ЛЕГКО ОТДЕЛАЛСЯ

 

В тюрьму. На пересуд. Накинут срока за побег и снова — в лагерь. Но это когда будет. А пока — просторные камеры. Народу мало. Нет клопов. Книги. Баня. Чистое белье. Окно без решеток. И — меня «повели» по бытовой статье! Я числюсь как беглец.

Три дела лагерных было. У товарищей по десять, по восемь лет записано. Они — бытовики. У меня — всего пять. И мое дело последним просматривали. И статью просмотрели. Не обратили внимания на статью!

В камере публика с культурными запросами.

— Валя, тисни роман!

Тискаю. Пересказываю «Курильщик опиума» Клода Фарера. Вспоминаю книгу страницу за страницей, подробно, в деталях, в сценах, с прямой речью, описаниями обстановки.

Слушатели переживают. Глаза горят. Кулаки сжаты.

Потом несут мне продукты. Угощают.

«Сука!» — нет. «Падла», «контра» — тоже нет. Полтора месяца как отпуск.

 

Дело закончили. Суд — в райцентре, в Омутинске. Привезли

в Омутинск. Передали районной милиции. Милиция определила в КПЗ.

А у лас богатые сроки: пять, восемь, десять лет. И еще добавят. Засуетились милиционеры.

— Ребята, у вас деньги есть? Что вам надо? Мы не переворачиваем парашу, не выплескиваем содержимое в лицо охранникам, не ломаем нары. Милиция обеспокоена, ждет от нас какого-то подвоха, чего-нибудь необычного.

— Может, продуктов каких купить?

Жируем. Блаженствуем, ждем суда.

На суде судьи полюбопытствовали:

— Расскажите, как бежали.

Рассказываю про другое:

— Не виновен я. Сижу без всякой вины. Я не антисоветский агитатор. Первый суд шел с нарушением процессуальных норм. Судьи глядят на потолок, на стены.

— Мы — районный суд. Не наша компетенция — разбираться в том, о чем вы говорите.

— Я убежал от несправедливого приговора...

— Последнее слово вам — по существу дела.

— Прошу суд решить вопрос о моей невиновности по основному приговору.

Прибавили мне еще два года к пяти первоначальным. Двух отсиженных как не бывало. Товарищи поздравляют:

— Легко отделался.

Вернули нас в Кировскую тюрьму. Распределили по разным камерам. Куда теперь моя дорога?

Арестантское «радио» передало: «Севжелдорлаг» светит тебе северным солнцем».

«Радио» не ошиблось. Привезли в Котельнич. Там формировали большой этап. Полторы-две тысячи человек надо было отправить на стройки народного хозяйства. И сделать это быстро.

«Товарищ Сталин..», «Пятилетка...», «Коммунизм...», «Да здравствует великий вождь».

Подогнали состав. Десятка три вагонов. Над ними провода протянуты — связь. Охрана в вагонах — впереди поезда, в середине его сзади. На крышах пулеметы, прожекторы.

«Великий вождь!».

За последним вагоном чудо тюремной техники — грабли. Зубья в сантиметрах 20—25 от шпал. Грабли — чтоб выгребать тех, кто вздумает бежать, сделав дыру в вагонах.

 

 

 

Но были такие смельчаки-везунчики, которых не выгребали. Распластаются. Сольются с землей. И ждут. Смерти или жизни. И выпадала жизнь.

Поехали. На восток. Котельнич. Миновали мост. Моя лесоперевалочная база. Мой катер в запани.

Лето. Ребятишки купаются. Девушка на берегу. Плачу. Кричу. Слез нет. И губы сомкнуты. Едем. Стоим. Решают — куда нас направить. Повернули состав на север, на Котлас. Кончился отпуск.