ПРИЗРАКИ

Все ожидали со дня на день какого-то просветления, с которым придет справедливость, наше освобождение. Но мы, винтики построенной нами же машины социализма, оказались под колесами этой же машины. Честный, ни в чем не повинный трудовой народ оказался в среде уголовников, бандитов, воров, проституток. Мир как бы встал вниз головой. Честные подчиняются преступникам. Они — в лагерной обслуге, руководстве и охране.

Пересыльный лагерь — приобщение к каторжному порядку и неписаным законам преступного мира. Здесь берут взятки за устройство тебя в будто бы благополучный лагерь. Здесь с - тебя снимают более-менее годную одежду, давая взамен тряпье. Жаловаться некому. Какое общество построил, в таком живи и здравствуй...

…На Дальний Восток ехали долго. Запомнилась баня в Иркутске. Теснота в моечной образовалась такая, что от пара, духоты нечем было дышать. Тут скончалось несколько человек. Многие оказались в обморочном состоянии...

...Навстречу шли поезда тоже с человеческим материа-

лом. Везли, заключенных, корейцев. Везли семьями — дети, женщины, старики. Их переселяли как потенциальных японских шпионов. Очищали Дальний Восток. После Иркутска стало ясно — путь наш на Колыму...

...Наш товарняк прибыл во Владивосток. Местность блокирована солдатами, вооруженными ручными и станковыми пулеметами на тачанках. С цепей рвались разъяренные собаки. Вот где стало страшно от безысходности и обреченности! Привели в настоящий арестантский город. Бараки вмещали до трехсот человек. Моим соседом по нарам оказался красивый парень из Турции. Любопытна его история. Родился он на Северном Кавказе. В гражданскую войну, когда ему было два года, его прихватил с собой на память о пребывании в России турецкий офицер. Стал учиться в школе, где изучали русский язык. В один из дней его тетка, сестра его отца, открыла ему тайну его появления в их семье. Открытие парня перевернуло. Он стал интересоваться Россией, происходящими событиями ней. Созрела идея возвращения на родину.. Его отец был большим пограничным начальником и в инспекционные поездки часто брал его с собой. Изучив хорошо район, сын с успехом перешел границу. Пришел на советскую заставу и все о себе рассказал начальнику. Решением тройки его заслали в лагерь на десять лет за шпионаж.

Был здесь грек из Болгарии по фамилии Килисилй. Бывший владелец судового ресторана. В Крыму влюбился в русскую девушку. Остался в Советском Союзе, женился. Через месяц арестовали... Кстати, на Колыме он успешно работал заведующим, столовой прииска имени Максима Горького.

...Народ талантлив и находчив. Удивлялся мастерам, которые из консервных банок изготавливали превосходные бритвы. Большинство же с успехом брились осколками стекла. Карманные зеркальца изготавливали из медных пятаков. Они были довольно внушительных размеров, и пользовались большим спросом.

...Встретился здесь с профессором Шамиловым, который в Ленинградском университете преподавал персидский язык. На занятия он всегда приходил с орденом Красного Знамени, которым был за подвиги награжден в гражданскую войну. Оказалось, что во враги народа он попал за этот орден:

— Повел своего внука в фотографию. Когда посадили мальчишку на стул для съемки, он сказал, мне: Дедушка, хочу сфотографироваться с орденом. Я снял орден и на-

цепил его внуку. Через несколько дней полученную фотографию вставил в рамку и повесил на видном месте. Кто-то донес... В итоге — пять лет.

...В лагере становилось тесно, а люд все прибывал и прибывал. Мы уже были пылью, отбросами. Но поскольку мы были еще живы, от нас надо было хоть что-то получить. И захотелось получить не что-нибудь, а золото. Мы ждали отправки на Колыму. Из вечной мерзлоты надо было извлечь драгоценный металл голыми руками. Без всякой техники. А самим лечь в эту мерзлоту трупами. Чтобы еще лучше и веселее стало жить всему советскому народу. Наши вожди были грамотными экономистами.

О наличии золота на Колыме, знали за двести лет до нашего прибытия сюда. Но никто из правителей России не решался на его добычу с использованием каторжного труда тысяч невиновных соотечественников.

...На рейде стоял теплоход Кулу, океанский кабелеукладчик, купленный нашим правительством в Голландии для Дальстроя. Его переоборудовали для перевозки заключенных из Владивостока в Магадан. Это был его восьмой рейс по этому маршруту. Спустились в огромные трюмные камеры. Нары — в три этажа. Под лестницей громадные деревянные чаны — емкости для нечистот. На нарах можно было только лежать, но не сидеть. Пребывание в этом железном сундуке уже тяжелейшее испытание...

...Суровый нрав Севера мы почувствовали на третий день пути. Наш теплоход стало бросать, как игрушечную безделушку. Все люки задраены. Вентиляции нет. С нар людей отбрасывало в узкие проходы. Смрад, духота, зловоние от расплескавшихся нечистот, растекающихся по всему трюму. Такое описание ада не под силу и великому Данте. Смерть забирала одного за другим: умирали от удушья, захлебывались в нечистотах.

...Прибыли в бухту Нагаево. Закончился мучительный путь. И опять засветилась надежда: не может быть — здесь обязательно разберутся и восстановится справедливость к каждому из нас. Мы поняли, что здесь нужна рабсила. Вот рабсилу и привезли. Теперь-то уж мы будем хотя бы здесь свободными. Мы счастливы были, что остались живыми. Просто блаженство ощутили в Магаданском пересыльном лагере — двухъярусные нары, относительная чистота. Выдали по пятьсот граммов хлеба, сытно накормили. Сводили в баню, выдали новое белье, одежду зимнюю. ватные брюки,

телогрейку, бушлат, валенки, портянки, варежки, меховые шапки...

...К нашему прибытию Колыма была уже обжита. К 1937 году между сопками по тундре было проложено более двух тысяч километров дорог. Дороги проложили за пять лет заключенные с помощью лома, лопаты, тачки. Каторжный труд по 12—14 часов в сутки при 50-градусном морозе зимой и несметных полчищах комара и мошки летом. За все свои годы пребывания на Колыме я не встречал дорожных рабочих. Они почти все погибли. Скудное питание, отсутствие надлежащих жилищных условий, болезни...