- 63 -

Карлаг.

 

В лагерь везли в товарных вагонах с обледенелыми нарами. Вагон перегорожен решетками, на окнах решетки. Выглянула в окно через решетку, красноармеец увидел, пригрозил кулаком. Мама в слезы. Лежала она на верхних нарах с истеричкой, которая беспрерывно кричала и толкалась. Куда везут, не говори ли. Ехали много дней. Приехали — объявили Караганда, Долинка. Выстроили их на перекличку, а рядом толпятся бытовики, поливают их бранью, называют кремлевскими б..., весь строй плачет.

По каждому пустяку, например за опоздание на поверку, сажали в карцер. Среди заключенных жен было много работников искусства, артисток, балерин, певиц. Из них организовали такую самодеятельность, которой могла позавидовать любая столица. Среди организаторов этой самодеятельности не последнюю роль играла Дора Михайловна Дихтярева — бывшая артистка — мамина подруга до конца жизни. Среди жен было также очень много учителей. Части из них удалось устроиться по специальности. Школа для детей начальства, охраны и вольнонаемных была одной из лучших в стране. Школа и самодеятельность были единственными официальными отдушинами. Газеты и радио были запрещены, но новости все равно проникали в лагерь разными путями. Так, например, на Долинской с.х. опытной станции, где было выведено множество устойчивых к суровым условиям южного Казахстана, сортов с.х. культур (просо Долинское и др.) кроме заключенных, работали вольнонаемные. Оттуда приходили к маме точить какие-нибудь детали и приносили прочитать газету. Мама прочитывала газету в туалете, а затем новости распространялись по беспроволочному телеграфу Несмотря на тяжелую работу, плохое питание, оторванность от родных и близких все жили верой и надеждой на скорое освобождение, на победу, на то, что скоро все выяснится и их признают невиновными. (Это произошло через 20 лет в 1956 г.)

Эта вера ярко выразилась в песне, которую пел весь лагерь:

 

Наша жизнь полна печали

Что случилось — не поймем

И в далеком Казахстане

Песню мы тебе поем.

 

Припев:

Кипучая, могучая,

Никем не победимая

Москва моя, страна моя

Ты, самая любимая.

 

Ты сама нас воспитала

Мы тобою рождены,

Что ж теперь такое стало

Мы тобой осуждены.

Припев:

 

Нам тяжелый труд не страшен

Мы сильны, крепки как сталь,

Если нужно, грудью вспашем

Эту ширь и эту даль.

Припев:

 

Наше горе не измерить,

Не излить тоски волну,

Но не можем мы не верить

В нашу чудную страну

Припев:

 

- 64 -

Верим мы как в сне, как в сказке

Дни печали пролетят

И засветят снова глазки

Наших маленьких ребят.

Припев:

 

Интересно, что на этот же мотив сочинили свой гимн хабадники, которые сидели в других лагерях «свободной» страны.

В свободное от работы время, когда охранники приводили всех с разных видов работ, после вечерней поверки в бараках начинались вечера воспоминаний, каждая рассказывала о своей вольной жизни, а жизни жен крупных военачальников, членов правительства, видных деятелей партии: сестра Тухачевского, жена Крестинского, одна из жен Молотова, Жена Блюхера, там же мама встретила жену Кастаньяна, были действительно интересными.

Всем им после освобождения до признания их невиновности в 1956 году да и впоследствии, уже не приходилось вращаться в столь интересном и изысканном обществе.

Не только жены видных работников были там. В 1937 г., посадили целиком всех работников КВЖД (Китайско-восточной ж.д.) на территории Манчжурии. Все их жены оказались в Долинке. Одна из них Надя Прудникова — крепкая сибирячка, малограмотная, мать пятерых оставшихся сиротами детей, с шестым младенцем, ее посадили и он умер. Эта женщина была очень талантлива, сочиняла по всяким поводам частушки и пела их в праздники, когда пили совместно морковный чай с сохраненными от обеда пайками. Пела она наравне с женами — профессиональными артистками.

В лагере были две итальянские коммунистки — Элодия и Пародия (Клементина Пароли). Пароди жила до 1956 г. в Александрове Владимирской области, затем в Москве, где переводила Тольятти, а потом уехала в Италию в Турин. В Италии у нее были сын и зять, состоящие в фашистской партии. Дочь под ее влиянием, после ее смерти, стала коммунисткой.