ОБРАЩЕНИЕ К ИСТОРИИ
«В оккупированных южных областях религиозную жизнь на первых порах возглавили два уцелевших к 1941 году и живших на покое архиерея — архиепископ Ростовский Николай (Амасийский) и епископ Таганрогский Иосиф (Чернов). ... В Ростове-на-Дону, где к началу войны оставалась одна действующая церковь, вскоре после его взятия в июле 1942 года немецкими войсками открыто восемь храмов. ... Всего в Ростовской области в период оккупации открылось 243 храма. ... Вскоре в Ростов переехал живший в Ейске архиепископ Николай. ... Епископ Таганрогский Иосиф также вновь возглавил епархию и даже въехал в свой прежний архиерейский дом. К концу 1942 года оба архиерея вошли в состав Украинской автономной Церкви Московской Патриархии, в храмах их епархий возносили имя митрополита Сергия (Страгородского). Однако особым посланием Патриаршего Местоблюстителя от 20 марта 1943 года архиепископ Николай (Амасийский) был осужден за связь с гитлеровцами. На Ростовскую область стремился распространить свое влияние и Патриарх Румынской Православной Церкви Никодим, вступивший в переписку с архиепископом Николаем»1.
Когда в сентябре 1943 года митрополит Сергий (Страгородский) был избран Патриархом Московским и всея Руси, оккупанты запретили возносить его имя за богослужением.
1 М. В. Шкаровский. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве, с. 166-167.
Итак, владыка Иосиф вновь стал открыто служить в Таганроге. Но с немцами у него сразу возникли трудности. Они не могли простить ему его верности Московской Патриархии и поминовении им имени Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия на богослужениях. Он безбоязненно поминал его даже тогда, когда тот стал Патриархом и осудил всех епископов-коллаборационистов. В дальнейшем на допросах и беседах, проводимых в Ростове, Таганроге, Николаеве и Умани, немецкое командование неоднократно предлагало владыке Иосифу сотрудничество в целях фашистской пропаганды, грозя арестом и расстрелом. Епископ Иосиф отвечал отказом1.
В материалах следственного дела имеются следующие показания епископа Иосифа, относящиеся ко времени оккупации немецко-фашистской армией юга России:
«Через 7 дней [оккупации г. Азова] я получил в комендатуре [г. Азова] пропуск и 4 или 5 августа ушел в Таганрог. Прибыл в Таганрог 8-9 августа. По прибытии в Таганрог я был вызван к зам. бургомистра г. Таганрога Акимцеву, которого я знал более 20 лет как соседа по жительству в Таганроге, человека верующего, церковного. Через несколько дней Акимцев вручил мне документы на право служения в городе и повел к бургомистру города для знакомства.
В августе 1942 года в Таганроге я был вызван в отдел немецкой пропаганды, где начальник пропаганды предложил мне выступить в церкви с антисоветской профашистской речью перед гражданами, по случаю освящения Никольского храма. Задание было
1 Архиепископ Василий. Некролог «Памяти епископа-исповедника» // Вестник русского студенческого христианского движения. 1975. №119, с. 225-229. Архив УФСБ по Ростовской обл. Д. 1472.
отпечатано на листе бумаги, и он дал мне этот лист прочитать, чтобы я увидел его содержание. В этом документе излагалась клевета на Православную Русскую Церковь и на митрополита Сергия. Восхвалялись немецко-фашистские войска и их командование. В заключении граждане Таганрога призывались к повиновению, послушанию и преданности оккупирующим властям.
28 августа было [мною было] совершено освящение [открытого немцами Никольского] собора. Освящая Никольский храм, я с этой речью не выступил.
Во время службы после освящения храма кто-то из священнослужителей сообщил, что мне немедленно надо явиться в комендатуру. Не окончив службы, я поехал в комендатуру, где был принят комендантами городов Таганрога и Ростова. Ростовский комендант предложил мне через 10 дней прибыть в Ростов для проведения в церкви богослужений, после чего вместе с ним поехать в Новочеркасск.
Через 10 дней я на попутной машине выехал в Ростов. В Ростове я пошел в комендатуру. Комендант г. Ростова принял меня и допрашивал по вопросам, касающимся моего выезда из Таганрога в Ростов. Мне предложили принять участие в материальной и духовной поддержке пленных красноармейцев, которые сдались немцам в плен. Я отказался. После допроса я был задержан.
На третий день я был вызван комендантом на допрос, где последний объявил мне, что я якобы прислан митрополитом Сергием и одним из руководителей советского правительства для работы на оккупированной территории в пользу СССР. Я дал отрицательный ответ. Тогда комендант заявил мне, что он располагает данными, изобличающими меня в работе на СССР, но свои слова ничем не подкрепил. Я доводы коменданта опроверг. В ходе дальнейшей
беседы комендант спросил меня, чем я могу помочь немецкой армии. Я ему ответил, что могу быть поваром, могу белье стирать и дрова рубить, чему меня научили при советский власти за время моего пребывания в лагерях. На это комендант мне сказал, что они в этом не нуждаются, что им нужно помогать в области пропаганды. Пропаганда, по его мнению, дороже золота и сильнее оружия. В проведении фашистской пропаганды я отказался. Комендант сообщил, что они запрашивали командующего Южным фронтом генерала Клейста — что со мной сделать. Он распорядился меня из-под стражи освободить и поселить в г. Таганроге без права выезда из Ростовской области. В это время вошли два конвоира, комендант показал рукой, что я освобожден, конвоиры вывели меня из здания, посадили в автомашину и повезли на вокзал, где я сел в поезд в сопровождении фельдфебеля и поехал в Таганрог.
В феврале 1943 года [в Таганроге] Акимцев вручил мне направление и пропуск на проезд из Таганрога в Мелитополь, при этом объяснил, что это есть распоряжение комендатуры, которое я обязан выполнить. На третий день я на легковой автомашине, принадлежащей одной из немецких войсковых частей, выехал в Мелитополь. Пробыв несколько дней в Мелитополе, я без пропуска и разрешения поехал в Каховку. Выехал в Каховку потому, что [в Мелитополе] не было возможности служить в церкви. Кроме того, я опасался, что меня втянут в работу гестапо. В Каховке пробыл с марта по июнь 1943 года. В Каховке по приглашению священника я по воскресеньям проводил в церкви богослужения1. В июне 1943 г. по вызову Акимцева я из Каховки
1 Владыка Иосиф рассказывал, что, находясь в Каховке, он спас от отправки в Германию будущего Одесского митрополита Сергия (Петрова, † 1990 г.). Тот был уже занесен в списки отправляемых, но Владыка объявил властям, что этот человек уже пострижен им в монахи и рукоположен во иеродиакона. И его не тронули, раз он имел священный сан. А он был тогда еще иподиаконом у владыки Иосифа. В «Каталоге русских православных архиереев» сообщается о том, что будущий митрополит Сергий (Петров) «16 апреля 1943 года пострижен в монашество и рукоположен во иеродиакона епископом Таганрогским Иосифом». Т. VI, с. 154.
выехал обратно в Таганрог. И в Таганроге пробыл с июля 1943 года по 27 августа того же года. В августе 1943 года Красная Армия готовилась взять Таганрог».
Митрополит Иосиф — о себе:
«Когда немцы отступали, я к матушке Марии пришел: «Что делать?» Она говорит:
— Деточка, немцы уйдут, русские победят.
— А мне что делать?
— Коли останешься с русскими, то изобьют — прямо вот так в рай. Коли немцы останутся — забьют. В рай! А когда немцы уйдут и большевики придут и не забьют — це Мария уже нэ знаэ, Мариянэ брэша, но будешь большевицкий митрополит, коли не забьют. Иди, деточка, я уже устала.
Вот такие вещи.
Потом я ее хоронил в последние дни оккупации. Из собора Никольского нес ее до самого кладбища. На кладбище речь говорил матушке Марии. Она умерла 16 июня 1943 года в день святителя Тихона Амафунтского».
То, что владыка Иосиф сам будет хоронить старицу Марию, она предсказывала ему заранее. И еще говорила: «Будешь митрополитом, но выше не поднимайся». И, подтверждая слова Российского старца, в пустыньку к которому вместе с Ваней Черновым ездил владыка Арсений, матушка Мария говорила, что смерть владыки Иосифа наступит от ножа.