РАЗМЫШЛЕНИЯ ВО ВРЕМЯ БЕССОННИЦЫ

Как мало я успеваю сделать... Хотя всегда был тороплив и дорожил временем.

Я ли один такой торопливый? Мне кажется, все мы спешим — видеть, узнавать, создавать. Спешим потому, что смертны. Если бы впереди не маячила смерть, никто бы никуда не спешил. Тогда нашлось бы у нас предостаточно времени для всего, что мы считаем лишним. В конце концов, что это такое — лишнее? То, на что нам жалко тратить время.

Вот именно.

Если в жизни вашей есть нечто главное, лишним оказывается все, что этому главному мешает. А если, на ваше несчастье, главного нет, тогда, конечно, вы способны «убивать время», цепляетесь за пустые знакомства, ненужные вещи и прочее лишнее, потому что боитесь остаться ни с чем. Вы ждете счастливого случая, этого, может быть, даже не сознавая. Заслужить же его нет никакой возможности.

Но если вы человек целеустремленный и сознающий своё призвание, перспектива всеразрешающего случая возмущает душу. Герцен выразился очень точно, когда написал об «оскорбительной власти случая». Власть случая оскорбительна, ибо справедливость не может быть

случайной, как лотерейный выигрыш. Случайность - это несправедливость.

Это, пожалуй, стоит записать.

И, кстати, вспомнить, как один знакомый литератор сказал мне, что в закономерности видит он железную цепь, протянутую сквозь годы, наложенную на всю жизнь человека, а цепь, разумеется, никакой радости принести не может. Зато хаос — это свобода, жизнь становится интересной благодаря случайностям. Без них наше существование превращается в лишенную неожиданностей математическую задачу.

Нет, неожиданность вовсе не означает случайности! И как мне это чуждо — всё, что он сказал!

Я догадываюсь, в чем суть нашего несогласия. Оно возникает из разного понимания свободы. Одним свобода нужна для того, чтобы совершать, действовать, другим — чтобы ничего не делать. Сознание закономерности бытия укрепляет во мне веру в небесполезность моих усилий на нелегком пути. А приятель мой предпочитает плыть по течению, надеется на прихотливость этого пути и на «его величество случай».

Что ж, каждый волен выбирать между борьбой и покорностью судьбе. Этот выбор не бывает случайным.

Но если я воспринимаю свободу как возможность действовать, это вовсе не означает, что я принял формулу «свобода — это осознанная необходимость». Нет! Эта формула одностороння и совершенно недостаточна, ведь несвободу многим тоже приходилось ощущать как осознанную необходимость — когда, например, поэт «себя смирял, становясь на горло собственной песне». Разница между свободой и несвободой — это, прежде всего, разница между независимостью и зависимостью.

Мы примиряемся с зависимостью от обстоятельств, но с зависимостью от случайностей мириться невыносимо!

Где-то я читал, что надежда на прекрасные случайности в жизни связана с извечной надеждой человека на чудо. II если человек перестает надеяться на чудо, он гаснет духовно... Еще бы! Но разве, надеясь на чудо, мы надеемся на случайность? По-моему, истинное чудо в жизни человека — это исполнение заветнейшего желания, практически как будто не имеющего шансов осуществиться. Но все же — как знать! — с Божьей помощью, при исключительно благоприятном стечении обстоятельств... Если подумать — какого чуда ждет в своей жизни человек? Небывалой любви. Путешествия на какой-нибудь там остров Taити. Колоссальной суммы денег в собственном кармане. Мировой славы. Ну, чего еще? К пределу желаемого, то есть к чуду, каждый пытается приблизиться всю жизнь.

И. наверно, с человеком безвольным и ни к чему не стремящимся никакого чуда никогда не случается.

Ну что может случиться в жизни, лишенной направляющей воли? В такой жизни цепочка случайных (или кажущихся случайными) явлений может стать почти неизбежной, то есть опять-таки закономерной. В самом деле: чем мельче личность, тем чаще она оказывается зависимой от случая. И наоборот: чем значительней человек, тем определенней — на историческом фоне — его судьба. Это бесспорно. Настолько бесспорно, что звучит даже банально.

Впрочем, бесспорное всегда на грани банального.

Нужен пример? Заглянем в историю, примеров сколько угодно.

Вот первый, лежащий, можно сказать, на поверхности. Подумаем: случайно ли дуэль Пушкина с Дантесом

окончилась гибелью поэта? Нет! Исторической случайностью был бы противоположный исход: если бы Пушкин убил своего противника. Да, Пушкин на дуэли целился в него и, казалось бы, случайно промахнулся. Но я убежден, что в этом промахе проявилась высшая закономерность. Поэты не убивают никого.

Иной пример — смерть Маяковского. Разве не закономерно то, что он застрелился именно в 1930 году, когда в стране утвердился жестокий догматизм? Позднее, в атмосфере тотальной сталинской диктатуры, Маяковский был бы уже немыслим. Встал бы он «поклонениям и толпам поперек»? Нет, прежде он должен был выстрелить себе в сердце. Или же его убрали бы любым путем.

Но можно ли это логически доказать?

Приятель сказал мне, что значение случайностей я бездоказательно принижаю. И можно привести в пример ряд трагических случайностей, происшедших с безусловно выдающимися людьми: Золя умер от угара, Сомерсет Моэм утонул, Айседора Дункан, едучи в машине, была задушена шарфом, конец которого случайно намотался на колесо.

И все-таки... Все-таки, во всем том, что нам представляется случайным, наверное, скрыты неведомые закономерности, не различаемые нами не потому, что их нет, а потому что нам не удается их разгадать, постичь.

Может быть, абсолютных случайностей в жизни человека и нет вовсе.