Из следственного дела 1923-1928 гг.^*

 

1. Обращение мотовилихинцев В ЦК РКП(б)

 

Центральный комитет Р.К.П.(б.)

Ознакомившись с тезисами тов. Мясникова мы нижеподписавшиеся члены партии находим 1-е, что объявления тезисов тов. Мясникова целиком «несовместимыми с интересами партии» есть результат не серьезного отношения к делу организационного Бюро ЦЕКА, которое очевидно без особого труда может всякое инакомыслие считать вредным и «несовместимым с интересами партии».

2. Что воспрещение выступать тов.Мясникову не разрешает тех вопросов, которые выдвинуты в его «докладной записке» и статье «Больные вопросы», которые ежечасно встают перед коммунистами фабрик, заводов, сел и деревень.

3. Разрешение выступать с критикой линии ЦЕКА и в защиту своей точки зрения только в «дискуссионном листке» указывает на то, что Цека занят обереганием, опекой членов партии от проникновения к ним этих «вредных вопросов».

 

4. Мы нижеподписавшиеся члены партии разделяем точку зрения т.Мясникова, а потому и настаиваем на том, чтобы, как тов.Мясникову, так и всем нам, стоящим на его позиции, дали свободу слова и печати внутри партии.

5. Отзыв тов. Мясникова из Мотовилихи рассматриваем как очередную ссылку его за инакомыслие просим ЦЕКА оставить его здесь в Мотовилихе.

6. Все репрессии (ссылка, лишение права внутрипартийной критики и права отстаивать свою точку зрения, лишение избирательных прав и т.д. вплоть до исключения из членов партии), применяемые к тов.Мясникову, считаем и будем считать репрессиями против нас.

[1922]

Т.2. Л. 16.

 

2. Заключение Пермского Губотдела ГПУ

 

28 марта 1922

/.../ Я, Уполномоченный Секретного Отделения Пермского Губотдела ГПУ Овчинников, рассмотрев дело за №3746 о гр-не Мясникове Гаврииле Ильиче, обвиняемом 1) в создании нелегальной группы, через которую, а также и личной агитацией, он настраивал к враждебному отношению против советской власти и ее законодательным актам, 2) в разложении дисциплины в рядах красной армии, нашел:

Гр-н Мясников 32-х лет, происходит из гр-н Казанской губернии, Чистопольского уезда, с 1905 года по 1922 год по Март месяц состоял членом РКП(б) и постановлением ЦК РКП за систематическое нарушение партийной дисциплины из членов партии исключен; до революции подвергался репрессиям со стороны царского правительства вплоть до каторжных работ за принадлежность к революционным организациям, с 1917 года по день исключения из партии работал на партийной и советской работе, занимая ряд ответственных должностей, к моменту ареста находился на должности Пом. Управляющего Мотовилихинского Орудийного завода. Возложенное на Мясникова обвинение обосновано на данных агентурной и следственной разработки дела и рядом выступлений Мясникова на общих партийных собраниях и съездах, как в бытность его еще членом РКП(б), так и после исключения из партии.

По приезде Мясникова из Петрограда в Мотовилиху с изложенными в его брошюре тезисами, он усиленно занялся распро-

 

странением их полунелегальным образом, как среди членов партии Мотовилихинской организации, так и беспартийных. На предупреждение Губкома о призыве Мясникова к порядку, он еще более под разными докладами на собраниях разлагал единство организации, иногда неуместными совсем выкриками, что «верха от нас руки прочь» или «палка о двух концах», вполне сознательно этими словами разжигая партийных рабочих, политически мало развитых, а знавших только личность Мясникова и слепо ему веря.

К концу 1921 года в Мотовилихинской организации среди членов партии получились две группировки, так называемые «Мясниковцы» и «Губкомцы». Такое явление получилось исключительно благодаря работе Мясникова. При вторичном возвращении Мясникова в Мотовилиху, проездом в Сибирь, созданная им группа «Мясниковцы» еще более начала выявлять себя и уже доходила до того, что члены партии Мотовилихинской организации под руководством Мясникова и без ведома Райкома устраивали собрания, которые являлись нелегальными. Известие об исключении Мясникова из рядов РКБ(б) в Мотовилихинской организации среди солидарных с тезисами и поступками его подняло необычайный шум и грозило определенным официальным расколом единства партии. Вопреки всяких постановлений и циркулярных распоряжений ЦК, выносились резолюции, что исключение Мясникова из партии «равносильно исключению нас всех» и Мясников, будучи исключенным из рядов партии, определенно открыто выявил себя совершенно чуждым как по отношению вообще к завоеваниям Октябрьской Революции, а также и к твердой политической линии и тактике РКП (большевиков).

22 Марта 1922 г. на общем заводском собрании рабочих Мо-товилихинского завода, устроенном без членов Райкома РКП(б), Мясников под влиянием заранее подготовленной группы от беспартийных был избран председателем Собрания и ему же от беспартийных было предложение сделать доклад о текущем моменте, каковой и был сделан, и в своей демагогической речи не столько обрисовал международное положение, сколько указывал на свои тезисы и о своем исключении из партии и своим поступком он ярко обрисовал еще раз свою нетвердость политической линии и уклон к содействию эсеро-меньшевистскому элементу, что было этим элементом учтено и в результате собрание вынесло постановление и предложенное Мясниковым постановление, вполне аналогичное с его поступками и тезисами, как свобода слова и т.д.

Задавшись определенной целью в корне обострить отношения рабочих к РКП(б) и учреждениям, он на собрании уполномоченных цехов предложил переизбрать завком, указав, что там ком-

мунистов быть не должно. Этот вызов со стороны Мясникова, более чем никогда, подействовал на членов партии и его единомышленников и под предлогом защиты Мясникова, т.е. восстановления его в членах партии и признания правильным заявления 22-х, две цеховых ячейки вынесли постановление о выходе из партии и сдали в Райком партийные билеты.

Дальнейшая деятельность Мясникова в Мотовилихинском заводе, несомненно, могла привести к полному разложению революционных рабочих завода и правильного функционирования последнего; в результате чего пошла бы совершенно насмарку работа партийных и советских органов, сверхчеловеческими усилиями поднявших производительность орудийного завода, имеющего для всей РСФСР огромное значение, особенно в настоящий момент, когда мы не гарантированы от внешних нападений наших врагов.

Учитывая это обстоятельство и принимая во внимание намерение Мясникова вести разлагающую работу и дальше, что привело бы, в конечном результате, к открытому выступлению рабочих Мотовилихинского завода и повторению Кронштадтской авантюры, местные губернские органы, в лице Губисполкома, Губкома и Губпрофсовета решили убрать Мясникова из завода и поручить Губотделу ГПУ произвести его арест. Находясь уже под стражей в камере при Губотделе ГПУ, Мясников самым позорным образом склонял часового к преступлению, предлагая ему за вознаграждение передать на волю той нелегальной группе, которую он создавал в течение нескольких месяцев, писанные им записки, в которых призывал к демонстративному выступлению своих единомышленников и молодежь, предлагая всем рабочим завода вынести протест об аресте его. Это все говорит за подрыв авторитета правящей партии и сов. власти вплоть до свержения ее.

Исходя из вышеизложенного обвиняю: Мясникова в том, что он будучи исключен из рядов РКП(б) и имея намерение создать враждебное отношение к руководящим партийным и советским органам образовал вокруг себя нелегальную группу, через которую, а также и личной агитацией, настраивал как партийных, так и беспартийных рабочих Мотовилихинского завода враждебно по отношению к советской власти и ее законодательным актам, выставляя требования, аналогичные с политическими требованиями подпольных контрреволюционных группировок и организаций, чем содействовал последним. Кроме того, находясь уже под стражей в камере при Губотделе ГПУ, с целью установления связи 6 его единомышленниками, пользуясь недостаточным снабжением, красноармейцев продовольствием, склонил стоявшего на посту

 

часового к совершению преступления — тайной передаче письма, обещая в будущем улучшения его материальных условий, каковыми действиями сознательно разлагал дисциплину в рядах красной армии. Ввиду того, что арестованный Мясников отказался от подписи предъявленного ему обвинительного акта и дачи показания по существу обвинения, а заявил официальному представителю Туботдела ГПУ, что поводом его аресту служат не обстоятельства общественного характера, а побуждения и заинтересованность отдельных личностей,— предлагает: —

Дело за №3746, вместе с арестованным Мясниковым Г.И. препроводить в Госполитуправление на распоряжение.

Уполномоченный [М.Овчинников]

Согласен: Начальник Секретотделения [Петров]

Утверждаю: Предгубполитотдела [А.Борчанинов]

Нач СОЧ [Ст.Болотов]

Секретарь [?]

Т.9.Л.47-48об.

 

3. Акт медицинского освидетельствования

 

[май 1923]

Мы, нижеподписавшиеся в помещении Внутренней тюрьмы ГПУ освидетельствовали заключенного Гавриила Ильича Мясникова — 33 лет, причем оказалось следующее:

Заключенный жалуется на бессонницу, зрительные галлюцинации, судороги [в] руках и ногах и головокружение. В течение десяти дней последних, по его словам, голодал. В 1914 и 1915 годах, по его словам, в тюремной обстановке он перенес душевное заболевание, вызвавшее перевод его в психиатрическую больницу, где он пробыл около трех месяцев. Заболевание выражалось в галлюцинациях зрительного и слухового характера, депрессивном настроении. По характеру исследуемый считает себя раздражительным, вспыльчивым и вместе с тем решительным. В бытность свою в тюрьме в 1914 и 1915 годах, исследуемый интересовался разрешением религиозных вопросов, в связи [с] тем подвергал себя самобичеванию (наносил себе раны, не давал им возможности заживляться). При объективном исследовании в данный момент обнаружен: учащенный пульс, слабо выраженный дермографизм, усиленный коленный рефлекс, понижение глоточного рефлекса. Со стороны нервно-психической отмечается правильная ориентировка во всем окружающем (месте, времени, окружающих лицах), отсутст-

 

вие бредовых идей, наличие зрительных галлюцинаций (появление фигур), сознаваемых больным, понижение настроения духа.

На основании вышеизложенного следует придти к заключению, что заключенный Мясников при некоторой неустойчивости нервно-психической конституции проявляет в настоящее время симптомы психастении, усилившиеся в связи с тюремным заключением, вследствие чего он нуждается в отдыхе при санаторной обстановке, лечении в нервно-психическом отношении.

Начсанчасти: Кушнер

Врач-психиатр Московских Губернских

мест заключения Т.Маслов

С подлинным верно: [Эйзенберг?]

Т.9. Л.85.

 

4. Из заключения ГПУ

 

23 мая 1923

По делу №14175 гр.Мясникова Гавриила Ильича по обвинению его по 72-ст. Уголовного кодекса в издании, хранении и распространении к.р. изданий

Я, Помнач СО ГПУ — Дерибас^*, рассмотрев [агентурный и] следственный материал по этому делу и ознакомившись с материалом по группе «Рабочая Правда» нашел:

1) Начиная с 21 года означенный гр. Мясников, еще состоя в рядах РКП(б), издал в разное время несколько литературных произведений, которые широко были использованы не только меньшевиками и эс-эрами, но и всей заграничной к.р. прессой в ея общей травле против Сов. России и Коммунистической партии;

2) С этого времени и до самого момента исключения его из РКП Мясников остался злостным врагом этой партии, упорно работая по ея разложению; 3) Наконец, в самое последнее время, уже после его исключения из партии, выяснилось, что деятельность Мясни-кова не была просто заблуждением недостаточно дисциплинированного члена РКП, относительно которого можно ограничиться наложением партийного взыскания: оставляя в стороне [агентурные] данные — достаточно ознакомиться с содержанием брошюры «Тревожные вопросы», авторство которой неопровержимо принадлежит гр.Мясникову, чтобы убедиться, что деятельность Мясникова за последний год носила явно к.р. характер, была направлена против Сов. власти и диктатуры пролетариата в один из самых тяжелых моментов РСФСР; группы же, которые Мясников пытался создавать, не были просто внутрипартийными течени-

 

ями, несколько погрешившими против партийной дисциплины, несмотря на запрещения образовывать фракции в рядах партии, а были объективно к.р. группами, своими тенденциями перекидывающими мостик к меньшевикам.

Характерно полное сходство в основных чертах этой брошюры с явно провокаторской подпольной листовкой группы (Рабочая Правда), широко распространяемой по заводам и фабричным предприятиям России, при явном попустительстве заграничной и, в частности, немецкой тайной полиции, через ея агентов из так называемого 4-го Интернационала.

Разница между брошюрой «Тревожные вопросы» и обращением группы «Рабочая Правда» при программном единстве сводится лишь к частным тактическим разногласиям. Гр.Мясников не борется с «Рабочей Правдой», как делает это с РКП, а стремится лишь внести в ее методы действий технические улучшения. /.../

Ввиду собственного заявления Мясникова о необходимости для него и для лиц его направления прибегать к непартийным средствам якобы для партийных целей и выраженной им солидарности с к.р. группой «Рабочая Правда», объявленной им совершенно законным явлением, к гр.Мясникову, безусловно, должны быть применены репрессивные меры, наравне с враждебной нам буржуазной интеллигенцией.

Гр.Мясников, как быв. старый большевик и коммунист, имеющий за собой большой партийный стаж и сделавшийся злостным ренегатом, готовый в борьбе с рабоче-крестьянской властью использовать свои партийные связи — является неизмеримо более вредным элементом, чем представители откровенной буржуазии в лице ея интеллигенции, в силу своего классового положения не имевших [так! — Публ.] непосредственного доступа к пролетариату. Хотя в деятельности Мясникова имеются все признаки преступлений, предусмотренных ст.ст.62 и 72, как руководителя к.р. организаций, направленных против Соввласти

Я, Помнач СО ГПУ — Дерибас предлагаю, приняв во внимание его пролетарское происхождение применить к нему ту же самую меру административного взыскания, которая была применена к Питериму [так! — Публ.] Сорокину, Изгоеву и др. представителям буржуазной интеллигенции с которыми он, если не на словах, то на деле объединился, а именно: выслать гр.Мясникова за границу или в Туруханский край сроком на 3 года. /,../^*

Т.9. Л.117-120.

 

5. Рапорт об отправке Г. И. Мясникова в Германию

 

15 июня 1923

Совершенно секретно Нач.

СО ГПУ тов.Дерибас

Во исполнение Вашего распоряжения доношу, что сегодня 15 июня в 8 час. 30 мин. с Ходынского аэродрома улетел в Кенигсберг аэроплан марки КК-8 при пилоте Воедило и механике Власове с дипломатическим курьером НКИД тов.Крастиным и двумя пассажирами — Мясниковым — русским гражданином и Мильцинером — Германии подданным.

Поведение Мясникова было подчеркивающе-вызывающе. Он присутствующим при отправке аэроплана немцам и какому-то русскому инженеру, фамилия которого пока не установлена, демонстративно подчеркнул, что не он летит, а его летят, несмотря на то, что он гражданин Советской Республики (это дословно).

Первоначально я думал заграничный паспорт дать тов.Крастину, с тем чтобы он его передал Мясникову уже за границей, но вынужден был при посадке дать его Мясникову, считаясь с его категорическим отказом ехать, не имея лично на руках паспорта.

Вообще, он намеренно и откровенно при всяком случае высказывал мнение о ГПУ, как учреждении, конечная задача которого — провоцировать всех и каждого.

Расписка в получении Мясниковым 100 долларов и расписки НКИД в получении 1064 рубл. за паспорта и 5 долларов для немецкого врача прилагаю.

Секретарь СО ГПУ: (П.Буланов)^*/.../

Т.9.Л.139.

 

6. Г.И.Мясников — Д.Г.Мясниковой^**

 

15 сентября 1923

Милый Доник. Сегодня я получил первый номер газеты «Правда» и мне хочется за все твои заботы обо мне расцеловать крепко, крепко, ну, знаешь ведь, как я это умею. Так вот так. — Знаешь, какая мысль пришла мне в голову. Ведь по случаю образования союза Соц. Сов. Респ. была объявлена амнистия, она, судя по газетам, была применена к убийцам и к оказывающим вооруженное сопротивление Советской власти при изъятии ценностей [и] к прочей сволочи; а так ты вот что сделай: сходи к Бело-бородову и Преображенскому и поговори насчет применения амнистии ко мне. Неужели я хуже всей этой пакости? Если удастся это тебе сделать, то и ехать не надо будет, и я поеду к тебе. Мо-

 

жет быть, надо официально действовать, т.е. подать письменное заявление на имя Калинина — Члена Президиума ВЦИК, поговори с Николаем^*, и думаю, что кое-что из того выйдет, а не выйдет, так будет лишний козырь в руках — контрреволюционеров освобождают, а коммунистов-рабочих, дерзнувших сметь свое суждение иметь, ссылают.

У Вас ведь там веселее — происходят выборы в Советы, кое-что хотелось бы сделать. Можно бы кое-где конкуренцию устроить — ну да что поделаешь: бодливой корове бог рог не дает. А ведь можно бы было так сделать: подготовить заранее список:

агитировать за него на заводах, а на официальном собрании не спорить, а голоснуть в тихую. Да выставить также кандидатов, чтоб у них у всех поперхнулось, вроде Ник[олая], Д[емидова]^**, Бер[зиной] и других, ну, да что я это в политику ударился, ведь это для меня запретный плод. Ну так вот как, Доиичка, выручай-ка ты меня — да и ребята пусть приналягут, авось да что-нибудь и выйдет. А штука бы дельная была — вдруг да и я окажусь членом какого-нибудь Совета — поневоле амнистируешь. Так ты, Доничек, постарайся выручить меня. Мне уже очень не хочется здесь быть, да и тебя тянут, а без тебя да без ребят мне скучно. Ну так действуй! Спроси Николая, получил ли он от меня письма.

Юрочка, скажи мамочке, пусть она меня пустит в Россию к Вам, проси. Братишкам моим сынишкам: я тебе привезу паровоз и другие игрушки. Ну, так вот целую я Вас всех, а вы поцелуйте друг друга.

Остаюсь скучающий по всем моим ребятам. Ваш. все тот же Г.Мясников

Привет всем. /.../

Т. 52. Л.471.

 

7. Из письма Г.И.Мясникова — Н.В.Кузнецову^*

 

21 сентября 1923

Николай, я удивляюсь, как это ты ухитрился молчать столько времени. Я тебе послал две статьи и решительно не знаю — получил ли ты их или нет. Посланы они были воздушной почтой на твое имя, адрес Главметалла. Была послана телеграмма тоже на твое имя с запросом «получил ли ты статью или нет» и на эту телеграмму нет ответа — что с тобой. Ты, значит, или изъят из обращения, или эти усердные не по разуму перехватили и то, и другое.

В этих двух статьях я писал, что нам надо: 1) Завоевать завкомы, а не бежать из профсоюзов; 2) Необходимо принять участие

 

в выборах [в] Советы; если открыто нельзя выступить, то вести нелегальную агитацию за свои списки и на официальном выборном собрании втихомолку, без прений, без шума проваливать списки господствующей группы, проводя свои. Я очень бы был не прочь видеть тебя, Демидова, Берзину и других членами Московского Совета, — я, собственно, и сам не прочь попасть туда, хотя бы для того, чтобы самим фактом избрания испортить кровь этой компании и тем самым заставить возвратить меня в Россию. 3) Необходимо принять в той или иной мере участие в праздновании Октябрьской Революции с такими лозунгами: а) Да здравствуют Советы Рабочих депутатов фабрик и заводов. Государственный контроль профсоюзам. Да здравствует пролетарская демократия. Свободу слова и печати рабочему классу. Амнистия всем рабочим, арестованным и сосланным за свободу слова. Ни одного ареста, расчета без ведома завкома. Освобождение рабочих — дело самих рабочих. Да здравствуют завоевания Октября. Да здравствует мировой Октябрь.

Дальше я считаю необходимым, чтобы наша группа сейчас же принялась за кампанию подготовки к 5-му конгрессу Коминтерна. /.../

Издание «Манифеста» на русском языке мне обошлось около 100 долларов — высылайте деньги, — я в долгах. Издано 5000 шт. Устраивайте как можно скорее отправку его. Я имею самые различные возможности послать по 1, по 2 экземпляра. Устройте с Булкиным в Петрограде, в порту. /.../

Хорошо в том случае, если меня не выручите отсюда, чтобы устроить меня каким-нибудь представителем или заместителем Главэлектро или кого-нибудь в этом роде. Я имел бы больше свободы действий — куда надо, туда и поехал.

Ну, ребятушки мои, как мне хочется быть вместе с вами, — вы и представить себе не можете.

Привет мой пролетарский коммунистический всем, всем, всем.

Жму твою руку /.../

Т.48. Л.28-29.

 

8. Из докладной записки об аресте Г.И.Мясникова

 

27 ноября 1923

19-го сего ноября в 13 часов я получил от Нач. СО ГПУ тов.Дерибас приказание арестовать Г.Мясникова.

Во исполнение сего, выяснив наружным наблюдением его местонахождение, в 131/2 часов я пытался вместе с Уполномочен-

 

ным Активного Отделения Оперода тов.Эрманом задержать Мясникова на улице. — Подойдя к Мясникову, я предложил ему от имени Нач. СО ГПУ т.Дерибаса следовать за мной в ГПУ, — однако Мясников выполнить это отказался и стал ругать меня площадной бранью, называя «жандармом», «сыщиком» и т.п. Не имея возможности задержать его силой, тем паче, что по возбужденному состоянию Мясникова было видно, что он окажет сопротивление и соберет на улице толпу, я принужден был следовать за Мясниковым и пошел за ним в его квартиру. В квартире своей Мясников вместе со своей женой Д.Г.Мясниковой продолжал ругать меня, Эрмана, ГПУ — и категорически заявил, что «он не сдастся» и что его мы сможем взять только мертвым. Все мои увещевания были бесполезны, поэтому я, созвонившись с т.Дерибасом о высылке «подкрепления», послал за таковым тов. Эрмана и принужден был один в течение часа выслушивать брань Мясникова и его жены по своему адресу и по адресу ГПУ. Отмечаю между прочим следующие характерные моменты. Мясников с пеной у рта обвинял Соввласть в том, что его спровоцировали, выдав ему визу на въезд в РСФСР; /'.../ о Кузнецове в частности Мясников отзывался в разговоре с женой с иронией — видимо он не считает его стойким в убеждениях и полагает что он /.../ «раскается». Жена Мясникова вторила ему и кричала с не меньшим, чем у Мясникова, озлоблением о том, что ГПУ душит рабочий класс, что «Рабочая Группа», несмотря на все репрессии, будет существовать и действовать, что она — Мясникова, будет «бегать по всей Москве» и рассказывать о «Рабочей Группе» и о том, как «ГПУ вместо того, чтобы бороться с буржуазией ведет борьбу с рабочими». Кроме того, в разговоре с мужем она говорила о том, что она бывает у Рязанова^*, что Рязанов передал ей какую-то посылку, что Белобородов^**, у которого она часто бывает, на днях сообщил ей, что в РКП(б) действительно назревает раскол, что образовалась какая-то новая подпольная группировка, в которую входит 46 человек^***, что Лукин — это провокатор, который выдал «Рабочую Группу». /.../ Отмечаю следующий характерный штрих. В кармане пальто Мясникова мы обнаружили три экземпляра «Манифеста» (следовательно, Мясников распространял таковой); когда Мясников это заметил, то заявил: «Ну что же, теперь ГПУ будет иметь 103 экземпляра» — это замечание показывает, что Мясникову стало известно о том, что мы обнаружили у Булкина в Питере 100 экземпляров «Манифеста». /.../Нач. 12 отд. СО ГПУ [Славатинский]^* Т.9.Л. 185-187.

 

9. Заявление Г.Мясникова в ГПУ

 

20 декабря 1923

Прошу перевести ко мне в «палату» тов.Н.В.Кузнецова.

Как бы не рассматривали нас, какие бы «страшные контрреволюционеры» мы ни были, но никтЪ из Вас не решится поставить нас на одну доску с теми, кто организовал покушение на т.Ленина, убил Урицкого и Володарского, пролил реки крови рабочего класса России — с эсерами, но мы, коммунисты-рабочие, расходимся в понимании тактических задач с Цека, с господствующей группой в партии, не пользуемся в заключении, в тюрьме и тем, чем пользуются эс-эры. Они, как во время предварительного следствия, а равно и теперь сидят вместе, а нам это не разрешают. Прошу поставить нас в одинаковые условия с эс-эрами. Кроме тех мотивов, которые я привел — мне, исходя из состояния моего здоровья, абсолютно необходимо общение с близкими мне людьми, что признает любой добросовестный, хоть сколько-нибудь понимающий в этих вопросах врач. В этом никогда не отказывали и «орловские» палачи.

Больной палаты №6 (совсем по Чехову).

Г.Мясников

Р.S. Если последует отказ, то прошу указать мотивы.

Г.М.

Т.9.Л. 174.

 

10. Мясников — ОГПУ

 

19-31 января 1927

В ОГПУ при Совнаркоме СССР Политического заключенного

Вятского Губотдела ОГПУ

Г. И. Мясникова

Заявление

Из постановления Це-Ка-Ка ВКП(б), объявленного мне 14/08-1925 года, видно, что если бы я «искренне раскаялся», т.е. отказался от своих мыслей, убеждений, идей, то был бы не только освобожден из тюрьмы, но и принят обратно в партию. Значит, единственным препятствием не только моего освобождения, но и вступления в ВКП, считается то, что я не считал и не считаю возможным под влиянием голых репрессий отказаться от убеждений: сижу, значит, не за тот или иной поступок, а за то, что имею мысли не сходные с мыслями руководителей Це-Ка-Ка ВКП.

Сто пятьдесят миллионов населения СССР в своем подавляющем большинстве являются православными христианами: тихо-

 

новцами, живоцерковцами и т.д. и тем не менее только за то, что они имеют отличные мысли от мыслей руководителей ВКП, их в тюрьму не садят. И правильно это. Для государства и для ВКП(б) совершенно несущественно, как у меня устроена голова и почему она работает иначе, чем того хочет Цекака ВКП(б). Но для Государства и для руководящей и правящей партии важно, чтоб вредные мысли, идущие вразрез с принципами Государственной философии, не получили распространения и не послужили основой образования групп, партий, фракций, конкурирующих с правящей партией. Вот почему я считаю необходимым заявить, что я отказываюсь от всякой не подконтрольной Цека ВКП или подконтрольных ему учреждений деятельности: выступлений в печати и на собраниях без предварительного согласия или одобрения партийных и Государственных организаций^*. А потому тем самым уничтожается препятствие к моему освобождению: прошу меня освободить. Православные христиане молятся по-своему, по-своему и думают. Молиться я не собираюсь, но думать как умею, как могу не откажусь. Да если бы отказался, не смогу не думать, думать именно по-своему, как то может вот так устроенная голова и не хочу и не прошу большего, чем рядовой гражданин СССР.

Обостряющаяся международная обстановка может потребовать напряжения всех сил для обороны СССР. Я оборонец. «Добросовестный оборонец». Во[змож]но, что и я окажусь в этом деле чем-нибудь полезным.

Но если бы ОГПУ почему-либо считало освобождение мое даже и при этих условиях невозможным, то прошу сообщить мне причины, препятствующие моему освобождению и, если это в пределах моих возможностей, я их устраню.

Если же ОГПУ посчитает для себя более приемлемым освободить меня, но чтоб я добровольно покинул пределы СССР, то для меня как ни печальна такая перспектива, но все же наиболее приемлема — вследствие моего недомогания. Приемлема и прямая высылка, остракизм. И если посчитают возможным заменить заключение остракизмом, то прошу.

Но если не возможно почему-либо ни освобождение в СССР, ни замена заключения остракизмом, то прошу перевести меня для отбывания срока заключения в московскую внутреннюю тюрьму ОГПУ, а семью на жительство в Москву. Мотивы к переводу известны из прежних моих заявлений.

Очень прошу не задерживать ответ больше месяца.

Политический заключенный Г.Мясников

Т.8. Л.263-264.

 

11. Н.В.Кузнецов — Г.И.Мясникову

 

25 февраля 1928

Дорогой друг и товарищ Гав[риил] Ильич. Вчера наконец-то я получил прием у т.Молотова и, как обычно, основной вопрос на этом приеме я*ставил о возможности или невозможности твоего приезда в Москву. В результате моей беседы с ним точно выяснилось, что вопрос о приезде и о переезде в Москву окончательно отклонен. Также отклонен вопрос о переезде в Москву Д[арьи] Пригорьевны]. Что же касается вопроса о перемене Эривани на другое какое-либо место, то, Молотов говорит, об этом нужно договориться с Советскими организациями, т.е. ОГПУ. Так вот, Гав[риил] Ильич, теперь уже можно считать этот вопрос выясненным и, по-видимому, всерьез и надолго. Сиди, братушка, там и не рыпайся. Как бы много ни причинило тебе это сообщение мое неприятного, но сообщить его тебе нужно. Что будет дальше, трудно сказать, но, по-видимому, ожидать перемены отношений к тебе со стороны ЦК скоро едва ли возможно. В октябре месяце складывалось мнение к тому, чтобы начать с тобой переговоры на основе твоего заявления. Теперь считают это бесполезным. Большего писать не буду, уж очень-то, брат, на душе скребет-то. Напишу более подробно несколько позднее, а пока желаю всем Вам там устраиваться поосновательней и забыть про скорое снятие с Эривани. Передай мой искренний привет Дарье Григорьевне, Юрик[у], Диме и Борису. Всех вас крепко целую.

Н.Кузнецов

Над[ежда] Вас[ильевна]^* шлет искреннее сожаление и горячий привет, дети тоже. Письма с карточкой для передачи Лизе^** не получал, где-то пропало.

Т.8.Л.115.

Кузнецов