- 10 -

ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ

 

По тогдашнему неравноправному договору с Персией наши учреждения там, например, консульство, Морагенство, Центросоюз — торговое представительство, — рыбные промыслы (концессия) сохранялись нашей вооруженной силой: в порту Энзели (теперь Пехлеви) постоянно стоял один из наших военных кораблей, сменяемый через два-три месяца. Это давало возможность

 

- 11 -

морякам подкормиться, что-то привезти из-за границы в небольшом количестве (рис, яйца, табак — частью контрабандой), выгадать на разнице в валюте. Кормили тогда плохо. Приехав с Севера, я вынужден был все продать, оставил себе только хороший китель и бритву, чтобы приличнее выглядеть. Продал даже часы.

В первую же поездку в Энзели я оценил пользу таких передвижений. В соседней каюте обосновался работник политотдела флота. Когда я его наивно спросил, как он, политработник, пошел на такой «приработок», он ответил: «Мы тоже люди, хотим есть, а паек получаем тот же, что и вы». И добавил, что с нами едет начальник строевого отдела штаба флота, который просит меня провезти контрабандой хирургический набор. Я согласился и провез его открыто в своей амбулатории. Наличие в амбулатории открытого хирургического набора не вызвало подозрений при досмотре.

В дальнейшем я с этим политотдельцем сдружился. У нас возникало много разговоров, споров на политические темы, и в конце концов он стал одним из рекомендующих при моем вступлении в партию. Это был интересный и образованный человек по фамилии Пинекко. Он окончил коммерческий институт, знал французский и турецкий языки, прекрасно играл на фортепиано. Звали его Николай Георгиевич, было ему тридцать четыре года. Дружба наша продолжалась и в Баку. Он часто приносил из политотдела билеты в театры, рассказывал содержание пьесы, проигрывал на пианино наиболее интересные места. Драму я тогда не любил — находил, что в жизни и без того достаточно драм, — но оперу, оперетту (и нашу, и азербайджанскую, и турецкую), часто и с удовольствием посещал.