МОСТЫРЩИКИ И ОТКАЗЧИКИ

Шел 1936 год. Заключенных прибывало все больше и больше. Лагерь к этому не подготовили, порядку в нем не прибавлялось.

Среди заключенных-бытовиков распространилось членовредительство: наносивших себе порезы и ушибы, чтобы избежать этапа. Нередко повреждения становились очень серьезными из-за стремления попасть в стационар. Появился приказ, запрещающий госпитализировать членовредителей. Как-то пришел ко мне один из таких «мостырщиков» («мостырка» — искусственное повреждение) — молодой, я бы сказал, интеллигентный, с большим порезом на животе, с воспалением вокруг и с температурой выше тридцати восьми. Его надо было положить в стационар вопреки запрещению. Я сказал ему об этом. Он ответил: «Вы же не имеете права положить меня». Я возразил, что не могу класть его из-за пореза, но имею право госпитализировать по другой болезни, с диагнозом «Острый бронхит» при повышенной температуре. А его прошу поддерживать у меня порядок. Так он получил настоящее лечение, я же — «хозяина» в стационаре: он был из вожаков в мире урок.

Отправили, наконец, и меня. На одном из промежуточных лагпунктов, откуда тоже отправляли группу заключенных, меня попросили посмотреть человека и дать заключение, может ли он идти дальше. Это был, видимо, бывалый урка и отказчик. Он оказался здоров, идти мог. Этап уже тронулся. Отказчик лег на землю, лицом кверху. Конвоиры подхватили его за руки и поволокли по грязи вслед за остальными. Вся одежда его была полна жидкой глины. На мое предложение конвоирам оставить его здесь до следующего этапа, чтобы не шел такой грязный, они мне раздраженно ответили: «ничего, это до первого леска, а там отведем в сторону, и конец ему будет». Такие случаи конвоиры объясняли просто: убит при попытке к побегу.