- 7 -

19 мая. ВОЗЬМИ ПОВОДЫРЯ

Солнце не спешит подниматься - оно за дальним косогором, спать не хочется. Светлое прохладное утро, мягко шелестит майская листва: это сосед -дубок, укоренившийся на склоне вблизи моего укрытия, разминает свои корявые ветви.

Вокруг ни души, если не принимать во внимание синиц. Эти юркие существа мне порядком надоели: носятся вокруг день за днем с рассвета и до ночи и гомонят, хоть уши затыкай. Они заняты устройством гнезд и им не хватает светлого времени. Меня они совсем не боятся: считают своим человеком, с которым церемонии излишни. Они растеребили нижний край моего спальника и подбираются к верхнему. Вата им нужна для уюта, правда, что и другие утеплители годятся. Прилягу вздремнуть - синицы норовят выдергивать шерстинки из носок, не ожидая, пока и их сниму. Моя шуба, в которой много удобных дыр, и волосы на голове их тоже привлекают. Терплю с закрытыми глазами, на сколько меня хватит, потом сотрясением всего тела отгоняю наглянок. Назойливые существа - синицы, дай потачку и за бороду будут дергать, но беда не вся в том.

Вокруг меня существуют другие обыватели - досадливей. Как только потеплело, стали одолевать мыши. Переселились в посад ко. мне по соседству, целый пещерный город выкопали из расчета стать нахлебниками. Этим объявил войну, чтобы не расхищали съестные припасы, а еще потому, что к мышам приползают змеи: твари хоть и не нахальные, но отвратительные, да и ужалить им живого человека ничего не стоит - хладнокровные гадины. Появились две гадюки вблизи. Одна коричневая, темнее по спине, обитает у соседнего дубка - "дубянка". Другая посветлей - появляется из-под корневища кизилового дерева, ее называю "подкизиловая". Подползают - рукой достать. Растянутся и любопытствуют: нельзя ли чего проглотить? Первые дни опасался гибких соседок; вдруг раззявит зев и там жало? Оказались мирные змейки. Ведут себя спокойно, мышей отпугивают.

Сегодня ветерок с юго-запада. Хорошо слышна автодорога, она проложена по низу долины. Все марки грузовиков, идущих на перевал, я научился определять по натужному гудению двигателей. По этой дороге привожу съестное на десять, пятнадцать дней. Полверсты от меня до автобусной остановки, что называется "Волчьи Ворота". Редкие автобусы останавливаются там, поэтому с пустым рюкзаком удобней спускаться к городу на своих двоих, не томиться на обочине. Так и делаю, если в лесу сухо. Хорошо слышна сегодня и железная дорога. Часто катится вверх по склонам тяжелый гул - это поезда. Для моих поездок в Новороссийск они не подходят в буквальном смысле слова: нет близко железнодорожного разъезда.

Место моей стоянки удобно не во всех отношениях. На солнечном склоне, оттого меньше комаров. Этих не сравнить с клещами, осами, змеями, сколопендрами, муравьями, скорпионами и прочими сравнительно безобидными существами. Комары - кровожадные хищники. Они сравнимы лишь с крокодилами, обитающими в тропической Африке. Моя стоянка - в укромном уголке на полке между двумя рядами сосенок. Заросли вокруг непроницаемы и непролазны, они оберегают меня от ветров норд-остов, навевающих бессонницу и от любопытных глаз.

Сложно здесь с водой, за ней надо ходить в балку.

Устанавливается жаркая погода, горные потоки иссякают. Редко где сохраняются малые источники. Путь за водой с каждым днем удлиняется. Мирюсь с этим явным неудобством. По опыту знаю, что найти стоянку, удобную во всех отношениях, нелегко.

Беззаботно чувствуешь себя в горном лесу во второй половине мая. Все кругом зеленое и голубое. Сияет солнце и запахи струятся со всех сторон. Сосновые шишки, что валяются вокруг меня, все раскрылись - примета хорошей погоды. Мне это нравится. После трудных зимних скитаний по чужим углам, летом я, как подданный апостола Петра: можно как хочу лежать и сидеть, не надо спорить и поддакивать, - райская жизнь среди уютной зелени леса.

 

- 8 -

Вчера вернулся из поездки в Москву, к приятельнице. Еще в марте уговорились мы с ней купить на двоих избу, где-нибудь в Подмосковье. В центре много полумертвых деревушек с опустевшими избами. Мне бы это жилье пригодилось на зиму, а Ольге, как дачка, на лето. Ничего не вышло из затеи. Есть старинная примета: встретишь бабу в начале пути - поворачивай обратно. Оля! - не о тебе речь.

Рано утром, чуть солнце высветило горные вершины, а в падях лежали сырые тени, я отправился в Новороссийск, чтобы взять билет и сесть в московский поезд. У самых "Волчьих Ворот", выйдя из лесу, столкнулся с тремя женщинами -можно представить себе, как огорчили меня эти толстые тетки. Они ожидали ранний автобус, болтали оживленно и не подозревали, что наглухо загородили мне путь к покупке деревенского дома.

Согнал с лица недовольство, опасаясь дать повод к догадкам: кто такой так рано из леса, бодро прошагал мимо теток, а на душе осталась тяжесть: старинная примета не обманет.

Поезд, на который мне надо было, как оказалось, стал ходить по четным. Взял билет на другой, вечерний, поезд. Что это значит для бездомного с тяжелой сумой за плечами, поймет каждый, кто испытал на себе вокзальные ожидания. Целый день. ждать вечера, волноваться, поглядывать на часы и стараться пересилить усталость.

Тотчас выехал за город, чтобы не томиться на вокзале. Так поступаю даже зимой, если возникает нужда в ожидании. Протаптываю снежную тропку в придорожном леске и хожу часами туда-сюда. Тянулись часы. Сидел на склоне балки в кустарниках и поглядывал на небо, летели с моря дымчатые облака. Четыре часа прошло, надо протянуть еще столько же. Сеяный дождик посыпался и погнал меня на автобус. До вечера ездил через весь город из конца в конец.

Поезд, что привез меня в Москву, потащился по окружной дороге в обход столицы. Всю ночь мне выпало пролежать на своей полке, не сомкнув глаз: караулил свою остановку. В начале ясного утра остановились мы на станции "Поворово" в сосновом лесу - кругом пески и военные гарнизоны. Мне пришлось по тропинкам шагать на платформу электрички, опасливо озираясь по сторонам.

Моя приятельница Оля приходит домой поздно. Отправился побыть до вечера у своих знакомых. На вопрос "можно ли?" мне ответили: "Боюсь, что нет". Чего они боялись - не сказали, а я не стал спрашивать. "Всего доброго" - и окунулся в сверкающий людской водоворот. Такое со мной происходило и раньше - от ворот поворот. Зимой это крушению подобно.

На этот раз шумел теплым ветром май, солнечный полдень стоял над Москвой. По многолюдным улицам шагал бородатый мужик с заплечной сумой, проехался на метро - как полагается "гостю столицы", а потом кружил на иных видах транспорта. В три дома еще зашел - дверь заперта: будний день, все на работе.

Поздно вечером мне удалось зайти в дом моей приятельницы. Оли тоже не было - укатила отдыхать в Сухуми, понесло ее к морю так рано. Утешился тем, что дома оказалась ее дочь Маша, мне дали приют. Трое суток отсыпался от трудной дороги, вот и не верь после этого приметам. Но это еще не все.

Из Москвы уезжая, опять не смог взять билет на нужный поезд. Доехал до Краснодара на каком-то фартовом грузинском, все проводники - торгаши. Не спал ночь, торопил рассвет в переполненном зале ожидания. Повезло заметить два свободных места возле бородача, похожего на меня, повезло, да не совсем. Сел, не вникнув в суть дела. Старик чесался, шарил за пазухой и промеж ног, равнодушный к окружающим. Выбрасывал вшей в проход под ноги.

Много за мои бездомные годы встречалось мне нетрудоспособных, непрописанных на всех советских дорогах. Скитальцы, выброшенные из трудовых коллективов, МВД называет их жестким словом БОМЖ. Да что говорить о стариках и инвалидах, они не нужны в советской общности. Крепкие мужчины-"отсиденты", склонные проявить себя в профессии и завести семью, вынуждены существовать бездомно, угнетенные всеобщей паспортизацией. Они рады попасть в вагончики ПМК, ночуют у родственников, прячась от соседей. Домком и дворники их выслеживают, а милиция "оформляет" в ИТК за нарушение паспортного режима. Когда они состарятся, их уделом будут вокзалы и колодцы теплопроводов, чердаки и подвалы. Большинство бездомных в общности СССР составляют выпускники

 

- 9 -

Гулага. Равнодушье - язва социалистической общности. Сидевшие поблизости от старика посмеивались, на него глядя, и косились на меня, угадывая "соратника". Чуял, что сел не на то место, но некуда было пересесть.

Лесная обитель показалась мне уютным домом, как добрался до своей стоянки. Все вокруг было пронизано горным светом. Выпил кружку воды, достал из тайничка вещички со спальником и упал спать. Вот каким ненужным было путешествие в Москву, да еще денег истратил шестьдесят рублей. Не следует попадаться на глаза женщинам, отправляясь в дальний путь.

Чуть не целый день дрыхнул с дороги, чуть не целую ночь творческие думы не давали покоя. Еще до поездки к Ольге нешуточно я надумал стать писателем, но не мог выбрать подходящего мгновения для начала литературных трудов. То погодные условия складывались неблагоприятные, то бездомный быт заедал -теперь настал час.

Еще солнце за дальним косогором, а будущий писатель уж вылез из спального мешка. Поежился. Хорошо кругом - тихо и светло. Горы на той стороне долины очерчены четко - к ясному дню. Пришло время брать самописку и марать бумагу.

Недолго приготавливал письменные принадлежности. Увесистая стопа ученических тетрадок выглядит, внушительно под развесистой сосенкой и вселяет уверенность в успех дела. Скоро новенькие тетради приобретут иной вид. Что в них будет - роман или повесть? Ладно, потом разберусь.

Спальник - нужная принадлежность у существующего под открытым небом. В нем отдыхаешь после трудной дороги, согреваешься, если кругом сыро и холодно. В спальник не залетит комар, не заползет сколопендра. В спальнике под боком мягко, укрыта голова, укутаны плечи.

В ширпотребовских магазинах спальные мешки продаются все одинаковые, узкие и короткие, с замком от пят до подбородка. В таком мешке можно выдержать две-три ночи, если придет охота испытать свое терпение. Нигде не удастся купить подстилку и накидку. А вдруг дождь? На повестке дня советского массового туризма вопрос о дожде не стоит, палатки тяжелые и протекают, как решето.

От палатки обстоятельства вынудили меня отказаться сразу, как только чуть не задохнулся в ней от сырости. От спальника не смог отказаться, хоть в казенном исполнении это, в целом-то положительное, изобретение не устраивает скитальца. Сам удлинил и расширил спальник. В переделанном виде он выглядит так: без замка; по верхнему и нижнему краю пропущены резинки, двойной разборный. Верхняя полость - из плащевой ткани, нижняя - из хлопковой. Водонепроницаемый чехол из болоньи и из пленки, болонь сверху.

В таком спальнике удобно сидеть, лежать, ходить в любую погоду. По мере надобности надевать на себя чехол и полости. Выворачивать их наизнанку, менять края верхний на нижний, нижний на верхний. Поднимать нижний край на пояс, поднимать верхний край, на голову, как капюшон, или поднимать шалашиком над головой, если беспокоят комары. Высвобождать руки или, наоборот, держать их внутри спальника.

Что надо иметь при себе существующему под открытым небом.

Панама на голову. Трикотажный костюм и джинсы. Ботинки и кеды. Исподнее белье. Майка и трусы. Верхняя рубашка неярких цветов. Свитер шерстяной. Куртка темно-зеленого цвета непромокаемая с капюшоном. Портянки, носки из прочных нитей, носки шерстяные. Из мелочей: несколько иголок, нитки черные и белые. Ножницы небольшие, карманное зеркальце и расческа. Два носовых платка, кусочек мыла. Мелочи в целлофаном кулечке поверх тканевого. Нож охотничий, пригодный для бытовых нужд. Ложка, кружка эмалированная. Фляга с широкой горловиной и с плотной винтовой крышкой, пригодная для воды и для приготовления пищи. Узелок соли в пленке. Спички две коробки раздельно в пленке. Необходимые лекарства. Йод. Открытые ранки, царапины, ссадины хорошо пользует собственная моча.

Съестные припасы должны быть удобны в переноске и для приготовления пищи. Разводить огонь только при крайней необходимости. Съестное должно быть пригодно к употреблению без кухонной обработки: сухари, хлеб, мука для болтушки, лук, жиры, песок, сухое молоко, полукопченая колбаса, сыр, копченая или соленая рыба. Консервы в жестянках. Скоропортящиеся продукты не брать. Все припасы укладываются в рюкзак в целлофановых кульках.

 

- 10 -

В руках ничего, кроме палки: первое время неопытность вынуждает ходить по лесу с палкой: подпереться на крутом склоне, прощупать проход через заросли в темноте, прощупать зыбкое место. Отмахнуться от зверя и от хищной птицы. Если привык к местности и знаком путь - ходи без палки. Не будут исцарапаны руки, лучше сохраняется равновесие. Палка бывает полезна и на стоянке - не надо пренебрегать оружием, по надежности не уступающим ножу.

Как-то я поднимался по оврагу от "Волчьих Ворот" с рюкзаком, оттягивающим плечи: тащил буханки хлеба. Добрался до верховий, пролез через терновники и оказался на полянке, почти ровной. Здесь удобно передохнуть. Зеленела трава, ослепительно белое облачко сияло в синеве неба. Нередко я останавливаюсь здесь, тащась из города со съестным запасом.

Вывалившись из терновника, заметил черепаху. По выпуклости панциря и по яркой расцветке видно, что самка. Часто встречаюсь с бронированными тихоходами: много черепах в горном лесу. Насторожило то, что черепаха больно уж глубоко спряталась в свою коробку, не видно лап. Ясно, что она слышит человека, но большое существо черепах не пугает.

Эта черепаха не подавала признаков жизни: коробка стоит на земле, любопытная головка не выглядывает. Пригнулся заглянуть под крылечко панциря и увидел змею. Гад лежал в метре от черепахи, раскинувшись полукольцом. Все ясно: змея напала на черепаху, видимо, неудачно и ждет повторить нападение, желая полакомиться черепашьими яйцами. Черепахи и змеи враждуют, но не часто длинные безногие хищники задирают броненосца. Эта гадюка сильно проголодалась, нет сомнения. Пожалел, что при мне нет палки пристукнуть гада.

К черепахам у меня терпимое отношение, хоть они и досаждают на стоянке. Иногда необходимость вынудит съесть черепаху, если не вышел вовремя за хлебом. Надо бы помочь неутомимому тихоходу, закованному в броню. Правда, черепахи сами умеют справляться со змеями, схватит, изловчившись, за шейку и не выпустит, пока не задавит.

В следующий раз, идя из города, я нарочно завернул на полянку. Трава на поляке успела пожухнуть, от кустарников струились запахи нагретых терновых ягод. Черепахи не было, уползла. И змеи не видать, но змею могла сожрать черепаха. Возможно, враждующие стороны расползлись с миром.

Как поступить, если не хочешь промокнуть под дождем? Это целое искусство. Лишь люди, живущие в объятиях природы, знакомы с ним. Умом этой премудрости не постичь. Каждый существующий под открытым небом поступает единолично по свои способностям ощущать непогоду.

Нередко видишь, как пригородные туристы спешно навьючивают на себя походное снаряжение и бегут из леса, чуть только начнет накрапывать с неба. Их можно понять, ихнее чутье подсказывает: медлить нельзя, не то промокнешь до костей. Надо успеть добежать до остановки, вскочить в автобус или в электричку.

Как приятно из сырого леса войти в свой дом, напиться чаю и поваляться в сухой постели. А дождь идет, шуршит по оконным стеклам. На улице блестят лужи в свете фонарей, склеенные зонтики и промокшие плащи. Озноб пробегает по телу, как представишь себя на лесной туманной поляне, где нет крыши над головой и каждая дождевая капля принизывает живого человека, как раскаленная стрела.

Ладно, дождь перестанет к утру, а если будет идти сутки, двое суток, трое... Если после трех суток непрерывного дождя в лесу все остается почти сухой человек, на почти сухом спальнике, как на островке среди океана вод - каждому ясно, что это бомж, овладевший сложным искусством существовать под открытым небом.

Жизнь на природе вынуждает ко всему приноравливаться. Чутье обостряется у лесовика. Непрерывно происходят перемены вокруг, часто мимолетные. В воздухе, в облаках. По-разному шумит листва в сухую погоду и при приближении ненастья. Приглядывайся, прислушивайся, принюхивайся.

Бывает так - тихо и безлюдно. Вечер, все вокруг затихает до нового дня, а в душу вкрадывается беспокойство. Не пренебреги почутьем, внимательно отнесись к окружению и обнаружится причина: змея улеглась поблизости, человек прокрался в лесной сумрак или перемена в погоде надвигается.

Почутья Бога и рода охраняет природу и человека. Все живые существа на Земле, ежесекундно, каждой клеточкой своего тела и всеми фибрами души

 

- 11 -

ощущают свою общность с кругом обитания с предками и с потомством. Чувство причастности к первородству оберегает царство растительное и животное, человечество и царство небесных тел. Спасает виды и народы от гибели во времена потрясений естественных и нравственных.

Человеческая страсть к познанию стремится уничтожить слаженность мира. Высокомерный ум враждует с природой. Ученые создают противоестественный мир урбанизма. Отгороженные от естества крышами и стенами многоэтажек, горожане теряют дар воспринимать природную изменчивость. Живущих под стеклянными колпаками огромных городов мало беспокоит, что будет завтра. Что произойдет, если ученый уравняет гору с долиной, реку с океаном? Из окошек высотных домов горожане наблюдают, как ливневые потоки шуршат по листве и как струится сизый туман по уличным мостовым и никакие соответствия не возникают в их сознании. Притупляется в горожанах ощущение вселенской цельности, чутье уступает веденью. Появляются научные оценки, враждебные естеству.

Цифрой не выразить всех утонченностей, умом не охватить природного множества. В мире земли не бывает двух одинаковых гроз, двух равносветных восходов; плеск реки, порывы ветра, теплота и холод - как они различны в самих себе и взаимосвязаны во времени и в пространстве тончайшими почутиями. Не воспринимающий чутьем разучивается воспринимать самого себя.

Ульи городов очерствляют душу, как тюремные камеры. В городских лабиринтах свили свои гнездовья идеи социалистической уравниловки. Они разлетятся по всей планете и мир превратится в песчаную пустыню, если ученому удастся разрушить естественность. Стремление в безликое приведет к тому, что на Земле станут распадаться воды, воздух, суша, свет. Все живое и неживое рассеет холодный расчет математика. Реакционная сила Вселенной восстановит природное разнообразие, но на Земле уж некому будет осознать это благо.