ЕЖЕВИКА

Его звали Сашок. Он был крепок собой и нетороплив. Скучно глядели в пространство блекло-голубые глаза на тонкогубом чуть вздутом лице. Сашок ни с кем не общался. Целыми вечерами он ходил туда-сюда по короткой дорожке между запреткой и баней.

Сразу, как мы познакомились, он объявил, что состоит на учете в лагерной оперчасти, мне пришло на ум - хочет похвастаться. Не стал выяснять подробности, желая его успокоить: оперчасть учитывает по-разному - парень не походил на стукача.

Так бывает. Люди, причастные к преступным делам, ищут надежного слушателя, который не донесет, а слушатель, во исполнение просьбы "Только никому не сказывай", вынужден давать обещание: "Попу не открою!" - иначе не получится откровенного разговора.

Мы прогуливались у бани туда-сюда вдоль запретки. Наступал осенний вечер, с торфяных болот потянуло пряной сыростью. Чуя, что "приколол" меня, Сашок увлекся своими служебными приключениями:

В 1946 году он служил в опервойсках, что проводили облавы и засылали истребительные группы против групп бендеровцев. На оперативном жаргоне эти действия назывались "охота на сходняков". Воинская часть, в которой служил Сашок была расквартирована в районе Львов - Перемышль. Стояло жаркое лето. На занятиях - пыль под сапогами и промокшие от пота гимнастерки. В казарме духота -до полуночи не уснешь. Целыми днями хочется пить и спрятаться в тень, даже младшие сержанты и те ослабили свою требовательность.

Поневоле удивило то, что в самую жару Сашка и его земляка - сослуживца по взводу вызвали в кабинет командира полка. Первым зашел Сашок и увидел в кабинете своего командира роты. На диване сидел майор - начальник оперотдела дивизии в ладно сшитом мундире: с этим типом Сашку уж приходилось иметь дело. Догадался, что подбираются люди на очередное оперативное задание.

Оперативник участливо расспросил сержанта, как служится, давно ли был в отпуске, как живут родные, где потерял родных? Он всегда с этого начинал. Потом опер намекнул, что готовится опасная операция против самостийников, где придется действовать самостоятельно и хладнокровно, и не хочет ли сержант участвовать в ней. Если не хочет, пускай так и скажет - дело добровольное. Сашок изъявил желание участвовать и был отпущен из кабинета с приказанием никуда не отлучаться из расположения части. Вторым на прием пошел его сослуживец.

Утром ротный вызвал обоих и приказал приготовиться к заданию: получить боевые патроны, сухой паек, плащпалатки. Проверить личное оружие. Все, что нужно, они получили и проверили до полудня, а потом сходили на обед и валялись на койках в ожидании дальнейших приказаний.

В час послеобеденного отдыха Сашок заметил, что солдаты третьего взвода их роты отправились в полковой автопарк с помкомвзвода во главе. Попытался догадаться зачем и не смог; он не был любопытным - придет время, начальники сами скажут. Решил, что третий взвод готовится к операции.

Через полчаса Сашка и его приятеля позвали туда же, в гараж, в помещение мехмастерской. Там стоял военный американский грузовик с брезентовым верхом над кузовом. По указанию ротного оба парня полезли в кузов и сели на боковую скамейку, автоматы ППШ на коленях. Сидели молча и прислушивались. Под крышей мастерской пронзительно чирикали воробьи.

Несколько минут прошло и к ним под брезентовый тент полезли люди в гуцульской одежде. Еще не привыкший к душной полутьме, Сашок не сразу разобрал, кто это такие - это были переодетые солдаты третьего взвода ихней роты. Вполголоса гомоня, они принялись рассаживаться по скамейкам. Машина завелась, выехала из расположения части и понеслась в поля. Виляла за грузовиком пыльная дорога, тянулся следом пыльный хвост. Около часа солдаты тряслись в кузове.

 

Замелькали по сторонам домики районного местечка, машина не остановилась, пошла прочь от поселка, а потом круто свернула в лес прямо через придорожную канаву. Началась небыстрая езда, баюкающая, грузовик мягко катился по старой просеке, покачиваясь на кореньях. Сучья скребли по тенту - видно, что скоро конец пути.

Остановились в подлеске вблизи просеки, машину обступили заросли ежевики. Ротный приказал вылезать Сашку и его напарнику:

- Остальным сидеть по местам.

Мальчишка, старший лейтенант, он умело играл роль требовательного начальника.

Втроем они шли через тихий лес. Ротный устремленно шагал впереди, плащ-палатка летела за ним. Сашок и его сослуживец поспевали следом. Таинственная лесная сень настораживала, хотелось взять в руки оружие, но приказа не было и парни повесили автоматы за спину. Шли молча в прохладе под деревьями, стараясь не наступать на сухие сучки. Далекой представлялась казарма с ее вечным многолюдьем, над головами парней лениво покачивались верхушки сосен.

По бездорожью пробирались минут пятнадцать. Потом вышли на лесную тропинку, хорошо протоптанную, а через сотню метров свернули с тропинки. В четырех десятках шагов от тропы разросся густой молодой ельник, манил уютной зеленью. Ротный остановился. У его ног чернел недавно выкопанный двойной окоп обложен дерном по брустверу. Из окопа поднимались запахи раскопанной земли и разорванных кореньев.

- Садитесь, ребята, - обратился к подчиненным командир не по-уставному, он сел у окопа, подстелив под зад полу плащ-палатки, и солдаты сели. Он говорил, они слушали.

Их задача заключалась в следующем: "Рано утром пойдут по тропе из местечка на станцию два человека в гуцульских свитках, с вещмешками. У одного из них будет в руках связка книг, другой - в очках с бородкой клинышком. Враги народа - "сходняки", приказ - ликвидировать".

- Ясно,парни?

- Так точно, товарищ старший лейтенант.

- До утра можете дремать по очереди, разговаривать полушепотом. По лесу не ходить, смотрите, чтобы с тропинки вас не увидели. Станет рассветать - обоим в окоп и приготовиться к выполнению задания. Сержант берет себе того, что с книжками. Очкарик менее опасен - он второму номеру. Целиться спокойно, стрелять метко и одновременно по выстрелу сержанта. Не промахнитесь.

- Товарищ старший лейтенант, мы оба - ворошиловские стрелки, - напомнил Сашок, - значкисты.

Ротный заставил их залезть в окоп и примериться, указал направление:

- Когда подойдут вон к той корявой сосне.

Парни приладились к брустверу, вылезли, отряхнулись. Начальник ушел. Издали донесся хруст ветки под его сапогом и все стихло. Солдаты остались без надзора и сразу вздохнули вольней. Они жевали сухой паек, принюхивались к запахам кореньев. Успокаивающе шумел лес. Завтра в этот окоп им же, может быть, придется закапывать еще двух врагов. "Бендеровская саранча - сколько их кругом". Но это завтра, а сейчас можно ни о чем не беспокоиться: место неопасное, вблизи райцентра.

Сашок с напарником лежали на плащ-палатках, глядели в сереющее небо: хорошо, когда существуешь сам по себе, никаких команд, ни построений, а впереди целая спокойная ночь, теплая и душистая. Вечерело. Прошли по тропинке три женщины, видимо, со станции в местечко. Пугливо озирались. Напарник спросил у Сашка вполголоса, так, от нечего делать:

- Как считаешь, литеру знакомы те двое?

- Спроси у литера, - лениво ответил Сашок.

- Местечковые они?

- Не знаю.

- За что их оперативник приговорил?

- Спроси у оперативника.

- За что тебе "лычки" дали? - еще спросил второй номер.

- За это и дали.

 

О чем думал в тот вечер Сашок? О демобилизации, о том, что неплохо бы заехать к жене брата, убитого на войне, и что завтра можно будет весь день дрыхнуть в казарме, пока все потеют на занятиях. Ночь прошла в настороженной дремоте - кабы не проспать.

Утро наступило, зазеленели елки. Солдаты заняли свои места в окопе. Уходили из лесу ночные тени, зашуршали верхушки деревьев. Сашок только начал сворачивать цигарку, как появились на тропе те двое. Они шли друг за другом, оба открытые для одновременной стрельбы. С книгами - первый, за ним шел очкарик с бородкой. Идущий впереди, что-то рассказывал, идущий сзади, ухмылялся.

- Приготовиться, - шепнул своему подчиненному сержант. Путники поравнялись с корявой сосной.

Второй номер придвинул свои губы к уху командира:

- Саша, пропустим их...

- Ты что, хлюп, испугался? Бери на прицел.

- Не испугался я, Саша...

- Бери на прицел! - Сержант ткнул подчиненного локтем в бок.

Две короткие очереди треснули одна за другой, прозвучали гулко в утреннем лесу. С надрывом вскрикнула сорока, со станции донесся гудок паровоза. Сашок сразу понял, что попал точно в цель: его бендеровец выронил из руки связку книг и обмяк. В следующую секунду опрокинулся на спину и затих. Вещмешок оказался помехой, и убитый лежал, выгнувшись и запрокинув голову, ясно, что с ним все кончено.

Напарник промазал. Намеренно или нет, кто знает? Очкарик метнулся в сторону, потерял очки. Вроде бы пуля зацепила его, но он бежал шустро и прямо на охотников. Напарник дал еще очередь - опять мимо. В спешке такое бывает, не целишься, как надо, про мушку забудешь. Сашок прицелился с упора, коротко ударил по бегущему. Очкарик ткнулся в землю, но сию минуту стал приподниматься:

"Живучий, гад".

Из елочек выбежал ротный с пистолетом в руке.

- В чем дело, стрельбу подняли? Бендеровец увидел советского офицера:

- Товарищ, товарищ, - звал он срывающимся голосом. - Бандиты! - И силился подняться.

Литер подбежал к нему, встал боком к лежащему, прицелился с вытянутой руки, сжав губы. Треснул пистолетный выстрел - голова очкарика уткнулась в траву. Операция закончилась, солдаты выскочили из окопа.

- Моя вина, - оправдывался второй номер, - моя вина, товарищ старший лейтенант.

- Молчать, - приказал ротный, - осмотритесь, все ли взяли, и пошли быстро. Они шли по лесу так же, как и вчера. Впереди устремленно шагал командир. Сашок и его приятель едва поспевали за ним. Низкие лучи восходящего солнца ниспадали светлой пылью, рассеянные кронами медных сосен. Росные травы липли к сапогам и путались под ногами.

Тот самый грузовик "студер" с зеленым брезентовым верхом стоял на том самом месте, затаившись в зеленой чаще у края старой просеки. В зарослях ежевики, облепленных лилово-черными ягодами, бродили "гуцулы" из третьего взвода с синими губами и обжирались: везет же людям! Сашок на ходу схватил несколько ягодок и отправил в рот.

- Всем в кузов, быстро, - отдал приказ литер и все кучно заскочили под зеленый брезентовый тент. Машина тронулась и медленно выбиралась из лесу, покачиваясь на неровностях вчерашнего следа, скоро грузовик выбрался на дорогу и понесся. Замелькали по сторонам домики районного местечка, запылила из-под колес проселочная дорога.

Через час "студер" с зеленым тентом вернулся в расположение части и закатился в мехмастерскую. Третий взвод занялся переодеванием, заталкивая в мешки гуцульские шаровары и свитки. Сашок с напарником прямо пошли в казарму.

Ротный выглянул из канцелярии, поправил пятерней шевелюру. Махнул парням:

- Зайдите.

Он сел за стол и пристально глядел на сержанта:

 

- В чем была заминка? - Он ждал ответа.

- Затвор заело вон у него, - Сашок отмахнул рукой на второго номера.

- Стрелки ворошиловские, опозорили меня перед всем полком. Чтобы никому ни слова, ясно! Стрелки ворошиловские, мать вашу ниже пупа...

- Так точно, товарищ старший лейтенант, - отразил выпад начальника сержант.

В казарме Сашок узнал, что солдаты третьего взвода всю ночь проторчали у машины. Вечером сходили два раза к тропинке с оружием в руках. Местные жители проходили со станции в местечко, переодетые солдаты появлялись перед ними в отдаленье, гуськом переходили тропинку и входили в лес. Еще утром сходили к тропе, разделившись на две группы: вот все их дела. Никому из них не выдавалось ни одного боевого патрона к трофейному оружию.

На следующий день сверхсрочник-старшина, зав. полковым продскладом, и Сашок в помощь ему, поехали за продуктами в местечко. Погрузка задерживалась -кого-то ждали. Солдаты-грузчики слонялись вокруг машины, курили махорку. Старшина-сверхсрочник исчез к своей коханке.

Сашку захотелось пройтись по поселку, просто так. Он шел по теневой стороне улицы, где-то здесь жили те двое. Улица тянулась к центру местечка. Он увидел толпу жителей на поселковой площади перед райкомом. Подошел и встал сзади, любопытствуя узнать, что происходит: так бывает в сплетении судеб.

Люди стояли тихо, все повернувшись в одну сторону. "Представление или собрание единоличников, пожелавших вступить в колхоз?" Впереди толпы виднелся грузовик с опущенными бортами кузова. На него вылезали местечковые активисты, выкрикивали на головы собравшихся веские слова, смысл выкриков был: "Отомстим бендеровским бандитам за наших товарищей".

Острое любопытство кольнуло в душу, погнало Сашка вперед. Он протиснулся к машине и встал в первом ряду. Два гроба, выкрашенные в красный цвет, стояли на площадке кузова, на крышках, не до верху надвинутых, лежали цветы.

Чутье подтолкнуло сержанта заглянуть в лица покойников. Вдруг он ощутил, что на него смотрят со стороны, невольно повернулся к кучке районных руководителей, стоящих вблизи кабины, и встретился с тяжелым взглядом из-под козырька кепки-восьмиклинки. На Сашка уставился начальник оперотдела дивизии, одетый в ушитую спецовку сельского механизатора. Сашок повернулся и стал протискиваться назад, хоть и мог обогнуть толпу у дверей райкома.

Затихала зона, зажглись вдоль запретки сторожевые огни, Мы с Сашком поеживались в летних лагерных куртках и невольно убыстряли шаг. От вахты понеслись над бараками и к деревне лязгающие звуки - удары молотом в висячий обрезок рельса. Отбой. Заглядывая мне в глаза, Сашок доверительно сказал:

- Чтобы язык отсох, ежели вру, вот те крест, - он перекрестился неумело. - В красных гробах лежали те, наши двое, убитые на лесной тропинке у корявой сосны.