- 96 -

ДЕТИ КАЗЕМАТОВ

 

4 ИЮЛЯ. Я снова в своей камере. Мне удалось вывезти из «Серпов» учебник немецкого. Спасибо Танечке, библиотекарю, это она меня снабдила. Освобожусь — обязательно верну.

Меня встретили Игорь и Колька. Сашка с Юркой были на вызове. Ребята обрадовались, говорят, только вчера обо мне вспоминали. А я им с порога: «Мужики, дайте скорее зеркало, месяц своей физио-

 

- 97 -

номии не видел!» Посмотрел. Ничего. Морщин, конечно, прибавилось, ну да Бог с ними, главное, разум остался.

У нас в камере новенький, еще один Колька. Его перевели к нам из другой камеры. Он сидит уже три года из положенных ему 13.

Принесли обед. Потом собрали всех с вещами на «телевизор». Я говорю: как хотите, а я не пойду, сил нет. Пришли дежурные, которые утром меня принимали. Увидели меня — сразу на «вы». Они утром все мои вещи после досмотра скомкали, перемешали с грязной обувью. Я пригрозил, что напишу про них. А сейчас даже разрешили мне не ходить. Отвели меня в соседнюю камеру, чтобы нашу пока обыскать. Ух и грязнющая! Вообще, чище нашей камеры я не видел.

Дело Игоря получило новый поворот. Его потерпевшая рассказала, что Комитет привязал к делу двух подставных свидетелей. Их подвешивали, били. Они рассказали об этом на суде. Их выпустили, но взяли подписку о том, что больше нигде этого рассказывать не будут. Еще она рассказала, что если она покажет на Игоря и Андрея, ей обещали помилование. Она, оказывается, написала жалобу на КГБ. Что будет дальше, никто не знает.

Сашке дали 12 лет, со дня на день должны отправить в зону.

5 ИЮЛЯ. Я сегодня дежурный. Встал рано утром, получил хлеб, кипяток, три куска сахара. Потом принесли баланду. После завтрака немного поспали, сейчас не особенно гоняют, если днем лежишь на шконке. Потом обед — щи из кормовой свеклы и пшено.

Николай, пока меня не было, лежал в нашей больничке. У него была сложная операция на желудке после аварии. А здесь ему не дают диету. Вот он и болеет. Вроде диету выписали из Серпухова, но что-то ее пока нет Рассказывал, что там у них есть каме-

 

- 98 -

ра, где лежат женщины до родов и после, уже с малышами. Им детей подают на кормление через кормушку. В больничке умирает много народу.

У нас отняли пластину, которой мы резали хлеб, чтобы вены не вскрыли. Теперь мучаемся. Идиотизм какой-то. В «Серпах» вены зубами перегрызают, когда очень надо.

9 ИЮЛЯ. Игорь вернулся из суда. Говорит, опять подорожала водка.

Его дело разваливается окончательно: потерпевшая дает показания на Комитет.

Говорят, что Алиев, 1-й секретарь Компартии Азербайджана, находится под домашним арестом. Министр внешней торговли Патоличев — тоже.

10 ИЮЛЯ. Юрику принесли передачу. Наконец поели колбасы. А вот сыр, 200 граммов, свистнули.

В камере ужасная духота, очень влажно. Я сделал веер из газеты, сижу наверху и помахиваю веером.

13 ИЮЛЯ. Сегодня на улице дождь. Но смена хорошая, разрешила нам не выходить на прогулку. Не очень-то хочется мокнуть.

Игорю привезли свидетеля из зоны. Сидит где-то на показательной зоне вместе с министром легкой промышленности Кондратенко. Говорит, что там жить можно. Работает контролером ОТК. Его как свидетеля возили в Ташкент. Там по сравнению с Россией сидеть — одно удовольствие. В камерах весело, у персонала отношение хорошее. За деньги делают все. Даешь дежурному 25 рублей. Он десятку берет себе, а на остальные приносит тебе с рынка все, чего пожелаешь. Из Ташкента его этапом везли через Куйбышев. Там дежурные по любому пустяку собаками травили.

Сегодня мне сообщили, что все мои заявления,

 

- 99 -

которые я написал по возвращении из «Серпов», направлены в суд. Но то, что я адресовал в Министерство юстиции, передали все-таки отделу юстиции Мосгорисполкома. Значит, их можно победить. Буду писать дальше.

Читаю сейчас «93-й год» Гюго. Книга отличная.

14 ИЮЛЯ. Шурика сегодня увезли на этап. Я взял его матрац, а то совсем не могу спать: железки так и впиваются в тело.

У Игоря что-то опять в суде не вяжется. Он не спит ночами, все думает. Ведь уже два года это тянется. А дело-то всего: купил пальто у спекулянтки. Дай Бог ему выйти отсюда.

Вчера весь вечер играли в покер.

15 ИЮЛЯ. Игорю снова назначили доследование. Вернулся из суда злой, родные плачут. Это ведь значит, что он просидит тут еще год. А мы так надеялись, что его выпустят. И сны ему хорошие снились, и в домино гадалось хорошо. Он себя успокаивает, говорит: «Я-то что, вот в 256-й парень сидит — взятка 10 рублей, а ему уже в третий раз доследование назначают».

16 ИЮЛЯ. В камере очень сыро. Так недолго и туберкулез заработать.

Вчера дочитал Гюго. Он ставит вопрос о человеке, о его душе, о правах.

По делу о «Молодежном» приговорили к расстрелу нескольких невиновных. Слава Богу, приговор не успели привести в исполнение.

Один из Игоревых лжесвидетелей застрелился. Остался только один. Его перевели из кагэбешной тюрьмы к нам, в 256-ю. Приехал оттуда чуть живой. Хорошо там над ним поработали.

 

- 100 -

17 ИЮЛЯ. Сегодня пришла фельдшер. У Игоря на спине уже 4 месяца что-то не заживает. Он записывался уже сто раз. Но кожник не появился. А я решил заявить на суде ходатайство, чтобы мне из АМЕРИКИ вызвали зубного врача. Потому что ни здесь, ни в институте у нас стоматолога нет, а мне надо коронку поставить. Ведь поехали же наши врачи к Пелтиеру. Правда, после такого ходатайства меня уже точно признают душевнобольным!

19 ИЮЛЯ. Слушали по радио спектакль белорусского радио «Расплата». Сюжет такой: сын убивает отца; отец пьяница, хулиган. Мне очень понравился спектакль. Ведь когда я работал инспектором уголовного розыска, я тоже старался прежде всего разобраться в том, что заставило человека совершить преступление. У нас обычно это никого не волнует. Главное в нашем следствии, чтобы человек написал признание.

Сегодня сделал кормушку для птиц. Мне удалось просунуть через «реснички» коробку из-под рафинада. Я ее там укрепил, чтобы не упала, насыпал туда крошек. Уже прилетел первый голубь.

20 ИЮЛЯ. После прогулки был наконец ларек. Его не было уже три недели. Ларек на этот раз лучше, чем обычно: есть печенье, сыр. Правда, можно брать только по полкило, но все-таки. Говорят, ожидается очередное подорожание.

21 ИЮЛЯ. Вчера наши мужики взяли работу. К нам приходили несколько дней назад с этим предложением. Все обрадовались, а я отказался. Работа такая же, как в «Серпах». Гнуть футляры из бумаги. За 7 тыс. штук в месяц — паек по 5 рублей.

В общем, сегодня мужики уже не рады, что связались с этим. Сделали за 7 часов работы всего 250

 

- 101 -

штук. Хотя работали очень дружно. Заработать даже на этот паек по 5 рублей просто невозможно. А вообще те, кто это придумал, молодцы: деньги за весь заказ они положат к себе в карман.

Сегодня ели хлеб с маслом и сыром. Очень вкусно!

22 ИЮЛЯ. Вчера к нам привели новенького, Валерой Шишковым зовут. Оказалось, что он мой сосед, живет на Бабушкина. Задержали, когда снимал колеса с чужой машины. Пьяный был. Касинский, мой знакомый следователь, посоветовал ему уписать, все как было. Тогда, мол, тебя отпустим. Валера — дурачок — написал. Тут же его арестовали и привезли к нам. Дома жена, двое детей.

Сам он раньше работал водителем. Возил начальника УВД. Одно время работал у знаменитого летчика Гайдукова, ныне генерал-полковника. Очень неприятный, жадный человек. Потом работал на базе Совмина, возил начальника ХОЗУ и иностранцев. Те все одаривали: носки, зажигалки, спиртное. Рассказывали, что рабочие в Америке получают по 700-800 долларов в неделю. А начальник ХОЗУ, его шеф, тоже генерал-лейтенант, бывший адъютант Громыко, ничего ему не давал. Вообще мужик так себе.

Рассказал нам, что Горбачев отстроил себе дачу за 5,5 млн. рублей. На Косыгина, 49, у него уже готов личный дом. Брильянтов у Раисы больше, чем у английской королевы.

Говорил, как совминовские функционеры живут. У всех квартиры в центре. Как правило, живут вдвоем на 60-100 кв. метрах. У детей отдельные квартиры. Каждую неделю им дают паек по ценам 37-го года, на него можно прокормить три семьи. Чего там только нет!

Про Аллилуеву рассказывал. Ей дали дачу в Жуковском, квартиру на Алексея Толстого. Машину выделили. Если ей куда надо было, она звонила в

 

- 102 -

КГБ, там специально стояла одна для нее и одна -за ней «хвост». Все у нее было. А она опять уехала. Дочь ее недавно выступала по «Голосу Америки» -ругала наши порядки.

Валерка говорит, народ с ужасом ждет подорожания. Очереди в магазинах все те же, вообще все так же, как и было до перестройки, только еще хуже.

Где-то в Сибири рабочий стрелял в Горбачева. Попал в охранника. Что с ним — неизвестно.

А самое интересное — Валерка видел, как на Васильевском спуске приземлился немецкий самолет! В тот день он отвез шефа с супругой в Концертный зал. Когда стал выезжать на мост, увидел самолет. Тот подрулил прямо к воротам Кремля. Валерка остановился, подошел к самолету, а оттуда высокий парень кричит ему: «Дружба! Мир!» Откуда-то набежали тут же иностранцы, фотографировали. Какая-то бабка предлагала пилоту хлеб. Руст хотел сесть сначала в самом центре площади, но немного неправильно сделал заход на посадку.

Валерка сперва подумал, что это съемки какого-то фильма. Но когда вез шефа домой, самолет был уже оцеплен военными и штатскими.

Рассказывал нам, что такое «Чайка». Эти машины стоят всегда отдельно. Там множество приборов, даже электронные. Водители «Чаек», в которых есть правительственная связь, не имеют права выходить из машины. Даже в туалет они могут ходить в рабочее время только на базе, в здании Совмина или в Кремле.

Водилы все в основном пьют. Хоть там и стоит японский прибор, определяющий наличие алкоголя, но все равно все пьяными садятся за руль. Даже аварии бывают. Валерку однажды за это лишили прав, так он без прав работал.

Нас Валерка все время смешит: то спросит, откуда позвонить можно, то где телевизор можно посмот-

 

- 103 -

реть. Мы смеемся в ответ. Говорим, что из тюрьмы звонить может только Пелтиер. Завтра хочет написать заявление, чтобы ему выдали тазик, бритву и разрешили ходить на рынок за продуктами.

23 ИЮЛЯ. Погода отличная. Сегодня на прогулке позагорали по пояс.

В камере духота, молю Бога, чтобы не подхватить туберкулез.

Опять смеемся. Валерка написал заявление, чтобы сообщили его семье, где он находится, и чтобы ему передачу прислали. Просил масло, сало и т.д. Сейчас лежал, лежал и спохватился: «Забыл написать, чтобы соль прислали». Мы просто обалдели: «Может, тебе еще и горчички прислать, и огурчиков?» А он так серьезно-серьезно спросил: «А что, нельзя?» Да, этого нам нельзя.

24 ИЮЛЯ. Игоря сегодня вызвали к кожнику. Его посмотрели две врачихи, сказали обе, что ничего особенного. Что нам тут заняться нечем, вот мы и придумываем себе болезни.

Пришел ответ из прокуратуры. Я спрашивал, на какой день назначен суд. Они ответили, что это знает суд, если суд сочтет нужным, мне сообщат. Почему не сказать человеку, когда его будут судить? Честно говоря, я устал. Жить не хочется. Сдают нервы. Уже неделю не писал заявлений. Это, наверное, отчаяние. Гюго писал, что «человек, доведенный до отчаяния, становится равнодушным».

Нет, во мне все же есть силы. Я решил правильно: будь что будет, главное — здоровье. В колонии его можно сохранить. Там есть воздух.

Завтра напишу в «Известия» — крик души. Ведь я не то что о родных ничего не знаю, я не знаю, когда меня будут судить!

 

- 104 -

26      ИЮЛЯ. Молим Бога, чтобы спала жара. Сего дня, правда, поливали дворик, и нам разрешили раз деться и помыться под шлангом. Я не стал разуваться в грязь, а мужики купались. Николай теперь мучается — наверное, простыл. У меня тоже страшно болят зуб и ухо.

27      ИЮЛЯ. Сегодня не спал всю ночь. Такой боли у меня еще не было. Оказыается, когда болят уши, жизнь становится невыносимой. Утром, как только принесли кипяток, сразу налил его в баночку из-под зубного порошка — и к уху. Стало чуть полегче. Не много поспал.

Валерка на прогулке рассказывал, как его судили в первый раз. Он спешил в Кремль. Ехал по Ленинскому проспекту со скоростью 80 км/час (там положено 60 км/час). Вдруг у гостиницы «Академическая» перед самым его носом, прямо через две сплошные линии, начала разворачиваться «Волга». Валерка даже не успел затормозить. За рулем «Волги» сидел сын министра автомобильного транспорта Полякова. В общем, гаишник, который все это видел, сказал на суде, что Валерка был виноват только в превышении скорости, а в столкновении была виновата «Волга». Но это не помогло. Валерке дали 1,5 года исправительных работ и взяли с него 1,5 тысячи рублей штрафа. Кстати, ни сына Полякова, ни его адвоката на суде не было. Они уехали за границу.

Сегодня приходила наша доктор Ирочка. Снова записала меня к ЛОРу и дала 4 таблетки сульфадиметоксина.

На прогулке нашли немного чая, завернутого в бумагу. Принесли к себе, во время ужина заварили. Досталось всем по глотку. Вот было наслаждение.

Опять прилетал мой голубь. Ему дали овса. Не знаю, ел он или нет. Ветер задул в камеру перо, и оно теперь для меня как символ другой, свободной

 

- 105 -

жизни. Здесь радует каждая мелочь, будь то перо, или листок дерева, или глоток чая.

Мужики играют в домино. Сегодня у них забрали все, что они сделали, и сказали, что пока работы больше не будет. Может, они подслушали наши разговоры и поняли, что мы знаем, как нас надувают с этой работой. Обычно в эти камеры работу не дают, знают, что сидят здесь люди неглупые, способные все подсчитать. Интересно, за ту работу, что они уже сделали, дадут им по 5 рублей?

28 ИЮЛЯ. Мое ухо уже не так сильно болит. Я его опять погрел своим способом. Но теперь оно у меня заложенное, как в самолете. Боюсь, как бы не было осложнения. Ребята говорят, что если там воспаление, то надо промывать специальным раствором, который в аптеке стоит три копейки. Не знаю, что делать, врача все нет. Да даже если будет, то все равно вряд ли станет что-нибудь делать. Даже на свободе в больницах все делают только по великому блату. Если человек нашел концы и достал лекарства, то надо еще ухитриться через эти концы это лекарство получить.

Николаю оставили приговор без изменения. 13 лет.

29 ИЮЛЯ. Утром принесли кипяток. Я обнял бачок с одной стороны, Николай — с другой. Так и сидели, он грел зуб, я — ухо.

Перед прогулкой Николая наконец вызвали к врачу. Зуб выдрали. От этого щеку раздуло еще больше. Но завтра уже станет полегче.

30 ИЮЛЯ. Библиотекарь уходит в отпуск, и перед отпуском поменяла нам книги. Опять были только две хорошие: «Анна Каренина» Толстого и Сомерсет Моэм. Мне нравится, как он пишет, читается легко.

 

- 106 -

Мое ухо по-прежнему заложено, ничего не слышу. Но когда грею, немного помогает.

31 ИЮЛЯ. У нас появились клопы. Теперь придется ждать, пока их вытравит администрация.

Около часа ночи. Не могу уснуть. Нестерпимо болит вся правая часть головы. Только что дочитал роман Моэма «Луна, и грош». О великом художнике Поле Гогене. Интересная была личность!

1 АВГУСТА. Ночью я так и не уснул из-за боли. Теперь у меня такое состояние, как после наркоза. Боль то утихает немного, то опять взрывается. Что делать, не знаю, жду не дождусь, когда принесут кипяток. Хотел после обеда полежать, тут же подошел дежурный — не положено. Я ему все объяснил. Он говорит, надевай зимнюю шапку. А если, мол, еще увидит меня лежащим под одеялом — лишит меня передачи с ларьком и отправит в карцер. Мне в карцер с таким ухом никак нельзя. Пришлось замолчать.

Заканчиваю очередную тетрадь. Начинаю новую и думаю, как бы мне это все сохранить. Мне почему-то очень дороги эти вещи. А сколько их уже отнято... По какому праву?

После ужина немного погрел ухо. Кипяток налил в целлофановый пакет. Минут 10-15 все было хорошо, а потом пакет порвался и в ухо попала вода. Это очень плохо. Ничего не слышу. Ухо распухло, все красное.

2 АВГУСТА. Обвязал голову полотенцем. Сижу как Иванушка-дурачок. Написал два заявления про свое ухо. Одно в суд, с просьбой об оказании медицинской помощи. Другое — нашему фельдшеру. Привожу дословно: «Как Вам известно, я неоднократно обращался к Вам по поводу заболевания моего правого уха. Однако Вы пояснили, что в учреждении врач

 

- 107 -

приходящий, и когда он будет неизвестно. Ни камфорного спирта, ни средств прогревания у Вас нет. Я больше недели мучаюсь, ухо заложено, ничего не слышу. На основании сказанного прошу Вас: 1) выдать мне справку, что в данное время медпомощь не может быть предоставлена; 2) выдать разрешение на постельный режим в дневное время, так как ночью я из-за уха не сплю, а днем, когда боль утихает, ввиду существующего режима в данном учреждении мне запрещают спать».

Сегодня в «Строительной газете» за 23 июля увидел огромную фотографию: выступление во французских тюрьмах в связи с перенаселенностью. На фотографии - большие, нормальные окна, никаких «ресничек», места полно. Интересно, что запели бы эти заключенные, если попали бы к нам сюда?

3 АВГУСТА. Забрали Николая. Не знаем, куда — то ли на «Пресню», то ли в карцер.

Приходила фельдшер. Я отдал свое заявление, она сказала, что справок никаких не дает. Но закапала мне в ухо борный спирт и заткнула ватой. Теперь я вообще ничего не слышу.

Залез к себе наверх, смотрю — в моей постели паучок. Может быть, завтра суд. Ладно, будем ждать. Хотя паучков я не люблю. Они мне приносят неприятности.

Сейчас три часа дня. На этот раз паучок принес мне приятную весть. Только что сидел, думал о жизни, вдруг открывается дверь, и меня вызывают. Ведут в кабинет фельдшера, она мне любезно улыбается, протягивает пузырек борного спирта объемом 10 мл и новую пипетку, чтобы я сам капал три раза в день, да еще какие-то таблетки. Захожу к себе в камеру, мужики: вот это да! Значит, можно ведь добиться, если постараться. Все у них есть — и спирт, и вата, и лекарства.

 

 

- 108 -

 

Юрка ездил сегодня с мужиками по «хлопковому делу». (Одно из самых громких дел перестройки. Узбекские хлопковые магнаты под покровительством членов Политбюро Узбекской ССР заключали фиктивные договора на поставку тонн хлопка российским хлопкоперерабатывающим фабрикам. За вагон фиктивного хлопка платили 10 тысяч рублей. Таким образом, было украдено 2,5 млрд. рублей. В Москве этим руководил зять Леонида Брежнева Чурбанов. Он получил 12 лет, отсидел 6. По «хлопковому делу» проходили тысячи уголовных дел.).

4 АВГУСТА. Валерка рассказывал о тебе. У него необычная судьба. Родители разошлись, и его воспитывал отец. Мать вышла замуж за генерала, уехала в Москву, и 12 лет ничего о нем не знала. Он после армии заезжал к ней. Она много плакала, но ему показалось, что все напускное. Он остался в Москве, но отношений с матерью не поддерживал.

Юрка привез из суда яблоко и шоколадку. Смена хорошая попалась, разрешили в камеру пронести. Мы разделили на всех.

Сегодня в «Правде» статья «Я вас в Афганистан не посылал». Наконец-то заговорили. Пишут все, что я писал когда-то в своих дневниках. Помню, Шадрин мне говорил: «Какое твое дело до этого?» Я ответил, что мы все в ответе за это, и должны признаться, что это была подлая война.

Опять пишут о Пелтиере. Он звонил в ТАСС. Но говорил недолго, потому что боялся, что отключат телефон. Жалуется, что в одиночке ничего нет, зато, говорит, есть время подумать. Эх! Тебя бы к нам на несколько часов, не больше, ты бы сразу перестал жаловаться на свои проблемы. А то звонишь, говоришь, что хочешь. А здесь все закрыто и одни слова, слова, слова.

Я вчера прочитал у Сомерсета Моэма о России:

 

- 109 -

«Но уезжал я (из России) разочарованный. Бесконечные разговоры там, где требуется действовать; колебания, апатия, ведущая прямым путем к катастрофе; напыщенные декларации, неискренность и вялость, которые повсюду я наблюдал, — все это оттолкнуло меня от России». Это было написано еще в 17-м году. Видимо, это наша национальная особенность.

6 АВГУСТА. Ребятам сегодня принесли квитанцию за работу. За 9 тыс. штук —6 рублей 40 копеек на пятерых. Мужики работали не покладая рук целую неделю.

Перед обедом привели Николая. Его привезли из другой тюрьмы. Не знаю, зачем. У него все сложно. Говорит, у них на «Пресне» в камере сидят 40 человек, прогулка подольше, каждый живет только своими проблемами, как в зоне. Кормят так же, как здесь.

Везли их туда 30 человек в автозаке. Сашка сейчас тоже там. Направляют в основном в Тагил, там литейка, тяжелый труд, нужна рабочая сила.

Ждем не дождемся ларька. Должна быть колбаса по 2,70 р. Первый раз за все это время!

Пришла сестра-хозяйка, принесла чистые простыни. Говорит, у них теперь перестройка, поэтому простыни дают почти всем. Наверное, просто проверку ждут.

Да, давно хотел описать нашу камеру. Вот собрался. В длину она метров 7, в ширину — 2,5 м, т.е. площадь получается 17,5 кв. м. Пол выложен белой и коричневой плиткой, рисунком — в рубец. Потолок, когда-то, видимо, белый, теперь черный и в паутине. Сантиметров в десяти от потолка начинаются зеленые, страшно смотреть, стены. Вообще в тюрьме этот цвет очень популярен. На потолке — лампа дневного света, очень старая и грязная. По обе стороны намертво стоят шконки: у одной стены в три яруса, у другой — в два. Железная дверь, два огромных замка.

 

- 110 -

Глазок, пониже — кормушка. Справа от входа унитаз с краном — все это занимает не больше полуметра. Тут же умывальник, который все время течет. Над умывальником железные полки и замурованное в стену малюсенькое зеркальце. Немного дальше правила, тоже замурованные в стену. Над ними наклеен распорядок дня. По этой же стороне, за двумя шконками, стоит железный шкаф для продуктов. Потом окно - 1,5 х 1 м, одно стекло битое. Толстая решетка, за ней «ресницы» плоские наклонные пластины, чтобы не видеть, что делается внизу. В это окно видно только маленький кусочек неба. Дальше идет сетка. Слева от двери вбито несколько железных крючков, чтобы можно было что-нибудь повесить. Посредине — стол, здесь его называют дубком, сваренный из железа. У нас об него постоянно кто-нибудь ударяется. Над дверью — наш самодельный календарь. Его регулярно срывают во время обысков. Еще выше над дверью — решетка, а в ней, как в яме, - громкоговоритель. Есть еще отдушина, но она вообще не работает.

Сегодня, когда выходили на прогулку, попросил дежурного оставить дверь открытой, чтобы проветрить немного камеру. «Не положено». Какая тупость!

Нам принесли пластмассовый нож. Колбасу им резать нельзя, но хлеб все-таки можно. Видимо, точно проверка, А может, и правда перестраиваются.

Завтра-послезавтра самые тяжелые дни, выходные. Тоска невыносимая. В будни хоть что-то происходит. То вызовут куда, то фельдшер придет. Но, честно говоря, мне сейчас очень хочется одиночества. С удовольствием посидел бы пару недель, а то и месяц в одиночке. Устал от шума.

9 АВГУСТА. Сегодня повздорил с Николаем. Наверное, нервы сдают. Решили драться завтра на прогулке. Но, если честно, драться с ним — ниже моего

 

- 111 -

достоинства. Он мой ровесник, но глуп, как пятнадцатилетний пацан, хоть и работал оперуполномоченным. Ну ладно, здесь тоже главное — честь. Эх, если бы мы были на свободе, с каким бы удовольствием я плюнул ему в рожу!

Мое ухо болит по-прежнему, я им ничего не слышу.

Прошло 38 дней, как я вернулся из института. Может, хоть завтра вызовут? Как мне все надоело!

На улице холодно. Может, от этого и болит мое ухо.

10 АВГУСТА. С Николаем дрались в камере. На прогулке он струсил. Набросился на меня исподтишка. Вертухай принес нитки, я стал разматывать, тут Коля подошел, слово за слово, и внезапно ударил меня кулаком в нос. Я ответил ему ногой в грудь. Пришел дежурный. Коля начал орать, что он убил одного и меня тоже «завалит». Подонок. Противно, что связался с этой дрянью. Что за гордость убить человека, как они, втроем на одного. Эта паскуда ведь то к Шурику приставала, то к Валерке. Видит, что они постоять за себя не могут. Еще и стукач оказался. Своих всех посдавал. Ладно, большего внимания он не заслуживает.

Меня сейчас волнует, что я ничего не слышу на одно ухо. Не знаю, что делать. Фельдшер опять сказала, что, когда врач будет, неизвестно.

Сегодня к нам залетела пчела. Мы решили, что у нас будет гостья. Я взял кусочек сахара и стал водить перед ней. Она села ко мне на палец и не укусила. Поела сахару, опять закружилась по камере. Валерка говорит, что это к известию. Сидим, гадаем, что же за известие у нас будет.

Известия оказались для Валерки. К нему приходил следователь Разин. Предложил ему сделку: он рвет все Валеркины признания, а Валерка молчит о том, как его били в участке. Так и договорились. Потом

 

- 112 -

долго спрашивал Валерку, как мы тут сидим, что едим, какой чай пьем, приходят ли к нам жены. Разин работает следователем уже очень давно, и до сих пор не знает, что такое тюрьма.

Взял почитать Данилевского — «Беглые в России» и «Воля».

11 АВГУСТА. Николая опять забрали. То ли в другую камеру, то ли снова на «Пресню».

У нас опять новенький. Рашид Усманов из Азербайджана, замначальника тамошнего ОБХСС. Ему 53 года. Сидит за взятку и хищение уже 2 Г месяц. До нас сидел в «Бутырке», а потом еще в 4-м изоляторе. Говорит, у них зимой в камере было 6 градусов. Сюда его везли вместе с дедом. Деду 82 года, повздорил со своей старухой, ударил ее, его арестовали. Старуха плачет: мол, никаких претензий, только верните деда. Дед еле ноги передвигает, а его везут в тюрьму.

«Левитанша» сегодня принесла ответ из Верховного суда. На этот раз мое письмо они пересылают не в мой районный суд, как обычно, а в городской. И еще ответ из отдела юстиции Мосгорисполкома. Формальный, конечно, но раньше они вообще не отвечали. Пишут, что дата судебного заседания будет назначена, когда поступит заключение экспертизы. Значит, и эту стену можно все-таки пробить.

Валерка рассказывал, как он возил министра коммунального хозяйства. Тот утром садился в машину: ни здравствуйте, ни до свидания, ни слова. Однажды Валерка вез его внука. Мальчишка сразу залез с грязными ботинками на сиденье. Валерка сделал замечание, а тот ему: «Я пожалуюсь на тебя дедушке, и он выгонит тебя с работы». Шесть лет мальчугану. Вообще Валерка возил в основном министрову семью. Как-то раз поехал за ними на дачу к 10 утра и прождал до 6 вечера: они встали только в 4 часа! Никто к

 

- 113 -

нему не вышел, не извинился, не пригласил пообедать. Вечером они молча сели к Валерке в машину и поехали в Москву. Вот так живут боги.

Написал заявление, чтобы перевели последние мои двадцать рублей в Детский фонд. Думаю, что я не умру, а детям хоть что-то. Сегодня прочитал в «Известиях» о создании Детского фонда и его лицевой счет. Я написал в суд, чтобы они согласовали этот вопрос с тюремной администрацией. Не знаю, разрешат или нет.

14 АВГУСТА. Сегодня была баня. Прошлая была всего неделю назад. Сказали, теперь каждую неделю будут нас мыть. Простыни меняют. Точно перестройка. Простыни, правда, узкие и короткие. И с каждым разом все уже и короче. Банщик говорит, это женщины виноваты. Их не снабжают, чем необходимо, вот они в критические дни от простыней отрывают. Тяжко приходится женщинам в этих местах!

Валерка заболел, у него температура 38,6. Смена хорошая, разрешили ему поспать на одеялах.

В адвокатуре меня, оказывается, прозвали Солженицыным. Это мне Валеркина адвокат передала сегодня. Говорит, что мое дело уже в суде. Суд задерживается, потому что моя судья в отпуске. Говорит, что им уже всем интересно, чем мое дело кончится.

Прочитал на днях, что в Америке, если ребенок плохо учится, наказывают родителей. Здорово! Вот чему учиться надо: раз родили — так отвечайте за своего ребенка.

15 АВГУСТА. С едой совсем плохо. Живем Усмановыми продуктами. Игорь, наша «мамка» (так здесь зовут того, кто накрывает на стол), кое-как экономит, чтобы растянуть мед и орехи. Им там, в 4-м изоляторе, это в посылках разрешали. Мы взяли ос татки этого меда, орехов, нашего масла, все переме-

 

- 114 -

шали и мажем по утрам на черный хлеб. Продукт получился калорийный, жить можно.

Вообще, по словам Усмана, жизнь в четвертом была лучше, если не считать того, что газету им разрешали только одну на всю камеру. Нам можно выписать пять разных. Им там даже туалетную бумагу из вторсырья давали. Радио целый день работает.

К нам сегодня практиканты приходили. Обыскивали на прогулке. Велели Игорю «снять колеса». Он говорит, что у него таблеток нет, а оказалось, надо было снять ботинки. У Юрки в пиджаке кусочек лески нашли. Спрашивают: «Что вы собираетесь делать?». Я говорю: «Оставь, мужик маленький, жена заждалась, пусть «усы» поставит». («Усы» — это когда что-нибудь вставляется в член.) Мужики хохочут, а парнишка серьезный такой, фамилию Юркину записывает.

У дежурного сегодня было хорошее настроение. Принес нам две малюсенькие веточки и мох. Мы посадили их в кружку и поставили на подоконник. Курят у нас сейчас только двое, может, эта растительность выживет. Главное, чтобы не отобрали.

Рашид рассказывал, что с ним в одной камере сидел мужик, его осудили на 4 года за то, что совершил попытку самоубийства на службе. Еще он сидел с Чабаном, директором ресторана «Арагви». Его дело прекратили, а все уже отсидели к этому времени по два года. Написали сразу на себя признаний под побоями.

16 АВГУСТА. Только что обнаружил следы вчерашнего обыска. На моей тетради, на обложке, было написано: «Уголовное дело № 2156888, сфабрикованное УВД по указанию КГБ». Теперь слова «сфабриковано», «УВД» и «КГБ» жирно-жирно зачеркнуты. Интересно, почему, я ведь пишу для себя лично? В общем, я взял и над зачеркнутым написал все снова.

 

- 115 -

Сегодня еще напишу заявление в суд, что Лотова (судья) в отпуске, а я страдаю. И заявление на имя начальника тюрьмы с просьбой ответить мне, почему нельзя писать слово «сфабрикованный» на своей личной тетради.

Дежурный сказал, что по моим вещам оперативник лазил. Значит, по наводке. Я для конспирации, чтобы при обыске не вызвать подозрений, на первых и последних страницах Уголовный кодекс конспектировал. Хорошо, что все мои дневники Сашка увез. Дай Бог, чтобы сохранил. Интересно, отправил он мои письма в посольство, там ведь семь писем было! Я их с помощью таблеток писал — прочитать можно, только если страницу нагреть. Таблеток таких больше не дают.

У Игоря, Юрки и Николая вытащили шнурки из ботинок. Смешно, эти шнурки были сделаны из шпагата, который ребятам принесли для работы. У них еще целая бобина.

По радио сказали, что США - самая грязная страна в мире, там кругом мусор и проблемы с его уничтожением. Хорошо, что у нас такой статистики нет, а то на первом месте, бесспорно, оказалась бы наша страна.

У Рашида сегодня юбилей: 600 дней в тюрьме. Он считает это юбилеем, потому что до сих пор жив. По этому случаю обещал нам дать по хорошей конфете.

На прогулке попросили дежурного оторвать нам еще кустик, он сказал, что не имеет права. Тогда я попросил об этом лейтенанта. Он говорит: «А вам зачем?». Я говорю: «В воду поставим, будет приятно». Он думал-думал, можно или нет, но все-таки оторвал.

Закончил читать «Волю». Хороший роман, описывает жизнь простого русского народа. Наша жизнь ничем не отличается от крепостного права. Раньше перед барином шапку снимали, а теперь... Россия

 

- 116 -

всегда останется такой, кто бы ни был у власти. Вон, даже в правилах в зоне записано: «При встрече с представителем администрации вставать, шапку снимать».

Теперь выписал 1-й том Мюссе.

Валерка тоже начал дневник.

18 АВГУСТА. На улице холодина. Пришли с прогулки. Я прочитал статью писателя Вениамина Каверина «Романтика бессмертна». Он пишет, что наступило время раскрепощения, что мы опять вернулись к 20-м годам. Но все равно время лозунгов прошло, выросло другое поколение. Неизменным остался один принцип: ты — им, они — тебе. Единственным стимулом в жизни и тогда, и сейчас является материальное благо.

Конечно, у писателей сейчас появилась возможность писать, но ведь только у тех, у кого есть связи.

В 16 часов был ларек. На этот раз не было ничего, кроме сала и хлеба. Колбасой нас в тот раз просто подразнили.

Вечером хлеб с маслом запивали кипятком. В последнее время дают не кипяток, а просто теплую воду. Может быть, даже из-под крана, уж очень она грязная. Николай приучил нас, говорит: меньше думайте об этом, не смотрите в нее, пейте и представляйте, что вкусно. Так мы теперь и делаем.

Мужики смеялись: Валерка представлял, как он придет домой и будет с женой на тюремном жаргоне разговаривать. Она придет с работы, он ее ошмонает. Потом скажет: быстро на шконку! Потом потребует из телевизора (шкаф) подать шленку (тарелка или чашка). И велит фаныча (бачок для кипятка, в домашних условиях — чайник) поставить.

20 АВГУСТА. Во вчерашних газетах — беседа директора Института Африки с ученым Б. Ливи и биз-

 

- 117 -

несменом Старром о смертности на Земле. Оказывается, каждую минуту на земном шаре умирают 24 человека, 18 из них — дети. Все от голода и нищеты.

Пишут о безобразиях военных в Туркмении, продают и автоматы, и патроны, и гранаты. Это я знаю давно: только плати — все можно купить. И никто никого не наказывает. Продавцам дают срок с отсрочкой приговора. Так что только действуй!

Прилетали мои голуби. Уже берут хлеб прямо из рук, но еще немного побаиваются. Наверное, видят, как их собратьев здесь хватают, затаскивают в камеры и варят из них суп.

На прогулке сегодня холодно, дождь, но я получил удовольствие. В соседнем дворике сидели девушки и пели. Чувствовалась какая-то теплота. Мы с ними не разговаривали: чтобы они нас услышали, нужно кричать. А кричать здесь нельзя. Потом их увели. Кто-то из них заглянул мимоходом в глазок, а дежурный как заорет: «Я кому сказал, сука, не лезь туда!» Вот так они и разговаривают. Не только с осужденными. Они и к своим сотрудницам обращаются теми же словами.

21 АВГУСТА. Валерка рассказывал, как служил в танковых войсках. Однажды они на учениях поймали цэрэушников. Те фотографировали наши танки из болота. Говорил, на время учений все местные жители оставляли свои дома: бывает, что танки их разносят. На учениях номера танков закрашивают, чтобы никто не мог определить численность машин. Валерка ездил на 64-м, но видел и 72-й, и 74-й. Такие же махины, тяжеленные, и так же разлетаются в клочья на минах.

Мужики сидят за работой, а я читаю газеты. Пишут о Персидском заливе. А меня лично интересует: по какому праву Иран обстреливает гражданские суда других стран? Опять пострадали два корабля: один -югославский, другой — не помню, чей. Надо собрать

 

- 118 -

глав всех государств и поставить ультиматум — строжайший контроль войсками сил ООН. А если будут противиться, то можно и физически дать немного по одному месту.

Игорю принесли передачу. Завтра у него день рождения, ему исполнится 40. Уже третий в заключении. А в передаче только хлеб, сало, масло, сыр и колбаса. Ни конфет, ни торта — ничего, чтобы почувствовать праздник. Сейчас хоть разрешили помидоры передавать.

22 АВГУСТА. Сегодня встали как обычно. Нам дали картофельную воду и по кусочку селедки. Давно такого не было. Потом пошли гулять.

Сегодня нас обслуживала молодежь. Те самые, что тогда нас обыскивали. Парень с девушкой были здорово нетрезвые. Она очень некрасиво курила.

Вечером поздравил Игоря. Подарил ему надписанную чистую тетрадь за три копейки и ручку. Здесь ведь больше ничего нет. Он говорит: «Тронут, не ожидал». Я пожелал ему, чтобы он оставался человеком, помнил эти годы. Даже если помажут хлеб маслом, то есть оправдают, не отступать, ведь два с лишним года никуда не денешь.

В газетах пишут, что в американских тюрьмах существует воспитательная программа для детей до 14 лет. А у нас опять целый день плакал ребенок. Я слышал, как его мать просила кого-то из соседней камеры передать ей игрушку на время в обмен на что-то. Хорошо если там человечный дежурный, а то и не передадут. Скажут, не положено.

Прошла проверка, мы подогрелись — съели по печенью с водой и еще немного колбасы, которая осталась от вчерашней передачи.

Да, совсем забыл. 2 сентября у Руста будет суд. Пишут, что суд открытый, его будет защищать В. Д. Яковлев. Интересно было бы поприсутствовать на процессе. Уверен, что там нарушений не будет.

 

- 119 -

24 АВГУСТА. Только что пообедали. Грязные щи и перловка, разбавленная водой. Ее очень хорошо едят мои птицы.

Игорь сегодня сказал Мамедычу, что такие щи его теща варит свиньям. А Мамедыч ответил: «Чтобы нам существовать, и такие есть будем». Да, чтобы не умереть, надо есть это пойло. Тут не до выбора. Я приучил себя есть мало, но все равно — в основном спасает то, что нам приносят в передачах. И еще то, что мы здесь очень мало двигаемся, почти не расходуем энергию.

Взял тетрадь. Опять обнаружил следы обыска. У меня на первой странице был записан новый адрес Лиды. Она недавно переехала. Так его зачеркнули так жирно, что невозможно прочитать. Все адреса здесь уничтожаются. Они думают о преступлениях. А может, у людей человеческие отношения. Сколько людей, познакомившихся на этапе или в колонии, создали семьи. Я очень расстроился.

Мужики работают… До сих пор не могут сделать план на одного человека.

Около половины третьего нас начали вызывать. Оказывается, Левашов, наш «бандит», после того как от нас ушел, написал заявление, что мы его тут били и издевались над ним. Его сейчас как будто бы выпустили, он вовремя выбросил оружие, и держать его стало незачем. Да, дал Левашов. Мне-то все равно, я с ним не ругался. Наоборот даже, относился с уважением к его возрасту, хотя он и хитрый мужик. Вызвали сначала Игоря, затем Горшкова, потом — Карпова, а последним — меня. Нас ведь только четверо осталось из тех, с кем он сидел. Беседовал с нами тот самый лейтенант, что спрашивал меня, зачем мне к прокурору по надзору. Уже стал старшим. Я ему сказал, что писать никаких объяснительных не буду, потому что заявления никакого мне не показали. А если ребята что-то писали, значит, они знают, что

 

- 120 -

там случилось, и им есть что объяснять. И пошел обратно в камеру. Лейтенант зло улыбнулся мне вслед. Ладно, мне до этого нет дела.

25 АВГУСТА. Погода на улице изменилась, стало холодно. Я целый день кормил голубей. Они уже со всем ручные, залезают под сетку сами, но в камеру не протащишь — слишком узкие «реснички».

В обед сегодня был суп с мухой. Я ее хладнокровно вынул и стал есть дальше. А Колька поморщился — очень брезгливый. Но есть-то надо!

Мужики сделали план на одного человека. Больше работы нет. Приходил эксплуататор, предъявлял претензии.

26 АВГУСТА. 21 час. Мужики играют в домино, я пишу. По радио закончился «Международный дневник», рассказывали о самых страшных тюрьмах Израиля.

Встал сегодня как обычно, спал хорошо. Ухо почти не болит, но там булькает что-то и чешется. Уже где-то в полвосьмого прилетели голуби, покормил их и занялся зарядкой. Сделал «мостик». А вот перевернуться пока техники не хватает, да и страшно упасть — кругом бетон.

Сегодня дежурная у нас — молодая женщина. Лет 25-27, не больше. Рашид спросил у нее иголку, она принесла кривую. Он укололся, снова вызвал ее через «клопа» (кнопка вызова с лампочкой). Говорит ей: «Девочка, посмотри, какая иголка, шить ей невозможно», а она: «У меня другой нет, все пользуются — не возмущаются». Мы посмеялись, а Рашид сказал, что хоть она его и обругала, но он почувствовал рядом женщину. У этих женщин все собачье и звериное.

Потом я себе шил пояс. В случае холода на зоне - это нужная вещь.

 

- 121 -

Обед сегодня — бурда, каша и пшено. Голуби едят с удовольствием. А мы не очень. Я так вообще ни утром, ни вечером не ем.

27 АВГУСТА. Сегодня один голубь опять залез под сетку. Я кое-как просунул руку, и он попался. С трудом протащили его через «ресницы», они в одном месте отогнуты. Кто-то предложил его съесть. Но я не дал, не такие уж у нас страшные дни, чтобы убивать голубей. Потом Валерка написал записку, что мы живем в ужасных условиях, просим помощи, еды и т.д. Привязали к ноге голубя и вытолкали его на волю.

Потом смеялись весь день, что голубь полетел прямо к оперативнику и сдал ему записку; решали, кто возьмет на себя ответственность. То представляли, что он полетел прямо к посольству США, и нам окажут помощь, как Пелтиеру.

В газетах сегодня впервые написали, что статистика преступлений у нас не так мала, как мы говорим, а закон не так хорош и гуманен, как мы себе рисуем.

28 АВГУСТА. Валерке принесли передачу. А то уже три дня голодали. Правда, все яблоки порезаны и из-за этого подгнили. А у тапочек оторвали подметки, теперь их нельзя носить. Спрашивается, кому это нужно?

Сегодня вызывали Рашида. Вернулся расстроенный. Говорит, ему предъявляют сфабрикованное обвинение, он выходит самым главным мошенником. Мужик нервничает, наверное, они его в фоб вгонят. Его отпустили к нам пообедать, а сейчас опять выдернули.

Был обыск. Все перевернули вверх дном.

29 АВГУСТА. Сейчас половина первого. На прогулку сегодня не ходили, на улице сильный дождь, а в

 

- 122 -

этой тюрьме над двориком нет крыши, только решетки и сетка. Смена сегодня хорошая, разрешили не выходить.

В «России» написано о хулиганских выходках Пугачевой в ленинградской гостинице. Вот обнаглела до чего, в открытую несет нецензурщину, требует, чтобы человека выселили, а ее вселили. Попробуй на Западе сделай такое — вмиг окажешься перед судом.

Я помню, мы с Остапычем ездили в командировку в Горький (теперь Нижний Новгород), нам сотрудники тамошней гостиницы рассказывали, что вытворяют артисты из Москвы. Пьют, скандалят, погромы устраивают — просто хулиганы.

Ельцин опять сказал, что «Агропром» надежд не оправдал. В прошлый раз он говорил это весной, а народ так и не видел ни овощей, ни фруктов.

Осталось два дня лета, потом осень, потом зима. Сколько еще ждать какого-то конца — неизвестно.

31 АВГУСТА. Сегодня забрали Валерку. Он собирался, весь трясся — куда его отправляют, неизвестно. Может быть, на свободу, может быть — в неизвестность. На всякий случай оставил свою куртку и тапочки. Если его повезут в другую тюрьму, он по дороге спохватится, вернется за ними и сообщит нам, куда его переводят. Но за курткой пришел корпусный. Мы у него спросили, но он только зло хлопнул дверью в ответ. Так и не знаем мы, где Валерка. Переводить его нет смысла, если только из-за того, что мы с ним из одного района и наши адвокаты и следователи работают вместе. Мне Валерка нравился. Простой работяга, без заскоков, все на виду, говорит обо всем простыми словами.

По радио сказали, что к Русту приехала мать и привезла младшего сына, чтобы учился на ошибках старшего. Да, парня искренне жаль, сочувствую ему. Но у него хоть условия содержания приличные.

 

- 123 -

1 СЕНТЯБРЯ. Началась осень. На свободе дети идут в школу. И сколько это рождает проблем: форма, цветы. У учителей свои проблемы.

Сегодня снилась железная дорога. Это к путешествию — наверное, в суд. Я переходил рельсы, а на меня летел поезд, и вдруг он начал рассыпаться. Потом снились родители, видно, мама все время думает обо мне. А 6 сентября будет 4 года, как умер отец.

Рашида опять вызывали. Он все знакомится с делом, с заключением экспертизы. У него 573 тома, еще около года это будет тянуться. Пришел расстроенный. Его обыскали, нашли письма — он хотел попросить разрешения отправить их домой. Но их отобрали: мол, не положено. Но ведь это письма семье, никакого отношения к делу они не имеют. Не говоря уже о том, что это дело следователя — решать, можно отправить домой или нет, а не тюремного начальства.

Вот где надо посидеть Пелтиеру, чтобы знал, что такое права человека в СССР. Человек два года не знает, что с семьей, хотел домой весточку отправить с разрешения следователя, так у него все отобрали. А он названивает в ТАСС и все чем-то недоволен.

Завтра у Руста суд. Я думаю, ему дадут лет 5 — покажут, какие мы справедливые, или возьмут штраф - покажут, какие мы гуманные. Колька говорит, что ему должны сказать спасибо — помог поменять командование. А Язов вообще должен ему пол-литра поставить за то, что стал благодаря ему министром обороны. Лично я желаю Русту самого хорошего, а главное — свободы. Может, он и неправ, но его поступок пролил свет на многое.

В «Правде» пишут, что Америку одолели тараканы, они есть даже в сиденьях автобусов, и вывести их практически невозможно.

2 СЕНТЯБРЯ. Сегодня видели нашего голубя с за-

 

- 124 -

пиской, привязанной к ноге. Значит, он жив и здоров, до посольства не долетел, живет здесь. Он самый драчливый и самый симпатичный. Голуби стали совсем ручные, клюют хлеб и никого не боятся.

Мамедычу должна быть передача. Сидит как на иголках: однажды в «Бутырке» посылку отправили обратно, потому что она весила тшесто 5 кг — 5,500. Причем лишние полкило весил сам ящик. Сейчас молит Бога, чтобы вес был ровно 5 кг. Но вопрос еще в том, чтобы в посылке было то, что можно передавать.

Руст признал себя виновным, но говорит, что это была миссия мира. Глубоко раскаивается и т.д. Наверное, его выпустят.

Сегодня был ларек. Опять ничего нет. Но я выписал две пачки сигарет. Одну отдам Сереге-банщику, чтобы менять простыни. Что поделаешь: не подмажешь — не поедешь. А вторую — Кольке, чтобы он сделал еще одну ручку в подарок Рейгану. Ту, что он мне сделал в прошлый раз, с надписью, у меня забрали при обыске.

На улице уже холодно. Завтра передавали 5 градусов тепла.

3       СЕНТЯБРЯ. Мамедычу принесли передачу. Но нам не отдали, он в это время был на вызове. Мамедыч расстроился. У него опять нашли письма, он забыл оставить в камере, был скандал. Завтра его снова вызовут, но он напишет доверенность. У него ко всему еще и расстройство желудка. Позавчера следователь угостила его гражданской пищей. Теперь с горшка не сходит. Здесь портятся желудки. Помню, на зоне в дни свиданий с родными, только съел что-нибудь, и все свидание — в туалете.

4       СЕНТЯБРЯ. Мамедычу наконец принесли пере дачу. Колбаса, пока они ее носили туда-сюда, покры-

 

- 125 -

лась плесенью.

Мне снился хороший сон: я плаваю в волнах. Это к удаче в делах. И природа — не знаю, к чему.

Ходили в баню. Там очень холодно, окон нет, отовсюду дует. Для меня сейчас главное не простудить по новой ухо, ведь до сих пор до конца не прошло.

Пришли из бани, получили положенную гороховую воду, хлеб с маслом и грязную теплую воду в качестве кипятка. Я сделал пирожное: из буханки хлеба вытащил мякиш, перемешал его с маслом и сахаром и опять заложил обратно в корочку. Так на «Серпах» делал Ольшанский. Очень вкусно получается.

В «Правде» М. Волков пишет о Туркмении «Айсберг в пустыне». Ужас, что творится. Нет питьевой воды, смертность среди детей страшная, нет элементарных условий. Я все это хорошо знаю, я там был. Но это Азия, Кавказ, там ничего не перестроишь, это все у них в крови. Они не хотят ничего менять. Я говорил с ними. Они отвечают, что живут хорошо. У них нет продуктов, но никто не хочет, чтобы они были. Они довольны. Их устраивает, что питьевую воду привозят и хранят в резервуарах по 3-4 месяца. Возмущаются те, кто туда приезжает.

18.30. Ура, перестройка! Нам принесли несколько кусков туалетной бумаги! Бумага, конечно, плохая, но все-таки без газетной краски.

Русту дали 4 года.

Ну ладно, скоро отбой, а мы договорились с сегодняшнего дня вслух читать Мюссе. Сегодня была библиотека, выклянчили «Исповедь сына века». Париж, XIX век, а все, как сейчас. Читать будет Игорь. Главное, чтобы дежурный не запретил.

5 СЕНТЯБРЯ. Пришли с прогулки. На улице дождь. После отбоя начали читать. Вещь отличная. А где-то часов в 11 к нам привели новенького. Зовут

 

- 126 -

Эмиль, сидит уже год, к нам его перевели из 221-й камеры. Последние три дня его судит Верховный суд. Статей много, основная — убийство. Ему дают 102-ю ст., но потерпевший прожил еще 4 часа, значит, статья должна быть 108-я.

Парень молодой, 25 лет, на вид интересный, заражен Западом. Сам из Белгорода, но убийство совершил в Москве. Бывший менг, но год сидел в общей камере. В «Серпах» его признали вменяемым, хотя у него была контузия в Афгане. Носит с собой вырезку о Пелтиере и собирается на суде просить медицинской помощи у американцев. Молод еще.

Весь вечер рассказывал об Афганистане. Там два раза в день летает самолет, полный гробов с нашими ребятами. Ему врач в госпитале сказал, что в год там гибнет 20 тысяч русских солдат. У власти все родственники Амина. Так что на самом деле никакой победы социалистической революции там не было, все осталось по-прежнему, только название другое.

Наших там не любят. Ему в кабульском магазине в лицо плевали буквально. В кишлаках не дают воды. Чтобы отогнать местных от колодца, солдаты открывают огонь из автоматов. После этого можно подойти и набрать воды.

Кругом скорпионы, змеи. Рассказывал, как убил в первый раз. Не верил, подэшел к трупу и не мог отойти. Говорит, наши тоже издеваются над трупами: отрезают уши и сушат на память.

Наркота там свободно, и все, кто там служит, - стопроцентные наркоманы. Когда демобилизуются, везут с собой в Союз.

Иногда солдаты бегут оттуда, иногда стреляются. Награды там раздаются по блату. Все, кто при штабе, - с орденами, хотя и дня не воевали.

Люди там грязные, бедные. Душманы — отчаянные ребята, хорошо знают горы. Оружие у них в основном наше, но продает его Китай. А Кабул ему

 

- 127 -

понравился, очень красивый город.

Принес самодельную игру «Монополия». Это американская детская игра. Вечером будет нас учить. Видно, парень много видел в жизни, но пока я разговариваю с ним лишь на общие темы.

На прогулке нас окликнули соседи из 27-й. Сбросили нам записку. Написано печатными буквами: «Привет, братва! 7 октября, на День Конституции, мутится голодовка. В это день вся тюрьма не берет хозяйской пищи, за исключением кичи (наверное, еда или хлеб). Помните об этом! Поддержите! Пусть красные узнают об арестантской солидарности! Ксиву эту размножьте и обязательно срочно отгоните по имеющимся дорогам. Поднимайте базар на сборке, на прогулке... Дело по нашей жизни правильное и стоящее, отнеситесь к нему серьезно!» Вообще организатору этой акции, если все пройдет, не миновать 77-й статьи или расстрела. Но дело это, конечно, интересное, и главное, нужное. Жаль, что нет информации. Мы не знаем, кто рядом с нами сидит, связи вообще нет. Ради этого я готов досидеть здесь до 7 октября.

Но наши только посмеялись, это не те люди. Серьезно отнесся Эмиль. Но я думаю, что из этого ничего не получится. Потому что, во-первых, об этом наверняка уже знает администрация, а во-вторых, добиться этим можно только того, что карцеры будут переполнены, а люди будут избиты и унижены. Но зато это уже попытка бороться за свои права. И может быть, поэтому Эмиля перевели к нам. Ладно, поживем — увидим.

6 СЕНТЯБРЯ. Сегодня 10 месяцев, как я сижу. И четвертая годовщина смерти моего отца. Помянул его.

Сегодня нам первый раз дали свежую капусту, но приготовлена она была отвратительно, как для сви-

 

- 128 -

ней. Я решил ее пожарить. Отжал, наша «мамочка» Игорь дал мне немного сала, и я начал. Бумаги скопилось много, так что было чем поддерживать огонь. Дыма была полная камера, но ничего, пожарил. Ели с удовольствием. Правда, получилось не совсем то, что я хотел. Я люблю, чтобы она была с корочкой, по-настоящему жареная, а не так, как ее готовят в Москве, — немного потушат и все.

Вечером Игорь читал книгу, правда, многих страниц нет, а половина заклеена.

7      СЕНТЯБРЯ. Сегодня не читаем — решили не много отдохнуть. Тем более что у Эмиля завтра суд.

8      10 пошли на прогулку. Сегодня было солнышко, так что немного погрелись — в камере холодно, особенно ночью. Потом приходил доктор. Новенький, младший лейтенант. Наша мегера Ира в отпуске. Мужик отличный, дал нам горчичников, теперь мы можем сделать горчицу. Да и сами горчичники при таком холоде вещь полезная. Обещал вазелина принести, дал по две витаминки. Даже настроение поднялось от его отношения.

После обеда по радио рассказывали о местных правилах. Напоминали, что нельзя писать на заявлениях слово «тюрьма», надо писать — «учреждение», чтобы не нарушать порядок.

8 СЕНТЯБРЯ. Только что мне принесли передачу - приехала мама. Но свидания не разрешают. Ладно, знаю хоть, что она жива. А то ведь три месяца весточки не было. Мне как раз сегодня снилось, что я с ней ругался. Так что сон в руку. Она приехала. Может, все-таки назначен суд?

Еще мне принесли ответ из спецчасти. Мое дело находится в Прокуратуре РСФСР.

Приехал Эмиль. Говорит, что на улице уже холодно, люди ходят одетые. Сегодня допрашивали его

 

- 129 -

латъ, была ужасная сцена. Правда, он уже спокоен - играет с Колькой в свою игру.

Вечером у нас пир. Мама передала ириски. Они, правда, слиплись, их в обертках нельзя передавать. Но мы и так отгрызем. У нас есть белый хлеб, масло, колбаса.

9 СЕНТЯБРЯ. Время около двенадцати, ждем обеда. Вчера долго читали «Исповедь сына века». Кто-то из ребят сказал, что главный герой — слюнтяй, но, по-моему, это и есть настоящая любовь.

Спал нормально. Но все же уже очень холодно. Одеяло здесь — одно название. Чтобы не замерзнуть, натягиваю еще телогрейку.

Встали как обычно, поели, потом проверка. После проверки Колька доделал ручку, правда, носик получился не очень, но главное — доделал.

Пришел наконец слесарь чинить кран (шумел очень). Ждали два дня. Сказал, что надо прокладку менять. Здесь прокладки, как и на свободе, — дефицит. Перевернул старую и ушел.

Написал заявление в суд. Прошу свидания с мамой, пишу, что уже год ничего не знаю о семье, что мать возит передачи за 4 тысячи километров. Знаю, что свидания не дадут, но надо, чтобы заявление было в деле. А то, если скажу на суде, что не давали ни одного свидания, мне ответят, что раз в деле заявления нет, значит, я вообще ничего не просил.

На прогулку еще не ходили, наверное, пойдем после обеда. На улице дождь, но мы решили пойти повышать — в камере воздуха совсем нет.

Обед сегодня был опять из старой прошлогодней шусты, а ведь свежая есть, была уже один раз. Так нет же...

Завтра у меня дата — 5 месяцев со дня суда.

10 СЕНТЯБРЯ. Опять был обыск. Пришли с

 

- 130 -

прогулки, а у нас все перевернуто. Забрали все наши газеты, даже те, которые Мамедыч постелили себе под матрац, чтобы хоть немного спалось помягче. Забрали наш «нож» — кусок пластинки, немного заточенный, типа бритвы. Забрали переходник, мы его с Колькой сделали, чтобы бриться можно было. Спрашивается, кому это все надо? Настроение упало.

Кто-то уже три часа стучит — требует врача.

Игоря сегодня предупредили, чтобы он сбрил бороду. Он немного отрастил, хотел посмотреть, идет ему или нет. Получилась очень аккуратная, ухоженная. Но говорят, не положено, если не сбреет, пойдет в карцер.

Около семи вечера привезли из суда Эмиля. Говорит, что там тоже был обыск, у кого-то отобрали крестик. Парень очень возмутился, этим крестиком его еще во младенчестве бабушка крестила, крестик старинный, серебряный. Но ему быстро рот заткнули.

У самого Эмиля, оказывается, экспертиза была проведена неквалифицированно. Это его оправдывает. Ведь у него не было умысла убить. Это была драка.

После ужина играли, я сегодня на втором месте. Потом Мамедыч мыл полы. Мы смеялись, говорим: «Приедешь домой, будет что жене показать». (У них там не принято помогать женам).

Ладно, время подходит к десяти, сейчас Игорь Мюссе начнет читать. Осталось 80 страниц, думаю, дня за три закончим.

11 СЕНТЯБРЯ. Я в другой камере. Но все по порядку.

Мы сегодня поднялись как обычно, потом прогулка, обед, баня. Вернулись из бани, а дежурный говорит: «Сайвальду и Горшкову собраться с вещами».

 

- 131 -

Пока укладывались, пришел Эмиль. Говорит, Валерка сидит в 258-й, просил передать, что суд у меня будет 20-го. Так ему его следователь сказал.

Я собрал свои пожитки. В этой камере я просидел почти год. Несмотря на невзгоды, мы привыкли друг к другу. Собрался, наказал Мамедычу кормить голубей, Игорю — смотреть за растениями, поливать. Я взял еще две веточки с собой, и дверь передо мной открылась.

Руки были заняты, веточки в коробочках, взять уже некуда. Говорю охраннику: «Командир, помоги». Он сначала ни в какую, но потом взял. Шли долго, даже отдыхали, наконец открылась новая панорама - коридоры и камеры.

Мы попали в детский корпус, здесь сидят малолетки. Нас подвели к камере №314, приоткрыли дверь. Камера была просторная, сидел там один молодой симпатичный парень. Юрку спросили, не его ли это подельщик. Оказался не его. Тогда нам велели разгружаться.

Парень, Лыжин Евгений, оказался подельщиком Кольки. Нас перевели к нему, потому что он остался один, а одному сидеть нельзя. Теперь мы сидим втроем в камере на 14 человек. Это полуподвал, тут окна вровень с землей. Здесь нет «ресничек», только большие решетки, затем маленькие, но через них видно деревья, стену и много-много крыс. В камере страшная сырость, как в бане. 24 метра на 14 человек. Между шконками ужасная теснота, можно протиснуться только боком и то если худой. Здесь на двери большой глазок и есть еще два. Очень неудобный туалет, ноги упираются в стену. А все остальное так же, как и у нас: умывальник, правила в стене, шкаф, но очень холодно. Сами менты называют эти камеры казематами. Стены здесь — просто кошмар. Я видел в армии свинарники — по колено грязи, без сапог не войдешь. Вот такие здесь стены и потолок.

 

- 132 -

Главное, что здесь есть, где заниматься гимнастикой, иначе можно заболеть.

Сейчас лежу в постели под одеялом, сверху наброшена телогрейка, но все равно холодно, а ночью будет еще холоднее. Тут еще к тому же два окна. С одной стороны это хорошо — много воздуха. Еще хорошо, что Евгений не курит. Но вот сырость — это страшно. Кстати, Евгений сидит в этой камере, потому что его камера на ремонте. Уже полтора месяца сидит.

Режим здесь строже. Малолеток поднимают в 6 утра, они сворачивают матрацы и на шконки днем не ложатся. У нас такое тогда попытались ввести, но мы не дали. В восемь вечера выключают радио, так что теперь мы и песен не послушаем, которые всегда бывают в 9. Газет тоже нет.

Крепись, говорю я себе, не падай духом, надо жить.

12 СЕНТЯБРЯ. Около трех дня. Мы одеты, в камере холод, изо рта идет пар. Встали в 6. Совсем не дают понежиться, орут, стучат. Там хоть все зависело от смены, а здесь... Спал плохо: шконка узкая, рассчитанная на детей. Приснился плохой сон. Где-то работал, грязь, преграды, яблоки.

После завтрака, как обычно, кипяток, такой же, как у нас. Значит, детям чая тоже не дают. Потом я кое-что убрал, вытер пыль, протер пол — не могу сидеть в такой грязи.

Женя рассказывал про здешние порядки. Этот корпус рассчитан на 900 человек. Сейчас, правда, сидит меньше. Все точно так же, как у нас, только по утрам дают немного масла и раз в неделю водят их в кино, если нет нарушений. Днем их заставляют работать. То же, что приносили нашим мужикам. За работу получают 6 рублей в месяц.

Прогулка здесь хорошая. Дворики большие, в дли-

 

- 133 -

ну метров 7, в ширину — 4. Главное, что дворики эти на земле, а не как там, на крыше. Над головой тоже решетка и сетка, но видно деревья и забор, за которым свобода всего в нескольких метрах. Там видно рябину, усыпанную ягодами, от нее становится тоскливо.

Здание расположено черырехугольником, наши окна выходят во двор в самом центре. Тут же пристроена школа. С 1 сентября малолеток водят учиться. Учеба организована так: если в камере большинство должно учиться, скажем, в 10-м классе, то вся камера, от 14 до 17 лет, ходит учиться в 10-й класс. Водят камерами.

Тут тоже есть голуби, я их уже кормил.

13 СЕНТЯБРЯ. Вещи мои, которые я постирал вчера, не высохли — ни носки, ни трусы, ни майка. Дежурные ходят в шинелях.

Вчера вечером нажарили сала. Женя впервые за два года съел хоть что-то, напоминающее домашнюю еду. Пришла дежурная: мол, у вас чем-то пахнет. Я честно сказал, что мы сало жарили, уже съели. Она сказала, что если нас за этим поймает, то мы все пойдем в карцер. Что здесь хорошо, так это что у дежурных большая территория и до нас они доходят редко.

Сегодня гуляли на другой стороне. Там одна — «запретка», ток и высокий забор с колючей проволокой, как в зоне. Но очень близко видели деревья. Рябина вся в ягодах, наверное, зима опять будет холодная. Прогулка, конечно, здесь лучше. Отсюда виден корпус, в котором раньше сидели, покрашен очень красиво. Наверное, люди и не думают, что это тюрьма.

Здесь же гуляет и больничка, мамаши с детьми, у них свой дворик. Мы там еще не были. Говорят, там есть стол для пеленания ребенка и лавочки.

 

- 134 -

С прогулки нас вели вместе с малолетками. Дети вымуштрованы, все переодеты, руки назад, здороваются, как в армии, все строго. Евгеша говорит, что больше месяца их тут держать нельзя: они здесь портятся.

Выпросили «Известия». Юрка отдал заявление, чтобы ему сюда перевели газету. Камерная газета оказалась «Комсомолка», хорошая.

Вечером малолетки пели жалостливые песни. Особенно понравилась Мне песня про то, как человек хочет улететь вместе с голубем на свободу. Споют - и потом хором: «Добро!». Это у них тут коронное слово. Потом кто-то кого-то поздравлял с днем рождения — стал, мол, человек мужиком, и теперь его отсюда переведут. Так под это и уснул.

74 СЕНТЯБРЯ. Недавно прошла проверка. Мои носки так и остались мокрыми. На улице дождь, в коридоре шум — детей повели в школу.

Дневники теперь прячу в страницах книг.

Евгений клеит пакеты для магазина «Ванда» на Полянке, в них там складывают продукты. Он сам захотел работать. Здесь обязательно работают только малолетки.

На прогулку сегодня ходили в 11. Шел дождь. В соседнем дворике гуляла мамаша. Младенец ужасно плакал, наверное, мокрый, а в такую погоду не очень-то пеленать. Да и есть ли еще тут пеленки?

Обед был из свежей капусты.

Вечером склеил коробку. Хочу пересадить одну свою веточку, взять с собой в суд. Подарю маме на день рождения. Ей исполняется 69 лет.

Ну вот, полдесятого, в коридоре, как всегда: «Спокойной ночи, пацаны!» Пора спать.

15 СЕНТЯБРЯ. Ужасный холод. Даже зубная паста замерзает. Спать невозможно! Сегодня написал заяв-

 

- 135 -

ление, чтобы дали второе одеяло. Не дадут, конечно. Написал еще, что меня по неизвестным причинам перевели в полуподвал и подвергают физическим пыткам. Разве такой холод не пытка?

Сегодня гуляли по дворику для мамаш. Над ним чистое, без сеток, небо. И колючая проволока поднята метра на два. Есть два столика, три лавки, над ними козырек от дождя. Вся зелень — немного травки вокруг колодца. На стене какие-то круглые грибы. Вот и весь дворик номер «ноль» для женщин с детьми.

На улице немного отогрелись. Не хотелось возвращаться.

17 СЕНТЯБРЯ. Сегодня к нам подогнали новенького, свежего парня со свободы. Взяли его по 144-й, за кражу. Зовут Миша, 34 года, милиционер с Киевского вокзала. Он сделал отмычку и открывал камеры хранения. Украл японские аудиокассеты и духи. Парень простой до ужаса, сам с Брянщины, в мае женился. И вот сделал себе «подарок».

Говорит, на Брянщине до сих пор после Чернобыля запрещают есть то, что там растет. Выдают государственный паек — тушенку.

Мы, начитавшись газет, конечно, про перестройку спрашиваем, а он говорит, что в жизни все не так, не по-газетному. Там те же очереди, те же проблемы. Говорит, у них на вокзале сотни, тысячи бездомных, бродяг, безработных. Они живут прямо на вокзале, питаются из мусорных ящиков. Очень много женщин и детей. Говорит, что женщин они брали к себе в общежитие в Кунцево. Жили свободно в жилом доме, два подъезда гражданские, а два — милицейские. Жильцы постоянно жаловались, что советская милиция пьет, хулиганит.

Говорит, у них в милиции есть свой план на тунеядцев и бродяг. С этого года у них новое положение:

 

- 136 -

в здание вокзала пускать только по билетам.

Принесли книги. Я взял «Госпожу Бовари» Флобера. Когда-то читал, но захотелось прочитать еще раз. Потом принесли ларек. Был сыр, но мне пришлось его вычеркнуть: заказывать можно только на 10 рублей в месяц, а у меня получилось почти на два рубля больше.

Вечером, как обычно, поели, умылись, послушали приветствие малолеток. Сегодня было новое: «Душман, спокойной ночи!» Значит, у них тоже есть свои «душманы».

Опять побаливает ухо.

19 СЕНТЯБРЯ. Вчера принесли ларек. Сыр оказался не развесной, а плавленый, к тому же заплесневелый. Но мы все равно его ели. Пока последствий никаких.

По радио передали, что достигнута договоренность о встрече Рейгана и Горбачева.

Сегодня уже не так холодно: на улице 11 градусов тепла.

Во всех газетах и по радио — первый праздник города в Москве. Должно быть интересно.

22 СЕНТЯБРЯ. Вчера где мог повыдергивал ниток, сшил скакалку и прыгаю теперь по 200-300 раз в день.

Голуби уже совсем ручные. Когда я залезаю на подоконник, они слетаются, подлетают прямо к решетке и хватают хлеб из рук. Завтра постараюсь сделать кормушку.

Деревца мои совсем завяли. Не знаю, может быть, они замерзли, а может, они тоже подчиняются законам природы: если осень, то надо засыпать.

23 СЕНТЯБРЯ. После обеда к нам закинули еще новенького. Он из Алма-Аты, зовут Анатолий. Па-

 

- 137 -

рень молодой, но выглядит старым. Сидит уже 4 года за убийство. Сначала ему дали «вышку». Он полгода отсидел в камере смертников. Потом приговор заменили на 20 лет, а потом на 15.

В камере смертников тоже сидят по три человека, хотя она рассчитана на двоих. Был ларек, а передачи родные могли покупать только из ларька из расчета 10 рублей в месяц. В дверях 7 замков. Обыск ежедневно, два раза в день. Они научились вычислять, когда человека уводят на расстрел, а когда приговор отменяют.

Потом он попал в алма-атинскую зону. Зона большая, 1000 человек. В бараках живут по 120 заключенных. Но там никого по бунту нет. Сюда этапом добирался полтора месяца. У него забрали зеркало, которое ему жена привезла в зону, — не положено. В вагоне они очень замерзли. Там еще не дают ни матраца, ни подушки, спать — на голом железе.

Парень, видно, пострадал — весь дерганый. Говорит только по-блатному, я отвечаю неохотно. Этот язык я знаю, но не люблю. Я вспомнил зону.

Вечером играли в домино, я не проиграл, не выиграл.

25 СЕНТЯБРЯ. Только что дочитал «Госпожу Бовари». Жаль, конец плохой.

Сегодня нас водили в баню. Что-то здесь мыться дают очень мало. 10 минут — и выходи. Одеваемся на сквозняке, в холоде.

У Евгения второй день идет из носа кровь. Но врача так и нет.

27 СЕНТЯБРЯ. Толик рассказывал о зоне. Полный беспредел. Люди голодают; мужеложество; оборудование, на котором работают, старое — отрывает руки, ноги, отрезает пальцы. В мае, говорит, опять повесился парень, его замучили работой — он был хоро-

 

- 138 -

шим сварщиком. Об этом знали все, а объявили, что он письмо о разводе получил. Толик в это время был на свидании, там окно выходит на промзону. А оттуда как раз тело выносили, закидали телогрейками, чтобы никто не догадался, но ведь люди-то не дураки. Единственное что — добавили 4 рубля на отоварку тем, у кого нет нарушений. А нарушения дают за расстегнутую пуговицу, стрижку, за тапочки.

В ларьке ничего нет.

Играли в домино — разыгрывали последнюю конфету. Я проиграл, конфета улетела к Евгеше, хотя начало было хорошее.

У нас событие — поймали таракана величиной с полпальца, темно-коричневый. Любая женщина испугается. Я таких видел на «Пресне». Посадили его в коробку — может, удастся сохранить и высушить.

Надеюсь, что завтра поеду на суд.

29 СЕНТЯБРЯ. Сейчас 6 утра. Я сижу в боксе, жду, когда повезут на суд. Наконец-то что-то прояснится.

Моя поездка отменяется: видимо, что-то случилось. Наверное, вызовут завтра.

Сегодня у мамы день рождения. Не знаю, удастся ли передать ей свое деревце, ведь больше подарить нечего.

30 СЕНТЯБРЯ. Сегодня был суд. С утра меня обыскали. Солдаты раздевали догола. Потом посадили в машину, и мы поехали. Народу сегодня было мало, всего шесть человек.

В зале суда сидела одна мать. Судил меня опять Веснин. Был вполне доброжелательным, пока не дошел то того места в моих дневниках, где я пишу о нем. Тут он вспылил. Я сказал, что мне непонятно обвинение. Он объявил перерыв. Я попросил его передать матери цветок, но он отказался. Тогда я в наглую, когда проходил мимо, сунул ей цветок и ручки.

 

- 139 -

Конвойный начал выхватывать, но мама объяснила, что у нее день рождения, и сунула мне сверток с мясом, хлебом и конфетами. Надо было видеть эту картину! Внизу конвой разорался: мол, накажем, — но мне было все равно. Главное, ручка для Рональда ушла, а остальное — чепуха.

В машине нас ехало человек пять. Объехали все тюрьмы. Малолетки рассказывали о своей жизни. Хвалились друг перед другом своими «подвигами». В голове у них наколки, говорят на жаргоне. Прав Евгеша — больше месяца им в тюрьме сидеть нельзя. Тюрьма делает из них преступников. С ними надо бороться не через решетку.

Весь вечер писал последнее слово.

7     ОКТЯБРЯ. Я приговорен к двум годам строгого режима. Сейчас я уже спокоен. Только жалко мать, она плачет.

8     суде было все то же: зачем я брал с собой на границу тапочки, две рубашки, зачем английский и немецкий разговорники. Веснин оглашал мое заявление в Президиум о том, что я прошу лишить меня гражданства. Потом зачитали приговор. Мать попыталась сунуть мне бутерброд, но получила по рукам.

Потом нас снова набили в машину, как селедок в бочку, и повезли по всей Москве. Со мной ехали две женщины, одной 41 год, другой — за 50. Говорили о женской зоне. Все то же самое: на первое вода, даже нет капусты, на второе — каша, труд каторжный, платят им по три рубля в месяц, те же обыски, то же отношение. У той, что говорила, отняли костыль, когда она болела, так и хромала. Очень возмущалась лесбиянками.

Наконец доехали. Уже выходил из боксика, когда из одного «трамвая» (камера для тех, кто едет на суд) молодой парень без ног пытался выехать на своей тележке. Он за что-то зацепился, упал, я кинулся ему

 

- 140 -

помочь, но конвойный меня схватил. Тот поднялся сам, у меня сердце кровью облилось.

2 ОКТЯБРЯ. Сегодня в 9 утра начал орать малолетка. Вопил: «Ой, больно!» Его били. Это продолжалось с полчаса.

Потом меня с одним малолеткой вызвали в баню (наши вчера ходили). Только вернулись, как меня, опять с этим мальчишкой, вызвали на свидание. Пришла мама. Разговаривали через стекло, по телефону. Значит, разговоры записывают на магнитофон. Мать постарела, очень жаль ее. Она долго не могла узнать, за что меня держат, следователь говорил обо мне ужасные вещи. Правду узнала, только когда закрывали дело. Она очень боится за сестру. У той из-за меня уже начались неприятности. Я попросил ее написать в посольство, но она ни в какую — говорит, сестру из партии за это исключат.

Через час нас раскидали по боксам, родные остались за стеклом. Малолетка расплакался. Я сказал ему: «Возьми себя в руки» — он успокоился.

Толика Сомова забрали с вещами неизвестно куда.

4 ОКТЯБРЯ. На улице орут малолетки, желают друг другу спокойной ночи.

У меня ничего нового. Эти два дня писал жалобу. Собрал все, что не приобщили к делу: вырезки, свои выступления на суде — получилось 48 листов. Теперь вопрос, куда это пойдет. На «касатку» (кассационная жалоба) не надеюсь. Судя по тому, как Веснин в наглую шел на нарушения, мой приговор решен окончательно.

Завтра, возможно, увезут на «Пресню», а оттуда, может, поеду на ознакомку. Там, на «Пресне», как в колонии. Вспомню — жить не хочется.

Опять обыски, унижения, только теперь все гораздо хуже — я ведь больше не человек для них.

 

- 141 -

Читал сегодня доклад Горбачева в Мурманске. Повышение цен все-таки будет. Но надо же догадаться приводить такие примеры! Мясо с сапогами сравнивать! Ну даже если так уж хочется сравнить — снизь ты цены на сапоги, чтобы у тебя такого глупого вывода не получалось. Еще пишут, что «народ поддерживает инициативы правительства». Как же обидно за свой народ.

Деньги, которые у меня Шадрин забрал, так мне и не вернули. Машина тоже пропала, вещи тоже. Выйду голый. Как я их всех ненавижу! Вот она, наша жизнь при социализме!

5 ОКТЯБРЯ. Сегодня чуть было не уехал на «Пресню», на пересылку.

Утром, в полдевятого, меня вызвали с вещами. Я собрался, сдал все казенное и отправился в боксик. Потом медосмотр, потом принесли мой ларек. Ну, думаю: «Прощай, «Матросская тишина» - тюрьма №1!» Вдруг, уже в пять часов, меня выдернули обратно. Корпусный сказал, что поступила команда. Значит, что-то не то. Дали мне тонюсенький матрац, такую же подушку и грязное, как пол, одеяло, к тому же вонючее.

Лежу в своей камере в этой отвратительной постели. При обыске у меня забрали все мои вырезки, скакалку, которую себе сшил, скрученные газеты, с которыми занимался зарядкой.

Дежурный дал мне тайком почитать «Огонек» за август этого года. Читал воспоминания Ефимова, брата Михаила Кольцова. Пишет о его судьбе, как его приговорили и расстреляли во времена Сталина. Впервые встречаю такую статью! Но с тех пор мало что изменилось. Тогда приговор был «без права переписки», а сейчас мне разрешили всего два письма в месяц.

 

- 142 -

6 ОКТЯБРЯ. День прошел нормально. Мне принес ли вещевую и продуктовую передачи. Все продукты порезаны, из вещей повытаскивали все резинки и стельки. Все что-то ищут. Бедная мать, сколько ей приходится страдать из-за меня!

Вечером играли в покер, я проиграл.

В газетах пишут, что люди видят последние булочки и бублики с маком: из-за наркомании эта отрасль сворачивается. Непонятно только, почему, чтобы не было наркоманов, надо с бубликами бороться.

Мишаня рассказывал, как у него дома обыск проводили. У его жены всю парфюмерию описали. А Юрка говорит, что у его жены описали вообще все имущество, хотя он в ее квартире не прописан и там его вещей не было.

Ну ладно, сейчас съедим по конфете — мама принесла ириски — и спать.

7 ОКТЯБРЯ. День Конституции. Встали как обычно. Суп, черный сырой хлеб. По местному радио вы ступил Касьян, поздравил, пожелал хороших судей и адвокатов. Сказал, что 7 ноября будет какой-то концерт по радио.

Интересно, был в спецкорпусе бунт? Здесь нет никакой связи, узнать ничего нельзя.

Перед обедом пошли на прогулку, нам не дали догулять 15 минут. Конвойные закричали, что у них праздник, им надо домой, и мы пошли по камерам.

Обед был хуже, чем обычно. Потом немного поспал: сегодня хорошая смена. На ужин был деликатес — свежая капуста. Давали по ложке к порции липкой лапши, которая тоже бывает редко. Капуста грязная, но ничего, все-таки витамины.

Завтра восьмое, возможно, увезут на ознакомку, уже пора. Хотя все может быть — у них закон, что дышло.

Сейчас 9 вечера, проверка. Корпусный поздравил

 

- 143 -

нас с прошедшим. Он хороший парень, мы ему грубить не стали, ответили: «И вас так же». Малолетки, как всегда, желают друг другу спокойной ночи.

Сейчас напишу заявление в прокуратуру насчет вещей и машины, и спать.

8 ОКТЯБРЯ. Сегодня возили на ознакомку.

Подняли в 5 утра, боксик и т.д. Сегодня все по-божески, только не дали кипятка. В соседнем боксе кто-то просился в туалет, но его так и не вывели: один подойдет — некогда, другой — не его работа, третий — сейчас, и уходит навсегда.

В суд привезли часов в 11. Там сидели вместе с молодым парнем. Они лазили по квартирам, но им влепили еще и изнасилование. Паренек говорит, что за это сидеть очень обидно. Девицу они знали давно, в половую связь он с ней вступал не один раз. И в этот раз тоже все было нормально. Но их застукала ее бабка и заставила написать заявление об изнасиловании. Девчонка тоже переживает. На очной ставке плакала, сказала ему: «Прости, меня заставили».

Потом меня вызвали, я ознакомился с протоколом. В целом написано все нормально. Вопросы, касающиеся моего отношения к советской власти, как я ни бился, туда не попали. С первым томом ознакомился быстро. Второй том мне сначала давать не хотели, но потом принесли. Почти все мои заявления в деле. И Хайдеру, и о лишении меня гражданства, и в МИД, и в ЦК, и в «Правду», и Горбачеву. Нет только письма к Рейгану, Эмми Картер и просьбы об убежище. Но ни одно из них адресату не пошло.

Есть бумажка, что с делом ознакомился некий Полынин из МУРа. Видимо, на меня хотят еще что-то повесить, считают, что двух лет мне мало. Тут же тот, кто был из Владимирской области. Нет писем из Института Сербского. Есть результаты экспертизы. На-

 

- 144 -

писали, что вменяем, но требую внимания: имеется в виду, что там тоже возмущался.

Из Туркмении прислали копии моих допросов, обыска и прочую никому не нужную дребедень. А главного — ответа о моем задержании — нет. Выходит, что 7 суток они держали меня без всяких оснований. Дневника, который я там вел и который у меня изъяли, тоже нет.

Потом пришла машина и мы поехали обратно. Рядом со мной сидел парень - попался за зеркало. Снял с чужой машины. Это зеркало оценили в два рубля, и парня — под арест. У него на 24-е число назначена свадьба, уже полторы тысячи угрохали, пригласили родных, знакомых. И, главное, работал мужик нормально.

Еще был мужик со «спеца» (наш спецкорпус). Говорит, никакого бунта не было. Все ели. Так что мои ожидания не оправдались.

9 ОКТЯБРЯ. Меня не забрали. Будем ждать другой недели. Если не заберут — значит, точно что-то придумывают.

Сегодня всю ночь беседовал во сне с Горбачевым.

После проверки мужикам принесли работу, а я читал.

Недавно вернулись из бани. Сегодня нам предложили выбирать между прогулкой и баней. Мы выбрали — помыться. Пришли туда, а там скандал. Один малолетка отказался брать рваные трусы. И правильно, потому что когда он их будет сдавать, его или накажут за то, что они рваные, или вычтут деньги. Минут пять они пререкались. Потом дежурный вызвал «веселых ребят», а нас завели в баню. Мальчишку, наверное, посадят в карцер. Для малолеток тоже есть карцер. Такой же, как у нас. Там их держат до пяти суток. Жалко парня. Такие трусы не взял бы ни один уважающий себя человек. Почему-то им не раз-

 

- 145 -

решают иметь свое белье. Эта инструкция — натуральный маразм. Почему им не дают в передачах табак — это понятно, но нательное белье-то почему нельзя? Да и верхняя одежда у них не лучше. Все оборванное, на коленях дырки. Ботинки тяжелые, гвозди торчат, дети ноги уродуют. В их камерах обязательно сидит один взрослый, который одет во все свое и не ограничен в куреве. Зачем все это и кому это надо?

Вообще мне их жалко. Смотришь, на прогулку ведут. На улице октябрь месяц, а им до сих пор телогрейки не выдали. И они стоят час, мерзнут в своем белье, потому что побегать поиграть им не разрешают.

Видели Мишаню Зорина, сокамерника, — его куда-то увели. Изоляция. Тоже глупость. Что в ней толку? Вон вчера со мной возили четырех малолеток в двух машинах. В одной двое болтали, о чем хотели, и в другой двое болтали, о чем хотели. Обратно их везли уже вообще в одной машине, и в тюрьме еще сидели все вместе минут 10.

По радио опять говорили о новом кодексе. У нас уже есть хорошо и грамотно написанный кодекс, ныне действующий. Если его выполнять, то не надо другого.

Юрик в трансе. На суде выяснилось, что его жену запугивают, угрожают ей, требуют, чтобы давала против него показания. Он уже два месяца не знает, что с ней. Сегодня передачу опять мать принесла. Спрашивается, почему не разрешить написать человеку два слова: «жива-здорова»?

Из 313-й камеры всех малолеток увели. Они вчера утром устроили драку в школе. Милиция бегала по коридору, кого-то выводили. Слышались крики. Я так и не понял, что произошло. Видно, свои дела выясняли. Теперь, наверное, все в карцере. Там холодно, не топят. Это наказание неприемлемо для

 

- 146 -

ребенка. Они должны знать о содержании в тюрьме. Об этом должны писать газеты, это должны показывать по телевизору. При незначительных нарушениях им надо давать приговоры с отсрочкой. Сажать -только при повторном нарушении закона. Вот парень, с которым мы вместе были на свидании. Выхватил сумку. Виноват. Но два года за это — это жестоко. Тем более что парень сирота, жил с бабкой. А теперь вся его жизнь рухнула. Эти места никого еще лучше не сделали. Я с ним долго беседовал, он дал слово, что исправится. Конечно, вряд ли он его сдержит — возраст не тот.

17 ОКТЯБРЯ. Нам сменили номер камеры. Теперь она 315-я, а та, где сидели хулиганы, стала 314-й. Позавчера туда привели двух мальчишек, один совсем ребенок, лет 14.

Сегодня там был обыск, я наблюдал в дверное отверстие для винта. Проводил его старший лейтенант с родинкой на правой щеке. Сначала он собрал все картонки из-под матрацев и сбросил на пол. Потом взялся за тетради. Вырывал из них страницы. Видимо, там стихи, песни или чьи-то личные записи. У него при этом было лицо изверга. Потом малолетки выносили этот мусор на свалку. Прежние жильцы сюда уже не вернутся, их переведут в другое крыло.

На улице хорошо, тепло. Который день солнце. Наверное, это и есть бабье лето. Ночью, правда, холодно, но терпимо.

Голуби мои стали совсем ручные. От кормушки не отходят. Еще в моем хозяйстве есть таракан — тот самый, которого поймал Толян 28 или 29 сентября. Я держу его в коробке из-под спичек. Иногда подкидываю ему то моль, то еще что-нибудь. Пока живой. Правда, похудел. Мужики смеются, говорят: «Когда амнистию ему устроишь?» Я говорю, что свожу его еще в другую тюрьму, пусть знает, что такое этап.

 

- 147 -

Голодовку он уже проходил, темницу тоже, так что осталось совсем немного.

Зарядку не делаю уже 4 дня, что-то нет настроения. Завтра, если не увезут, возьму себя в руки.

Вчера написал заявление в прокуратуру города, в Президиум суда РСФСР. Сейчас еще напишу в Мосгорсуд. Хотя ответ ясен и так.

12 ОКТЯБРЯ. На проверке подняли вопрос о соли. Оказывается, соль нам выдавать запрещено, а баландер на спецкорпусе порол отсебятину. Несоленую пищу проверяет врач, и раз ее нам дают, значит, она нормальная. Так сказал корпусный. И добавил: «А тому, у кого вкус иной, надо приспосабливаться ко вкусу большинства, а если вам и в ларьке приносят несоленые продукты, и в передачах, так тут уж никто ничего сделать не может».

Между прочим, кипяток для нас они держат в бачке, на котором написано: «Не для пищи». Это тоже видит врач.

Меня сегодня так и не вызвали. Значит, вызовут на днях. А может, возникла какая-то проблема. Ладно, поживем — увидим. А сейчас надо делать зарядку.

По радио выступал представитель администрации, рассказывал про положение о письмах, передачах и посылках. Письма — нельзя. Посылки, передачи - раз в месяц. После вступления приговора в силу - через полсрока. Свидание — одно после суда. Короче, ничего нельзя!

Ладно, что-то в последнее время я раскис. Почему меня не везут в другую тюрьму? Что они еще могут придумать? У них есть только то, что я писал в дневниках. Да, все может повернуться против меня. Ведь я прекрасно знал, что это за правосудие, и так глупо и бездумно относился ко всем своим жизненным ситуациям! Ладно, не унывать, борьба продолжается, не все еще потеряно, дай Бог, все будет нормально.

13 ОКТЯБРЯ - НЕСЧАСТЛИВОЕ ЧИСЛО. Сейчас половина восьмого, сказали, чтобы я собирался с вещами, видно, сегодня все-таки поеду на «Пресню». Правда, еще неизвестно, их не поймешь. Сон снился, как я сдавал вещи, — в руку. Ладно, пора выходить.