксендз хочет сказать детям, он говорит во время экзамена и исповеди ребенка, но не перед первым Св. Причастием.

В нашей третьей зоне душепастырская помощь в частных домах лучше, чем во второй. Конечно, не все ксендзы делают так, как я. Особенно те ксендзы, которые на короткое время приезжают в какую-то местность, не имеют времени хорошо приготовить к первой исповеди и Св. Причастию, как я подготавливаю не только у себя в Караганде, но и в других местах во время моих миссионерских путешествий. Везде в нашей третьей зоне первое Причастие бывает групповое, хотя бы и очень маленькой группой. Везде используются белые платья и фата для девочек и белые рубашки для мальчиков. И везде ксендз, хотя бы коротко, обращается к детям перед их первым Св. Причастием.

Расскажу немного детальнее, как я сам это провожу. Речь не идет о какой-то авторекламе, только об указании своего рода maximum, какого можно достичь в условиях нашей третьей зоны.

В Караганде приготовление детей и молодежи к первому святому Причастию мы проводим во время летних каникул. Средняя группа составляет 10—15 человек в возрасте не менее 9 лет, реже бывают группы большие, из 20—25 человек.

Немецкие дети ходят к катехетке (их в Караганде не-

 

- 74 -

сколько), которая прорабатывает с ними материал, который нужно запомнить, а потом только они приходят ко мне. Польские дети приходят ко мне сразу, так как для них нет катехетки, но я сам учу их обычно на два дня дольше, чем немецких детей.

Моя катехеза, как для детей, так и для взрослых, готовящихся к первому Св. Причастию, разделена на 6 пунктов:

1) Бог, 2) Иисус Христос, 3) Католическая Церковь, 4) Вечная жизнь, б) Исповедь, 6) Св. Причастие. Одновременно с детьми, конечно отдельно, учу и матерей. Каждый ребенок должен лично и публично поблагодарить свою мать, попросить прощения и обещать после первой исповеди и Св. Причастии быть хорошим и послушным ребенком. Мы советуем также извиниться перед отцом, бабушкой, если они живут вместе. Немецких детей я готовлю три дня, при этом они приходят на учебу два раза в день, утром и вечером. Польских детей я готовлю на два дня дольше. На четвертый день назначена исповедь детей и членов их семьи, а на пятый день утром или вечером бывает само торжество первого Св. Причастия. Не требует пояснения, как важна в советских условиях исповедь (конечно, первая) и что я прилагаю все усилия, чтобы она была как можно более полезной. Как дети немецкие, так и польские учатся в основном по-русски, иногда вставляя немецкое или польское слово.

Я стараюсь, чтобы первое Св. Причастие каждого ребенка была одновременно и семейным Причастием. Вместе с детьми Св. Причастие принимает и мать, часто и отец, еще чаще бабушка, а также все семейство.

Конечно, дети одеты, как полагается, в белые платья или белые рубашки. Я стараюсь, чтобы Св. Месса была торжественной, с красивым песнопением, сам говорю сердечную короткую проповедь. Торжество заканчивается благословением Пресвятыми Дарами и раздачей образков на память. К сожалению, они в наших условиях очень скромные, но дети им очень радуются, потому что они лучших не видели. Минусом бывает то, что в маленьких квартирах при закрытых дверях и окнах летом обычно очень жарко и случается, что детям становится плохо.

 

- 75 -

Когда я учу матерей, то обращаю внимание на семейный характер праздника первого Св. Причастия. Всегда даю матерям три указания: 1) Снова и снова повторять ребенку, что он принял в Св. Причастии Иисуса Христа, иначе ребенок забудет об этом, 2) Каждый день смотреть, чтобы дети молились утром и вечером, а в Караганде, по крайней мере, раз в год исповедовались и принимали Св. Причастие. Очень советую семейную общую молитву ежедневно. 3) Помогать ребенку исправиться. Не бить, не ругать, но уметь повлиять на совесть ребенка и если нужно постыдить («А кто просил у мамы прощения и обещал, что будет хорошим?»). А когда нужно, то и похвалить и поблагодарить, например, за домашнюю работу. Кстати сказать, при каждой возможности я хвалю матерям должность домохозяйки, которая не работает в гос. учреждениях, а полностью посвящает себя детям и мужу и хорошим делам, христианскому воспитанию.

Конечно же, все это очень мало по сравнению с приготовлением детей к первому Св. Причастию в Польше, но в условиях нашей третьей зоны это максимум, который можно себе позволить. Благодарение Богу и за это.

Во время моих миссионерских поездок у меня бывают дети без всякой предварительной подготовки катехеткой и приходится их готовить еще интенсивнее чем в Караганде. И поэтому я беру детей уже постарше, 10-11 лет. Но я нахожу также время, чтобы поучить и матерей. Так же старательно и без спешки проходит исповедь детей и членов семьи. И так же бывает первое Причастие и семейный праздник, только в Караганде лучше поют.

Все ксендзы в третьей зоне, как и во второй, дают миропомазание. Некоторые ксендзы дают таинство миропомазания вместе с первым Св. Причастием. Я противник этого. В Караганде я стараюсь, чтобы дети получали Таинство миропомазания через год после первого Св. Причастия. По мере возможности я повторяю с ними пройденный материал, а затем даю объяснения о миропомазании. Если до первого Св. Причастия у меня была «дочурка» 52-х лет, то на миропомазание у меня была не одна 70-летняя бабушка.

 

- 76 -

Во время моих миссионерских поездок я мало уделяю Таинство миропомазания из-за недостатка времени на приготовление, но если уделяю это Таинство, то после предварительной подготовки. Я не хотел брать на свою совесть Таинство миропомазания без подготовки.

Проповедничество в нашей третьей зоне есть тоже. Я, конечно, в учительской работе обращаю большее внимание на катехизацию, чем на проповедь. Во время каждой Св. Мессы в Караганде, не говоря уже о миссиях, у меня другие люди. Какие-то циклы проповедей здесь неприемлемы. Чаще всего я говорю проповедь, связанную с евангелием. Проповедь должна быть короткой, особенно если в помещении жарко, и существенной, поучающей, и не витающей в облаках, куда большая часть слушателей и так не поднимется. Трудность есть еще и в том, что наряду с совершенно безграмотными в отношении веры, бывают также люди совсем неплохо знающие веру и при этом имеющие достаточно хорошее общее образование. Правда, не часто встречаются люди с высшим образованием, но значительно чаще люди со средним образованием, общим или специальным. Школьники чаще всего приходят на Мессу во время каникул, значительно меньше во время школьного года.

Ксендзы не принимают участие ни в свадьбах, ни в похоронах на кладбище. Иногда мы освящаем могилы, но не во время похорон. В Караганде ксендз обычно служит торжественную похоронную Мессу вместе с «Libera me Domine» в доме при останках. Если только остается время для исповеди, то вся семья во время святой похоронной Мессы принимает Св. Причастие. На кладбище похоронная процессия идет без ксендза, но и немцы, и поляки проводят христианские похороны с молитвами и похоронными песнями. Иногда даже бывает оркестр на похоронах, однако он среди наших набожных бабушек непопулярен, потому что обычно неверующих хоронят с оркестром. На могиле всегда ставят крест, хотя иногда советские руководители предприятий предлагают поставить столбик со звездой, а взамен этого похороны будут оплачены. Только один раз я видел крест и звезду на одной могиле.

 

- 77 -

Немцы всегда пишут на кресте по-немецки, хотя не всегда вполне грамотно. Поляки пишут по-польски. Правда, уже очень часто встречаются на польских могилах русские надписи, потому что в семье никто не может написать по-польски.

Нередко я выезжаю в районы, лежащие вблизи от Караганды. Здесь есть два довольно больших города: Темиртау и Сарань, а также много других населенных пунктов. Так как в этих соседствующих с Карагандой местностях люди исповедуются, конечно же, реже, чем в самой Караганде, но намного чаще, чем приезжие издалека, то душепастырство в этих местах похоже на душепастырство в Караганде. Собственно, разница в том, что в Караганде я постоянно путешествую из дома в дом, а в тех местах обычно работаю два-три дня и ночи в одном доме, который должен соответствовать условиям.

Теперь, наконец, я смогу описать подробно душепастырскую работу во время моих миссионерских путешествий. Эти поездки играют огромную роль в душепастырстве в нашей третьей зоне.

Были ксендзы, которые полностью посвятили себя таким путешествиям и миссиям. О некоторых из них я позднее напишу подробнее. Были и такие ксендзы, которые работали на одном месте, но время от времени совершали миссионерские поездки. Одни из них постоянно живут и работают в третьей зоне, так, как я в Караганде. Другие постоянно живут вне третьей зоны, в основном в Литве или на Украине, и оттуда делают свои экскурсии вглубь Советского Союза. Сядет себе такой «отченько» в самолет в Каунасе и полетит прямо в Красноярск. Там поработает одну-две недели, в нескольких местностях окрестит, исповедует, даст Св. Причастие, повенчает и снова сядет в самолет и полетит назад в Каунас.

Нужно заметить, что такие ксендзы, которые «летают» из Литвы или с Украины, больше подвергаются опасностям, чем мы, постоянные жители этих краев. Для местных властей мы уже «свои люди» — мы, но не они. Хотя некоторые из этих «летающих миссионеров» допускали значительные

 

- 78 -

ошибки в работе, преимущественно из-за спешки, а еще больше по легкомыслию, оставляя Пресвятые Дары без поучения, — однако их работа имеет огромное значение. Без них в очень многих местах люди никогда бы не увидели ксендза, у них не было бы возможности исповедоваться после многих лет.

Ксендз Бронислав и ксендз Юзеф много ездили во время своей работы в Казахстане. Однако каждое воскресенье они были у себя дома, так как к ним приезжали люди издалека. Было известно, что в будний день ксендза может не быть, а в воскресенье будет обязательно. Поэтому Бронислав и Юзеф не могли далеко ездить, но зато они бывали в очень многих поселках, в своих областях и близлежащих: Целиноградской, Кокчетавской, там, где больше всего живет поляков и немцев-католиков.

Моя душепастырская работа во время миссионерских поездок отличалась тем, что я был в этих местах относительно дольше, чем мои коллеги-миссионеры. Благодаря этому у меня было больше столкновений с местными властями, но зато я мог работать более основательно и глубоко — «langsam aber sicher» (медленно, но уверенно), как говорят немцы.

Не считая коротких миссионерских поездок в близлежащие местности, потому что были и такие, я совершил восемь таких больших миссионерских путешествий. Из них пять еще до моего ареста, а три в последние годы после моего освобождения.

Из этих восьми миссионерских поездок половина, то есть четыре, были в Туркмению, советскую республику, расположенную на крайнем юге СССР, на границе с Афганистаном. Там с 1947 года живет много немцев-католиков, которые до войны жили вокруг Одессы.

Одна поездка была также в южном направлении, где я объехал места, в округе Алма-Аты, где живут поляки, выселенные из Украины в 1936 году.

Две миссионерские поездки были на запад, в город Актюбинск с его окрестностями. И, наконец, одна поездка была на восток, в Семипалатинск и в некоторые места в тех краях.

 

- 79 -

Только на север от Караганды я не выезжал далеко, так как там работали Бронислав и Юзеф, и потом там чаще бывали другие ксендзы.

Самая короткая из этих поездок длилась месяц, самая длинная — четыре месяца. Половина этих миссионерских поездок, то есть четыре, закончилась благополучно, без вмешательства местных властей. Остальные четыре нужно было сократить, и они остались незаконченными из-за вмешательства власти.

В 1957 и 1958 годах я совершил аж 5 миссионерских поездок, зато две поездки в 1963 году. Одну пришлось сократить.

Последняя миссионерская поездка в Таджикистан длилась с декабря 1967 года до марта 1968 года и тоже была прервана на неделю раньше, чем было мною запланировано закончить. Когда меня освободили после моего последнего тюремного заключения, мне разрешили вернуться в Караганду, но теперь мне было намного труднее вырваться в долгую поездку, чем это было до последнего заключения. Кроме того, надо учесть и то, что до заключения я совершил только одну поездку на Украину в 1959 году, а после заключения три — в 1962, 1964, 1966 годах.

                 К этому нужно еще добавить две поездки в Польшу: в 1965 году и настоящую, в 1969 году.

Во время моей поездки на Украину я не был пассивен в душепастырском отношении. На Украине я тоже исповедовал не одну бабушку, окрестил не одного ребенка и несколько пар повенчал. Но эти странствования по Украине вовсе не были миссионерскими поездками.

Собираясь в миссионерскую поездку, я беру с собой паспорт и свидетельство, что я католический ксендз, так как в паспорте я записан как рабочий. Беру облатки и вино для Мессы и все, что необходимо для того, чтобы совершить Мессу и уделить Таинства. Всегда у меня есть пара адресов, куда я еду.

Приезжаю обычно неожиданно. Правда, наши верующие обычно знают, что я должен приехать, но не знают, когда именно. Я не могу им этого сообщить по почте, и очень редко

 

- 80 -

удается сообщить при случае. Как только приеду, я иду по адресу, который у меня есть. Иногда там же остаюсь и начинаю работать. Но очень часто, посоветовавшись с местными католиками, мы выбираем другой дом для работы.

Во время миссионерских поездок нужно еще старательнее выбирать дом, чем в Караганде.

Приезжаю раз (это было в Таджикистане, в 1963 году) к одному немцу, который меня пригласил. Хозяева встретили меня очень сердечно и говорят: «Патер, мы должны вас предупредить, что напротив нас живет нехороший человек, он доносит». Однако я работал у этих хозяев, отслужил Мессу очень рано утром и сразу же перебрался в другой предложенный мне дом, где я мог спокойно несколько дней работать. Работу я начинаю исповедью бабушек, то есть таких лиц, которых можно исповедовать сразу, без предварительной подготовки к исповеди и Св. Причастию. Всегда сначала объявляю, чтобы мне приводили тех, кто хочет идти к первому Причастию из детей и молодежи и особенно молодоженов. Взрослая молодежь охотнее посещает лекции с молодоженами, чем с детьми. Учение во время таких поездок длится 2-3 дня. Потом исповедь детей и их семей и торжественное первое Причастие, а после этого венчание, по меньшей мере, нескольких пар.

В конце моего пребывания в этой местности я объявляю о крещении детей. Потому что никакая другая работа не привлекает такого внимания окружающих, как крещение детей. Поэтому я крещу детей и сразу же выезжаю в другое место. Были случаи, когда власти искали «попа», но не нашли. Кроме того, я еще должен найти время, чтобы исповедовать людей старых, больных и слабых и уделить им вместе и торжественное елеопомазание и полное отпущение грехов на час смерти.

Во время миссионерских поездок в 1957 и 1958 годах часто бывали массовые крещения и венчания, потому что я первый из ксендзов прибыл в Таджикистан, в Актюбинск, в Семипалатинск и в польские местности Алма-Атинской области. Бывало и так, что я крестил несколько десятков детей и венчал в один день до тридцати пар молодоженов,

 

- 81 -

конечно же, после того, как они прошли генеральную исповедь.

Во время последних миссионерских поездок уже не было таких «массовок», по той простой причине, что дети уже в основном были окрещены и молодые пары повенчаны до этого.

Св. Апостол Павел во втором послании к римлянам пишет, что во время своих миссионерских путешествий он был восемь раз бит и «однажды камнями побивали», «три раза терпел кораблекрушение». У меня ничего такого не было. Но зато я шесть раз был изгнан местными властями. Правда, три других раза власти оказали мне вежливость.

Один раз это был председатель колхоза Россия и очень большой человек (герой социалистического труда); похоже, что он лично был знаком с Хрущевым. Он вызвал меня в свой кабинет. Я как раз исповедовал бабушек. Я должен был прервать исповедь. Очень мне было жаль этих бабушек, которые уже много лет не исповедовались. Я им сказал: «Наверное, я уже не вернусь к вам, но молитесь, чтобы я вернулся и исповедовал вас». Прихожу к председателю. Показываю ему свои документы. Он сделал мне выговор, почему сразу не пришел, пока не вызвали? Потом он подобрел и сказал мне так: «Вы знаете, что до недавнего времени это было строго запрещено, но теперь уже не так. Я не против. Продолжайте вашу работу, но работайте так, чтобы из-за вас у нас не было неприятностей». Я вернулся к своим бабушкам и сказал: «Видно, что вы хорошо молились!» Добавлю еще и то, что этот председатель сам был очень влиятельным партийным деятелем, поэтому он смог оказать мне это благодеяние. Такому как он не могли помешать даже поблажки по отношению к какому-то «попу». В другом случае иной председатель колхоза, таджик, сам по своей инициативе прислал мне доски для строительства польского алтаря и передал мне сердечный привет. Наконец, в третьем случае, начальник милиции, капитан, приказал мне сразу же выехать из Таджикистана, но позволил мне прежде закончить начатую работу.

Выгоняли по-разному, бывало, что без ругательств, а бывало и с ругательствами, и серьезными. Так, «торжествен-

 

- 82 -

но», меня выгнали в 1958 году из Семипалатинска, а в 1963 году из Актюбинска.

В Семипалатинске дело осложнилось еще тем, что со мной на миссиях были еще две набожные немки из Караганды: Гертруда Детцель и Клара Ромме. Клара умерла год назад, а Гертруда еще работает. Гертруда уже до этого за свою набожность была арестована и отсидела 8 лет. Кларе, к счастью, не пришлось этого пережить. И вот в одном поселке около Семипалатинска, сразу же на второй день после нашего приезда, нас задержали председатель сельсовета и председатель колхоза, потом позвонили прямо в Семипалатинск «чекистам», так называемым представителям госбезопасности. Прибыло двое, посадили нас троих в машину и повезли в Семипалатинск.

Там два дня было что-то вроде следствия, но ночевать нам разрешили в городе, у знакомых. Гертруда уже как «стреляный воробей» держалась очень по-деловому, а бедная, еще не обстрелянная Клара была смертельно испугана. Обе постоянно повторяли: «Alles fur Dich, Heiligstes Herz Jesut» (Все для Тебя, Пресвятое Сердце Иисуса). А я не мог себе простить, зачем я взял их с собой в мою миссионерскую поездку, и решил впредь больше никого не брать, чего потом всегда и придерживался. Я не боялся, что меня посадят, но боялся, что посадят Клару и Гертруду. К счастью, на третий день с меня взяли письменное обязательство, что мы сразу же выезжаем в Караганду. Потом, мы, счастливые, покинули «гостеприимные стены» Семипалатинского управления госбезопасности.

В 1963 году в Актюбинске было что-то похожее, но не совсем так. Я работал в одном поселке поблизости Актюбинска. Приходит ко мне один из обвенчанных мною, сразу же на второй день после венчания и сообщает, что один из местных начальников спросил его: «А ты тоже был у попа?». Он притворился, будто он об этом ничего не знает. Я сразу попросил у моих хозяев машину и выехал оттуда в Актюбинск, или, как у нас говорят, «поп удрал».

Я отдавал себе отчет в том, что уже становиться опасно работать в Актюбинске, но мне жаль было верующих, потому

 

- 83 -

что Актюбинск довольно большой город, где не так легко будет найти «попа». Я продолжал работать в Актюбинске, в течение еще двух недель. Однажды рано утром было торжественное Св. Причастие. Я еще немного задержал детей после Мессы. Приходит ко мне хозяйка дома и показывает через окно: через два-три дома дальше стоит личная машина, и около нее кружатся какие-то два типа и все время смотрят в сторону нашего дома. Я сразу же сказал, чтобы дети ушли, а их было около десяти, а потом чтобы потихоньку разошлись и взрослые. Я позавтракал. В доме осталось несколько человек. «Патер, пожалуйста, идите в другой дом, находящийся через несколько улиц, а мы потом принесем вещи». — «Нет, они задержат меня сразу же на улице, а в случае, если они заберут меня, то нужно иметь при себе хотя бы немного белья с собой и другие необходимые вещи. Будем их ждать». Я разделил вещи на две части. В одном чемодане у меня были вещи, необходимые в случае, если меня арестуют, в другом — церковные и другие, ненужные в случае ареста. Я был очень уставшим и лег спать. Когда я проснулся и посмотрел в окно, то увидел, что машина и эти два типа так и стоят. Я исповедовал еще одного юношу. Так прошел день. Только когда уже стемнело (а был октябрь), эти два типа пришли за мной и забрали меня с собой вместе с моими чемоданами. Повезли меня в милицию, а оттуда, после короткого допроса, в комитет безопасности. И снова так же как в Семипалатинске, началось что-то вроде следствия, которое длилось три дня. Ночевал я достаточно удобно на диване в управлении безопасности. На третий день вечером я должен был подписать обязательство, что я сразу же выеду в Караганду, и даже, чего не было в Семипалатинске, что никогда больше не приеду в Актюбинск. Дальше меня передали начальнику милиции, который вежливо отвез меня вместе с чемоданами на личной машине на вокзал и там оставил меня одного, а, прощаясь со мной, сказал: «Мы вам верим, что вы сдержите ваше слово и сразу же выедете, и не будете заходить к вашим знакомым в Актюбинске, но на всякий случай мы поручили вас дежурному милиционеру вокзала, чтобы он наблюдал за вами».

 

- 84 -

В Семипалатинске была возможность сообщить перед выездом верующим о необходимости выехать в Караганду. В Актюбинске такой возможности не было. Наши верующие были убеждены, что меня посадили. Добродушные женщины носили мне передачи, потому что они не верили, когда им говорили, что в тюрьме нет никакого Буковинского.

Стоит еще вспомнить о моих финансовых перипетиях. В связи с изгнанием меня местными властями в двух случаях мне велели заплатить денежный штраф за мою нелегальную и доходную работу. Зато два раза на меня наложили подоходный налог и сразу же взыскали из денег, которые у меня нашли. Лучше всего поступили в Семипалатинске. Они попросту конфисковали все деньги, найденные при мне, и только после моих усиленных требований мне вернули часть денег на оплату билетов для Гертруды и для Клары.

Как я уже вспоминал, я плачу подоходный налог. В последний год он превышал 1058 рублей или 16340 злотых. Это я делаю с 1962 года. Перед моим последним тюремным заключением никто от меня не требовал платы налогов, поэтому я не платил. За это у меня конфисковали довольно много денег в Семипалатинске. Я даже доволен тем, что я плачу налог, так как это укрепляет мою позицию по отношению к властям. Когда я последний раз ездил в Таджикистан, я взял с собой, кроме паспорта, финансовые документы, указ об уплате налогов и квитанции, что мне там в определенной степени помогло.

Я до сих пор не зарегистрирован, до сих пор нет юридических прав de iure. Но то, что с меня берут подоходный налог, есть своего рода признание de facto. Финансовые деятели объяснили мне, что зарегистрированный ксендз работает в зарегистрированной церкви и платит налог, так как если бы церковь была фабрикой. А я плачу налог, так, как если бы я был индивидуальным ремесленником духовной отрасли, что в процентном отношении больше.

Мне очень помогают в уплате налога наши неоценимые и иногда недооцениваемые ксендзами бабушки, каждая из которых приносит мне время от времени пару рублей на «налоги».

 

- 85 -

В конце этого раздела о миссионерских путешествиях я расскажу о нескольких наших миссионерах, которые в этой работе особенно отличились.

В 1955-58 годах самый обширный территорию охватил радиус миссионерской работой ксендз иезуит Ян Паукстис. Он работал от Урала на западе аж до северо-востока Якутии. Именно его миссия, длящаяся почти год в Якутии, имела огромное значение, так как кроме него туда никто не попал. К сожалению, потом ксендз Паукстис, похоже, по указанию своих духовных властей, стал работать в Литве, и через пару лет он умер. Я видел ксендза Паукстиса только один раз, но этого было достаточно, чтобы он произвел на меня наилучшее впечатление.

Другой литовец, салезианин, ксендз Юзеф Густас работал тоже очень плодотворно, с большим размахом, в Красноярске в Сибири. К сожалению, его работа прервалась раз и навсегда. Ксендз Густас скоропостижно скончался от сердечного приступа в 1958 году. Его похороны, хотя и без ксендза, были великолепными, с участием множества людей. Я сам лично Густаса не знал.

Зато я очень хорошо знал выдающегося миссионера, сегодня тоже уже усопшего, ксендза Алексия Жарецкого. Ксендз Алексий Жарецкий родился в 1914 году в округе Березань. Его отец был дьяконом в греко-католической церкви. Ксендз Алексий был священником Львовской греко-католической церкви...

Мы познакомились с ксендзом Алексием в 1955 году в Караганде, где он уже в следующем году открыл церковь для украинцев. Ксендз Алексий освоил латинскую Мессу и служил для украинцев на церковно-славянском языке, а для немцев и поляков по-латински. Это был очень старательный и трудолюбивый священник. Кроме очень интенсивной работы в Караганде, он еще совершал миссионерские поездки в близлежащие от Караганды местности.

В 1957 году ксендз Алексий предпринял очень далекое и опасное путешествие. Он добрался до ксендза митрополита (в настоящее время кардинала) Слипыя, который был в принудительных порядке в доме престарелых в Красноярском

 

- 86 -

крае в Сибири. Ксендз Алексий виделся с ним в ...лесу. На обратной дороге он был схвачен, и затем в течение пяти дней его пытали в КГБ Красноярска. Правда, его выпустили на свободу, и он вернулся в Караганду, но с этого времени у него земля начала гореть под ногами. Ксендз Алексий после зрелых раздумий решил выехать из Караганды, где и без него было много ксендзов. С этого времени начался последний период миссионерской деятельности ксендза Алексия Жарецкого, который заслуживает быть названным героическим. Этот период длился пять лет (1957-1962). Ксендз Алексий посвятил себя полностью миссионерской работе в полном смысле этого слова. Несколько раз он менял свое местожительство.

Как у ксендза Паукстиса, так и у ксендза Жарецкого было огромное поле миссионерской деятельности. Он несколько раз был в районе Самары (в настоящем Куйбышев), в Поволжье. Долгое время работал на Урале в Пермской области и затем на юге, в Оренбургской области. В Казахстане часто бывал в Актюбинске и в его районах. А также на территории осиротевшей из-за тюремного заключения ксендзов Бронислава и Юзефа в Кокчетавской и Целиноградской областей.

В 1960 году ксендз Алексий был прописан в городе Орске, Оренбургской области. Однажды, после возвращения домой, после короткого миссионерского путешествия, он узнал, что за время его отсутствия милиция выписала его. Ксендз Алексий не пошел из-за этого в милицию, но стал добровольным, так выражусь, скитальцем Христовым. Нигде не прописанный, только с паспортом при себе, он продолжал миссионерскую деятельность, несмотря на то, что он знал, что это кончится не иначе как тюрьмой. Таким бездомным скитальцем ксендз Алексий был целых два года.

В апреле 1962 года ксендз Алексий прибыл в Караганду. Два раза был у меня. Я принимал его с большой предосторожностью, потому что боялся за него. Ксендз Алексий был всегда худой и довольно высокий, а тут он высох совсем. Только глаза у него блестели. Выглядел он действительно приверженцем веры и кандидатом в мученики. Жаловался

 

- 87 -

на то, что из-за постоянных путешествий у него испортился желудок. Я советовал ему сразу же выехать из Караганды и податься в Таджикистан, где он еще никогда не был и мог бы спокойно работать. Я дал ему несколько верных адресов в разных районах Таджикистана.

Ксендз Алексий в разговорах со мной признавал, что ситуация в Караганде небезопасна, говорил, однако, что ему очень жаль здешних карагандинцев, украинских греко-католиков, которые очень заброшены и тянутся к нему. Говорил, что постарается как можно быстрее закончить свою душепастырскую работу среди украинцев, потом прямо из Караганды поедет в Таджикистан. Бог решил иначе.

Примерно 12 мая 1962 года ксендз Алексий шел один по одной из улиц Караганды. Там его схватили, а потом формально арестовали. В Караганде был суд над ксендзом Алексием. Потребовали для него 2 года заключения за скитание. Потом он был в лагере недалеко от Караганды. Была у него, правда, легкая работа портного, но он очень жаловался на жуликов, среди которых оказался, кроме того, здоровье его ухудшилось.

Ксендз Алексий не отсидел своих двух лет. Отсидел около 1,5 года. Умер в конце 1963 года в возрасте 49 лет в тюремной больнице в Долинке недалеко от Караганды, и там же похоронен. Благодарные украинцы нашли его могилу на кладбище и поставили на ней красивый крест. Потом я освятил его могилу и крест, а так как само кладбище очень опущенное, то тем более выделяется этот красивый крест на могиле священника, который отдал жизнь свою за братьев своих...

В Польше лечится другой известный миссионер, наш соотечественник, ксендз Серафин Кашуба из монастыря Капуцинов. В послевоенные годы ксендз Серафин был долгое время настоятелем в Ровно на Волыни и доезжал до многих мест на территории бывшего Волынского воеводства. Не знаю точно, в каком году это было — светские власти убрали ксендза Серафина из Ровно, а потом закрыли Церковь. Через некоторое время ксендз Серафин появился в Казахстане и предпринял здесь трудную миссионерскую работу с широким

 

- 88 -

радиусом действия. Основная база его работы — это территории, осиротевшие после ксендза Бронислава и ксендза Юзефа, а потом обслуживаемые ксендзом Жарецким, то есть. Целиноградская и Кокчетавская области. Часто ксендз Серафин доезжал до Актюбинска на западе и до Павлодара на востоке Казахстана. Бывал и в глубинке Сибири, в Новосибирске. И так длилось около 6 лет (1962-1968 гг.).

Единственным перерывом в его постоянных путешествиях была административная ссылка ксендза Серафина в один из совхозов, расположенный в Целиноградской области, в так называемой «опущенной дыре», примерно на полгода, а потом он сбежал оттуда и продолжал свою миссионерскую работу.

Всего этого достиг о. Серафин, несмотря на уже немолодой возраст (род. 1910) и слабое здоровье. Ничего удивительного, что когда после всех этих перипетий о. Серафин прибыл в сентябре 1968 года в отпуск в Польшу, его духовные настоятели велели ему основательно полечиться. Дай Боже, чтобы он подлечился и с улучшенным здоровьем вернулся в нашу третью зону. Без преувеличения можно сказать, что его возвращения ожидает весь католический Казахстан и не только Казахстан.

Почти одновременно с ксендзом Жарецким в Киргизии был арестован литовский ксендз Антоний Шешкевичюс. Он принадлежит тоже к выдающимся миссионерам третьей зоны. Я с ним лично не знаком, но эхо его миссионерской деятельности доходит до меня снова и снова.

Ксендз Шешкевичюс жил сначала с 1955 года в городе Славгороде в Алтайском крае, расположенном непосредственно на востоке от Казахстана. Так как там он вызвал недовольство местных властей, он решил перебраться в Киргизию, где стал жить в городе Кант, недалеко от столицы этой республики города Фрунзе. Как в Славгороде, так и в Канте, ксендз Антоний соединял интенсивную душепастырскую работу на месте с многочисленными миссионерскими поездками в ближние и дальние местности. Наконец ксендза Антония сослали в совхоз, где не было ни одной христианской души, только одни киргизы и мусульмане. Ксендз Антоний нашел там таких киргизов, которые работали за

 

- 89 -

него в совхозе, а сам полностью посвятил себя миссионерской работе. Совершал одну за другой миссионерские поездки. Как и было легко предугадать, все это закончилось тюремным заключением ксендза Антония.

Его арестовали в 1962 году в Киргизии. Не знаю, где его судили, в Киргизии или в Литве. Посадили его на 7 лет за спекуляцию. Утешающим обстоятельством является то, что ксендз Антоний все это время был в лагере в Литве. Если ворон ворону глаз не выклюнет, то литовец литовцу тоже. Кроме ксендза Антония посадили также его хозяйку немку, на полтора года. Ксендз Антоний Шешкевитюс вышел в этом (1969) году на свободу. Для нашей зоны он не был стар, ему всего 55 лет. Ксендз Антоний будет продолжать душепастырскую работу в наших краях. Неизвестно только, в каком месте удастся ему прописаться. Помоги ему, Господи, в этих хороших намерениях.

На этом еще не исчерпывается история наших миссионеров. Есть и такие, и очень старательные, которые и сейчас ведут миссионерскую деятельность в нашей третьей зоне. Будем надеяться, что их имена записаны на небесах, но здесь на земле в данном случае «novina sunt odiosa».

Может быть, кто-нибудь, прочитав, скажет о наших миссионерах: «Что за ужасные примеры приводит нам Владислав: ксендз Алексий умирает рано, о. Серафин от всего этого сильно хронически болеет, ксендз Антоний Шешкевитюс попадает в тюрьму и лишен душе пастырской работы 7 лет».

Отвечу на это так: вся беда в том, что очень мало таких ксендзов, как Алексий, Серафин или Антоний. Я никогда не упрекал себя за то, что я слишком рискую, а иногда даже были у меня сомнения, не был ли я в некоторых случаях чересчур осторожным и слишком мало доверял Божьему Провидению. Когда наш рекордсмен мира ксендз Юзеф Кучинский «отбывал» 7 лет за 2,5 года своей работы в Казахстане, он не раз говорил мне: «Тяжело, даже очень тяжело сидеть 7 лет, особенно если уже до этого отсижено 10 лет. Но я должен признать, что те 2,5 года оплатятся, если еще раз отсидеть 7 лет.

 

- 90 -

Ведь мы священники Иисуса Христа! Христос не жалел себя, — говорит апостол Павел, который себя тоже, наверное, не жалел. Мы рукоположены не для того, чтобы беречь себя, но для того, чтобы, если нужно, жизнь свою отдать за овец Христа.

Хорошие это были времена, говорят иногда старые люди о некоторых периодах прошедшей жизни. Для нас троих — Бронислава, Юзефа и меня — хорошими годами были конец 1956 и начало 1957 года. Все трое работали очень интенсивно в Казахстане, и все трое имели в своем распоряжении Церкви. Правда, маленькие и незарегистрированные властями, но существующие и действующие. Хорошие года были также для нас с конца 1957 и в течение всего 1958 года, за исключением последнего месяца, декабря. Бронислав и Юзеф и дальше были настоятелями, и, вместе с тем, были миссионерами в своих областях. Я уже был лишен церкви, но зато осуществлял одну миссионерскую поездку за другой. Это не нравилось местным властям и не только местным. Поэтому они постановили положить конец этому католическому и польскому душепастырству в Казахстане.

История тюремного заключения всех трех польских и католических душепастырей в Казахстане, наверное, интересует, прежде всего, ксендзов, но также и светских, особенно Луцкой епархии, настоятелями приходов которой мы являемся до сего дня все трое.

До самого заключения у меня самого не было никаких неприятностей в Караганде. Был один неприятный разговор с угрозами и пару раз неприятности поменьше, да домашний обыск во время моего отсутствия. Конечно, самой большой неприятностью в это время было закрытие и опечатывание церкви, но лично у меня не было никаких неприятностей. Даже не было наложено на меня никаких штрафов.

Путь Юзефа и Бронислава в это время был более тернистый. С подоходными налогами Бронислав кое-как справлялся, а Юзеф должен был воевать с властями, с финотделом, потому что они давали ему фантастические налоги.

У Бронислава был трагический случай. В Страстную субботу 1956 года какой-то неизвестный человек выстрелил

 

- 91 -

через окно церкви и ранил женщину. Конечно же, этот бандит не был взят, видно было, что это местных властей не интересовало. Как Бронислава, так и Юзефа ругали в газетах. О Юзефе, кроме того, была еще передача по радио. Я читал статью о Брониславе. В начале — трогательное описание, как прекрасно было в Зеленом Гае до приезда Бронислава. А как он приехал. Зеленый Гай покрылся черной мглой религиозного мракобесия. Бронислав служил две мессы каждый день: рано утром в 4.30 и вечером, а посещали и шли до Св. Причастия всегда очень многие люди.

Юзефа обвиняли в том, что он спекулянт и дармоед. Приехал в Танчу (ныне Красноармейск), насобирал денег, организовал доходное дело — торговлю крестиками, медальонами, образками, — а теперь гуляет по Танче и выглядит довольным собой франтом.

Я тоже дождался двух статей о себе в газетах, но уже намного позже, после последнего освобождения из тюрьмы. В 1963 году написали обо мне статью в Актюбинске, а в 1964 году эту статью перепечатали и дополнили в Караганде. Тогда я убедился в том, что точно мне говорил прелат Зигмунд Хмельницкий: «Если ксендз хочет жить в Советском Союзе, то он должен быть готов однажды прочитать о себе что-то такое, что ему даже и не снилось». Из этой статьи я узнал, что я очень жаден на деньги и что я велю бедной старушке, которая приходит ко мне на исповедь, платить за нее по 5 рублей, что составляет 80 польских злотых.

Юзеф и я были арестованы на работе. Первым из нашей тройки был арестован я, 3 декабря 1956 года. Я работал у себя дома. Может, здесь при случае я напишу о своих домах в Караганде, до сих пор их было три.

Первый раз во время моего пребывания в рабочем интернате, я жил в одной комнате с тремя друзьями-сосланными и одновременно соотечественниками-поляками. Затем три года до заключения и один год после заключения я жил у поляков. Мой хозяин, Станислав Мадера, был по профессии сапожником. Его жена Зузанна была домохозяйкой. У них была десятилетняя дочь Поля. Родом они из местечка Кутковец в Подольской области. Зузанна умерла в 1956 году, скоро-

 

- 92 -

постижно, после непродолжительной болезни. Она была моим большим благодетелем. Станислав живет до сих пор с дочерью и зятем.

Два года назад Поля вышла замуж за хорошего верующего парня, Тадеуша Слободяна. Поля работает модисткой, а Тадеуш — профессиональный фотограф. И вот именно из-за Поли я должен был в 1962 году поменять квартиру. Старались, известно кто, втянуть тогда 18-летнюю Полю заняться слежкой за мной. Конечно, я не мог допустить того, чтобы морально уничтожили совсем неиспорченную девушку.

С тех пор уже 7 лет я живу у немцев. Мои хозяева, Каспер и Катерина Гааг, бездетная семья, примерно моего возраста. Во время войны их единственный сын пропал без вести. Родом они из деревни Елиен-Либентал, расположенной в 15 км от Одессы.

3 декабря 1958 года я жил еще у Мадеров. Работа у меня была такая: приехала ко мне молодая симпатичная пара молодоженов, оба поляки. Я их приготовил обоих к исповеди и венчанию. Как раз я кончил объяснения и должен был начать слушать исповедь, было 2 часа после обеда. Внезапно в квартире появился малосимпатичный тип. Сначала он как будто проверял у моих хозяев радиоточку, а потом сразу предложил мне поехать с ним в КГБ на легковой машине, которая, оказывается, стояла на несколько домов дальше. Мой новый «друг» не отступал от меня ни на шаг. Я, не обращая на него внимания, снял свою легкую одежду и надел теплую ватную. «Друг» запротестовал, говоря, что поедем только на минутку, и он сам привезет меня домой. Я ему ответил, что может, я такой опасный преступник, что меня нельзя будет пустить домой. Я взял с собой немного белья и самые необходимые вещи, попрощался с хозяевами, сел с заботливым «другом» в машину и мы поехали. В КГБ передали мне приказ на арест.

Ксендза Юзефа Кучинского арестовали на 5 дней позже, 8 декабря 1958 года. Скорее всего, наши чекисты ничего не знали о нашем празднике Непорочного Зачатия, которого нет у православных. Приехали арестовать ксендза Юзефа в тот момент, когда кончилась торжественная месса, и церковь еще

 

- 93 -

была полна людей. Несмотря на это, ксендза Юзефа арестовали и посадили в машину, но деловые бабушки долго еще бежали за машиной, кричали и плакали.

Ксендз Бронислав Джапецкий был арестован последним, только 17 января 1959 года. Когда в Зеленый Гай, где он жил и работал, дошли слухи об аресте ксендза Юзефа и моем, люди просили Бронислава, чтобы он сразу же выехал на Украину, в надежде, что там его не арестуют. Бронислав не мог в такой тяжелый момент бросить своих верующих. Остался и работал. Как обычно, у него в доме сделали два обыска, но ничего не нашли, только у его хозяйки Елены Кравецкой нашли довоенный календарь, где было немного информации о нужде в Советском Союзе, о чем Бронислав даже и не знал. Елену забрали из дома в милицию и потребовали, чтобы она созналась, что этот календарь дал ей ксендз Бронислав. Она отрицала это. Через два дня в милицию привезли ксендза Бронислава на очную ставку с Еленой. Очная ставка была короткой:

Они к Елене: «Говори теперь, кто тебе это дал?»

Елена: «Столько раз уже говорила вам и повторяю еще раз, ксендз Джепецкий мне этого не давал».

Бронислав к Елене: «Лена, не отказывайся, потому что и так ничего не поможет».

К ним: «Да, я признаюсь, что это дал ей я».

Посадили Бронислава и Елену в машину и отвезли обоих домой. Через несколько дней приехали «чекисты» и арестовали ксендза Бронислава.

Судили каждого по отдельности: Юзефа в Кокчетаве, Бронислава в Целинограде, а меня в Караганде. Во время следствия устроили мне и Юзефу очную ставку в Караганде. Очная ставка в определенной степени подтвердила, что наши разговоры с Юзефом не всегда были в духе советского патриотизма. К нашему приятному удивлению нам разрешили встретиться в моей тюремной комнате — я сидел один, — чтобы исповедовать друг друга, при условии, что мы не будем говорить о вещах, касающихся следствия. Юзефа привели в мою комнату, а забрали его только через три часа. А значит, было время для исповеди и для разговора. Однако, когда

 

- 94 -

разговор заходил на тему следствия, мы удерживали ораторский энтузиазм, друг друга говоря: «А где «nobile verbum». Ксендза Юзефа, кроме нелегальной деятельности в нелегально открытой церкви, обвиняли еще и в спекуляции. Ксендз Юзеф, бывший деятель Католической Акции, любил работать с размахом. Он организовал при своей церкви продажу крестиков, медальонов, образков, а также, по мере возможности, молитвенников и катехизисов. Доставал он это все разными путями, в основном из Литвы и Латвии.

Люди, жаждущие этого, с энтузиазмом использовали случай и покупали массово. Конечно же, здесь не было никакой доходной торговли. Придрались даже к тому, что ксендз Юзеф раздавал свои фотографии, а если кто просил, то и подписывал их. Придумали легенду, что жадному ксендзу Юзефу недостаточно было дохода с торговли предметами культа, он еще кроме этого организовал торговлю собственными фотографиями. За фотографию без подписи брал 5 рублей, за фотографию с подписью 10 рублей. Присудили ксендзу Юзефу 10 лет лишения свободы. Нанятый сестрой адвокат подал апелляционную жалобу, в результате которой срок заключения сократили с 10 лет до 7 лет. Эти 7 лет ксендз Юзеф отсидел «от звонка до звонка» и завоевал мировой рекорд, — 17 лет тюрьмы...

У ксендза Бронислава Джепецкого следствие было более неприятным и тяжелым, чем у меня с Юзефом, хотя спекуляции ему не приписывали. Ксендз Бронислав правдолюб, и при этом он может аргументировать с неопровержимой логикой. Этими своими качествами Бронислав восстановил против себя прокуратуру, которая из кожи лезла вон, чтобы ему больше повредить. Против меня и против Юзефа не было ни одного фальшивого свидетеля, а против Бронислава выставили даже трех. Одну молодую девушку устрашили и приказали, чтобы она на суде сказала, что Бронислав накричал на нее и приказал сейчас же выйти из комсомола, к которому она принадлежала. Мы по возможности предостерегаем от вступления в комсомол, а еще больше от вступления в партию, но никогда не требуем выйти, если уже кто-нибудь записался. На суде девушка повторила то, что ее

 

- 95 -

заставили сказать. Ксендз Бронислав спросил: «То, что ты говоришь, действительно, правда? Согласно ли это с твоей совестью?». Бедная девушка, сбитая с толку, расплакалась, и все следствие ни к чему не пришло. Но было еще два других свидетеля. Оба мужчины, к сожалению, оба поляка и оба высокопоставленные. Один — председатель сельсовета, а другой — директор школы большой деревни, находящейся недалеко от Зеленого Гая. Эти не расплакались, только врали без запинки. Обвиняли они Бронислава в том, что приехал он раз к ним в деревню для того, чтобы «сорвать» митинг, собранный по поводу войны в Корее. Действительно, Бронислав раз приехал к ним в деревню, ничего не зная о митинге. Когда он узнал, он тут же прервал свою работу и велел всем бабушкам идти на митинг. Благодаря этому, митинговали даже бабушки, которые, точно не пошли бы на митинг, если бы ксендз им не сказал.

Во время следствия, когда Бронислав со свойственной ему логикой доказывал ложность этого обвинения и требовал пригласить других свидетелей из этой же деревни, ему ответили такими словами: «Нам не нужно никаких других свидетелей, достаточно этих двоих. Они оба честные советские граждане, и мы верим им больше, чем вам». Фальшивые свидетели были признаны правдивыми, а наш правдолюб Бронислав был признан обманщиком. Бывает и так...

На суде прокурор потребовал для Бронислава 10 лет лишения свободы. Суд утвердил приговор.

В августе ксендз Бронислав прибыл в лагерь в поселке Чуна в Иркутской области Сибири, куда я приехал на полгода раньше. Сразу же после приезда в лагерь Бронислав составил жалобу на имя генерального прокурора Советского Союза. Это был великолепно написанный документ. Он отличался свойственной Брониславу логикой аргументации. Жалоба принесла свои результаты. Генеральный прокурор дал указания апелляционному суду в Алма-Ате, чтобы сократить Брониславу срок тюремного заключения до 5 лет. Так и вышло. От августа 1959 года до моего освобождения 3 декабря 1961 года мы были в Чуне, а потом, в течение последних 8 месяцев моего тюремного заключения, мы были вместе

 

- 96 -

разговор заходил на тему следствия, мы удерживали ораторский энтузиазм, друг друга говоря: «А где «nobile verbum». Ксендза Юзефа, кроме нелегальной деятельности в нелегально открытой церкви, обвиняли еще и в спекуляции. Ксендз Юзеф, бывший деятель Католической Акции, любил работать с размахом. Он организовал при своей церкви продажу крестиков, медальонов, образков, а также, по мере возможности, молитвенников и катехизисов. Доставал он это все разными путями, в основном из Литвы и Латвии.

Люди, жаждущие этого, с энтузиазмом использовали случай и покупали массово. Конечно же, здесь не было никакой доходной торговли. Придрались даже к тому, что ксендз Юзеф раздавал свои фотографии, а если кто просил, то и подписывал их. Придумали легенду, что жадному ксендзу Юзефу недостаточно было дохода с торговли предметами культа, он еще кроме этого организовал торговлю собственными фотографиями. За фотографию без подписи брал 5 рублей, за фотографию с подписью 10 рублей. Присудили ксендзу Юзефу 10 лет лишения свободы. Нанятый сестрой адвокат подал апелляционную жалобу, в результате которой срок заключения сократили с 10 лет до 7 лет. Эти 7 лет ксендз Юзеф отсидел «от звонка до звонка» и завоевал мировой рекорд, — 17 лет тюрьмы...

У ксендза Бронислава Джепецкого следствие было более неприятным и тяжелым, чем у меня с Юзефом, хотя спекуляции ему не приписывали. Ксендз Бронислав правдолюб, и при этом он может аргументировать с неопровержимой логикой. Этими своими качествами Бронислав восстановил против себя прокуратуру, которая из кожи лезла вон, чтобы ему больше повредить. Против меня и против Юзефа не было ни одного фальшивого свидетеля, а против Бронислава выставили даже трех. Одну молодую девушку устрашили и приказали, чтобы она на суде сказала, что Бронислав накричал на нее и приказал сейчас же выйти из комсомола, к которому она принадлежала. Мы по возможности предостерегаем от вступления в комсомол, а еще больше от вступления в партию, но никогда не требуем выйти, если уже кто-нибудь записался. На суде девушка повторила то, что ее

 

- 97 -

заставили сказать. Ксендз Бронислав спросил: «То, что ты говоришь, действительно, правда? Согласно ли это с твоей совестью?». Бедная девушка, сбитая с толку, расплакалась, и все следствие ни к чему не пришло. Но было еще два других свидетеля. Оба мужчины, к сожалению, оба поляка и оба высокопоставленные. Один — председатель сельсовета, а другой — директор школы большой деревни, находящейся недалеко от Зеленого Гая. Эти не расплакались, только врали без запинки. Обвиняли они Бронислава в том, что приехал он раз к ним в деревню для того, чтобы «сорвать» митинг, собранный по поводу войны в Корее. Действительно, Бронислав раз приехал к ним в деревню, ничего не зная о митинге. Когда он узнал, он тут же прервал свою работу и велел всем бабушкам идти на митинг. Благодаря этому, митинговали даже бабушки, которые, точно не пошли бы на митинг, если бы ксендз им не сказал.

Во время следствия, когда Бронислав со свойственной ему логикой доказывал ложность этого обвинения и требовал пригласить других свидетелей из этой же деревни, ему ответили такими словами: «Нам не нужно никаких других свидетелей, достаточно этих двоих. Они оба честные советские граждане, и мы верим им больше, чем вам». Фальшивые свидетели были признаны правдивыми, а наш правдолюб Бронислав был признан обманщиком. Бывает и так...

На суде прокурор потребовал для Бронислава 10 лет лишения свободы. Суд утвердил приговор.

В августе ксендз Бронислав прибыл в лагерь в поселке Чуна в Иркутской области Сибири, куда я приехал на полгода раньше. Сразу же после приезда в лагерь Бронислав составил жалобу на имя генерального прокурора Советского Союза. Это был великолепно написанный документ. Он отличался свойственной Брониславу логикой аргументации. Жалоба принесла свои результаты. Генеральный прокурор дал указания апелляционному суду в Алма-Ате, чтобы сократить Брониславу срок тюремного заключения до 5 лет. Так и вышло. От августа 1959 года до моего освобождения 3 декабря 1961 года мы были в Чуне, а потом, в течение последних 8 месяцев моего тюремного заключения, мы были вместе

 

- 98 -

с Брониславом и Юзефом в очень интересном лагере для «религиозных», на юго-востоке от Москвы. Представьте себе, пожалуйста: в одном лагере нас было 27 ксендзов разных национальностей, во главе с ксендзом митрополитом, сейчас кардиналом Юзефом Слипыем. Было еще несколько католиков мирян. Православных мирян было около сотни, но православных священников только шесть. Большинство из них было православных оппозиционеров, но были и православные, признающие верховность московского патриарха. Разных сектантов было около 400. Наконец, было около 50 «стукачей», доверенных лагерной администрации. Возникает вопрос, почему сделали такой лагерь для верующих. Ведь до этого так не было. Легко догадаться. Бывали в лагерях случаи обращения. Бывали крещения, конечно же, тайные. Обращались парни, воспитанные в атеизме, и в основном, интеллигентные парни, студенты, комсомольцы. Были обращения в католицизм, а также и в некоторые сектантские направления. Видимо, наверху было решено, что недостаточно изолировать верующих от общества, живущего на свободе, но нужно их также изолировать и от других заключенных, за исключением доверенных «стукачей». Лагерь для религиозных был чем-то вроде большого монастыря. Молились там совершенно открыто. По воскресеньям собирались группы одного вероисповедания для общей молитвы, слушания проповедей и чтения Св. Писания, которое сектанты укрывали у себя, поделенное на маленькие тетрадки по несколько страниц каждая. Чекисты разгоняли такие группы, а они снова собирались, как только те уйдут.

Отношения между людьми разных вероисповеданий были, в общем-то, хорошими, в некоторых случаях даже сердечными. Если иногда и бывали недоразумения, то главным образом со свидетелями Иеговы, которые грозили карами божьими всем за исключением их самих. Как-то молодой иеговит начал метать громы на католическую церковь из-за войн крестоносцев. Я спросил его: «А знаешь ли ты, когда эти войны были?». — «А как же, это было во времена Александра Македонского». — «Разреши тебе сказать, что ты ошибся на целых 1500 лет».

 

- 99 -

В одном лагере «религиозных» был большой интерес к экуменическому движению. Особый интерес вызвало сообщение о сборе Всемирного Собора. Многие надеялись, что Собор предпримет что-то для объединения с иноверцами, хотя бы частичного. Бывали между людьми разных верований и дискуссии. Некоторые были существенные и выдержаны в духе взаимной любви. Но бывали между сектантами дискуссии, полные взаимных нападок. Я лично всегда призывал всех не забывать о взаимной любви в дискуссиях, что было безрезультатно.

В другом месте я писал, как достойно вел себя в тюрьме наш епископ Шелензок. Я могу также засвидетельствовать и то, что ксендз Бронислав также достойно представлял католическое духовенство. В тюрьме он исповедовал многих светских и священников. Говорил светским и священникам проповедь. Зато ксендз Юзеф был общим любимцем за свою веселость. Ксендз Юзеф знал много анекдотов, но вполне цензурных, и охотно делился с заключенными своим знанием. Правда, некоторые сектанты соблазнялись тем, что ксендз Юзеф рассказывает анекдоты, вместо того, чтобы цитировать Св. Писание.

Все ксендзы в лагере для «религиозных» служили ежедневно рано утром Св. Мессу. Облатки присылали в посылках с продуктами, а вино делали из кишмиша.

Отношения между ксендзами разных национальностей были братскими. Нас, поляков, было трое, 9 литовцев, один латыш, один венгр и 13 украинцев. Митрополит Слипый был очень достойным человеком, хотя и не принимал такое активное участие в деятельности как епископ Шелензек.

После моего освобождения Бронислав и Юзеф были некоторое время вместе. Потом их разделили. Оба до конца срока отбывания были с «религиозными». После моего освобождения ввели множество ограничений в продовольственных посылках. Из-за этого Бронислав и Юзеф, хотя и не голодали, но питались недостаточно. Словом, терпели они больше и дольше, чем я. Зато теперь они настоятели в полной мере, а я так и хожу по домам.

 

- 100 -

Под конец воспоминаний о моем последнем тюремном заключении, расскажу о следствии и суде надо мной. Следствие велось очень вежливо и без искажения моих показаний, написанных в протоколах судьей и следователем. После окончания следствия мне дали прочитать протокол показаний свидетелей, вызванных судебной властью. Показания были не только из Караганды, но также и из некоторых других мест, где я был во время моих миссионерских путешествий. Были среди этих свидетелей и поляки и немцы. Приятно, что я могу уверенно сказать, что никто из них не дал показаний, подтверждающих мою виновность. На вопрос, говорил ли Буковинский что-нибудь против Советской власти, все единогласно говорили, что Буковинский ничего такого не говорил. Наоборот, Буковинский говорил, что нужно выполнять свой гражданский долг и честно трудиться. Когда вызвали свидетелем директора школы, находящейся в пригороде, где живут поляки, где в свое время функционировала наша закрытая церковь, то тот директор, хотя и партийный, но поляк, сказал, что среди школьников был разговор о религии, но ему неизвестно, чтобы этот разговор вел именно Буковинский.

В обвинительном акте, а потом в судебном приговоре, обвинили меня, кроме нелегального открытия церкви, в хранении антисоветской литературы и агитации детей и молодежи. О взрослых не упоминали, а в приговоре, что интересно, написано, что не нужно Буковинскому вменять в вину его миссионерские поездки. После приговора сожгли на костре несколько моих книжек, среди них ценная — научная работа Савицкого, в которой ученый автор пишет об утопии построения рая на земле, иллюстрируя это примерами... Советского Союза. Забрали также другие книги, хранимые в течение трех лет в комитете безопасности, и вернули мне их после освобождения.

Предлагали мне адвоката, но я отказался и сказал, что сам буду себя защищать. Я попросил поговорить с адвокатом перед началом, для выяснения нескольких процедурных дел. Мне прислали адвоката. Это была молодая интересная женщина, на мой вкус чересчур разукрашенная. Когда я ей

 

- 101 -

сказал, что я сам буду защищаться, она не только не обиделась, но даже обрадовалась. Прокурор потребовал 5 лет лишения свободы. По сравнению с Брониславом, у которого прокурор был вражески настроен, мой прокурор не показывал даже малейших признаков неприязни. Он просто прочитал обвинительный акт, добавил от себя несколько слов, и так совсем негрозно выглядело все обвинение. В конце судебного процесса суд дал мне слово для защиты, несмотря на то, что я не использовал услуги адвоката. К защитной речи я приготовился очень старательно в моей келье. Приведу здесь главные пункты этой речи, потому что, мне кажется, они имеют общее значение, не только личное.

По примеру Св. Павла я начал свою речь от «captatio benevolentiae». Я публично поблагодарил за хорошее и культурное обхождение со мной во время следствия и на суде. Я пояснил, что у меня нет цели выступать в собственную защиту. Лично я не чувствую вины перед советским государством. Так как «nemo judex in sua causa», поэтому мое личное дело я полностью поручаю решению советского суда. Но я использую эту возможность, которую мне впервые в жизни дала советская власть, чтобы выступить в защиту тех, ради которых я работал в течение последних лет.

«Великая Октябрьская социалистическая революция провозгласила на весь мир девиз свободы политической, общественной и экономической. Но не следует забывать и о том, что свобода охватывает также и национальные, и вероисповедальные отношения. Те люди, в защиту которых я выступаю, это немцы и поляки. Их привезли в этот край. Могут ли они чувствовать себя совсем хорошо? Если бы привезли группу русских православных в Бурятию и велели бы им там жить, а там не было бы никакой русской советской школы, и если бы русские вдруг заметили, что их дети все реже говорят по-русски и даже стыдятся русского языка, зато все чаще и охотнее говорят по-бурятски, и при этом их еще и воспитывают верующими буддистами, а не православными, то нужно спросить, могли ли эти русские — а вы, граждане судьи, русские, — быть довольны своей жизнью в Бурятии.

 

- 102 -

И вот я смею утверждать, что в таком положении и находятся немцы и поляки в Караганде. Что касается поляков, то через двадцать лет они дождались трех своих ксендзов, а теперь они все три арестованы, вырваны из среды верующих, и казахстанские поляки снова остались без ксендза.

Более того, если бы власть ПНР приказала арестовать всех православных священников вместе с митрополитом варшавским, и если бы православные люди в Польше остались без единого батюшки, могла ли бы этим Москва быть довольна?

Я не прошу ничего для самого себя, но хочу, чтобы вы учли мои слова для блага верующих Казахстана. Я хотел бы надеяться, что мои слова не будут голосом, взывающим в пустыне, но дойдут до Алма-Аты и Москвы.

Был один случай, когда мне запретили пойти к умирающей больной, чтобы приготовить ее к хорошей христианской смерти. Лишь бы мы все в СССР поняли, что первое право каждого человека, а тем более верующего человека, это право на Бога».

Мою речь очень серьезно выслушали. Она была запротоколирована. Суд удалился на совещание. Через несколько минут судьи вернулись. Председатель зачитал судебный приговор, который приговаривал меня к трем годам лишения свободы. На вопрос судейского председателя, буду ли я подавать на апелляцию, я ответил отрицательно.

В коридоре несколько десятков мужчин ожидали вынесения приговора; я сказал, что меня приговорили к трем годам лишения свободы, не больше. Мужчины улыбались. Видно было, что они разделяли мое мнение.

Я по-христиански попрощался со своими прихожанами — «Слава Иисусу Христу». Сел в ожидающую меня машину, конечно, с двумя конвоирами и поехал, взволнованный прощанием с прихожанами, но вовсе не подавленный.