ВАНЯ ВОЛИКОВ

 

Смрад "нового порядка" навис над Крымом. Но отравить души честных людей он не смог. А таких было много. Им одинаково ненавистны были и предатели и полицаи, все оккупанты во главе с комендантом Тиссом, побывавшим в каждом селе полуострова со своим переводчиком Отто. Тем самым Отто, что до войны на рынке не раз выторговывал у меня арбузы и фрукты. Сейчас он в фашистской форме, при "вальтере" и держится так, что рядом с ним стоящий Тисе отходит на второй план. Да и переводит он так, чтобы побольше навредить допрашиваемому.

Как-то комендант в Отто застали меня, увильнувшим от работы, и чуть не отправили в лагерь. И все из-за вранья переводчика...

Истинное положение на фронтах от нас тщательно скрывали.

Только Армевак, немного знавший немецкий, мог кое-что подслушать у врагов. Именно он выручил меня, наврав тогда коменданту, будто нас отпустили с поля, как выполнивших две нормы. А на самом деле мы, подростки, собрались и говорили обо всем, что видели и слышали, в том числе и о Москве, под которой фашисты потерпели сокрушительное поражение.

После окопов я подружился с Ваней Воликовым. Секретов друг от друга не имели. Не сговариваясь, следили за полицаем Василием Раком. Тог в свою очередь следил за Беликовыми. Рак почему-то не любил их, а жили они по соседству.

Среди Воликовых, только Ваня был светленьким, остальные - Вася, Коля, Миша, темные в мать и отца.

Ваня был покладистого, мягкого характера. Хорошо говорил по-армянски, всегда улыбался, особенно, когда надевал на себя морскую форму. Друг он был хороший, надежный.

Летом 42-го Ваня ошарашил меня ответом, когда я обмолвился, что хочется как-то помочь своим:

- Зря ржавеют винтовки... как их в дело бы пустить...

- А я помогу тебе, - сказал Ваня и поделился большой тайной.

С матерью и соседкой он ходил за белой глиной для побелки домов в деревню Кобурчак. На обратном пути шли через лес, вдруг под ноги Вани, отставшему от женщин, упал скомканный бумажный шарик. Ваня поднял его и прочитал: "Приходи завтра в это же время сюда один. Познакомишься с партизанами." Сердце Вани забилось

 

от волнения. Он оглянулся, запомнил место. "А вдруг это ловушка полицаев?" - подумал он, но желание встретить своих пересилило страх и сомнения. На следующий день Ваня пошел на то место, осторожно оглядываясь и прислушиваясь. Остановился. Вокруг никого. Потом послышался шорох ветвей, и перед ним предстал высокий, худой человек в подпоясанной зеленой фуфайке,

- Не бойся, свои! - сказал он. Пошли в лес, а то увидят.

В лесу нас поджидали двое парней с автоматами, одетых так же. При знакомстве один из них, по-видимому старший, сказал:

- Мы - тезки! Я тоже Ваня. Мы уже неделю в ваших лесах, хотим познакомиться с местными жителями. Хочешь быть нашим связным? Дело опасное, подумай...

Ване хотелось посоветоваться с отцом. Партизан согласился ждать ответ два дня, на этом месте.

Ваня вернулся домой, поговорил с отцом.

- Берегись, сынок, соседа. Ты же знаешь, гад он, - предупредил отец. Иди, Ванюша, так надо.

И Ваня подробно ответил на все вопросы о предателях, о преданных советской власти людях, о ближайшей немецкой комендатуре.

- Отец лучше знает людей, он мне подскажет, - пообещал Ваня,

- Нам нужно знать о румынах, о немцах: где они, сколько их, как вооружены? Где и какая имеется у них техника. Приходить будешь раз в неделю. Если что срочное - клади в этот тайник.

Оказывается, Ваня уже два месяца помогал партизанам. Им до зарезу нужно было оружие. Вечером пойдешь со мной, - сказал Ваня.

- Паруйр тоже хочет увидеться с нашими, - вставил я.

- Возьмем и его, - согласился Ваня.

Я велел Паруйру прихватить с собой еду и с наступлением сумерек ожидать в центре села. В назначенное время мы с Ваней незаметно подошли к Паруйру и, озираясь, вышли за село.

В балке, что ведет к лесу, у небольшой пещеры, нас окликнули:

- Фуфайки несешь?

- Нет, шубы! - ответил Ваня.

Это был пароль. Подошли трое. Ваня Волихов представил нас и доложил:

- Ребята принесли хлеб, сало, сыр...

Потом Ваня отошел в сторону со старшим и стал с ним о чем-то

 

говорить. А мы шептались с остальными. Потом подошли оба Вани, а Ваня-партизан сказал:

- Грант, что же ты склад оружия от своих прячешь? К нам шестеро прибавилось, скрываются от гестапо. Рвутся в бой, но даже подходящего ножа не имеют.

Я рассказал об одиннадцати винтовках и запасе патронов, потом с радостью предложил:

- Забирайте все!

С Сашей договорились встретиться возле кладбища, где на берегу речки были зарыты винтовки.

Откопав в темноте оружие, набив карманы патронами, взяв по две винтовки, я, Вреж и Ваня Воликов пришли на место встречи. Ждем, переживая. Наконец, показался силуэт человека. Обменялись условными знаками. Подошли еще шестеро. Мы передали им винтовки и патроны, не проронив ни слова. Когда они растаяли в темноте, мы разошлись по домам. Дней через двадцать Ваня снова повел меня в лес. Оказывается, Сашин автомат вышел из строя. Вытащив из-за пояса парабеллум, я дал его ему на время, пока отремонтируют ему оружие. Обещал передать с Ваней сотню патронов к пистолету. Мы много натаскали автоматных патронов из немецких подвод. Они подходили и к парабеллуму.

Возвращаюсь домой, я предложил Ване Воликову, в случае, если появится надобность, выкопать остальные винтовки и патроны и передать их партизанам.

После этого я направился в центр села и встретил Ваграма. Тот сказал, что в правлении колхоза, под охраной полицаев заперт арестованный партизан, весь избитый и окровавленный. Ваграм слышал от сельчан, что немцы уже знают о связи отца и сына Беликовых с партизанами. Видно, тут не обошлось без предательства.

Подошли к правлению, окруженному возбужденными полицаями. Больше всех суетился Рак. Поодаль толпились сельчане. Мы стояли, тихонько переговариваясь. Нас мучила страшная мысль: неужели захваченный партизан; испугавшись пыток, выдал Воликовых? С наступлением сумерек мы с Ваграмом шли домой и встретили Ваню Воликова. Взволнованно рассказали ему обо всем.

- Уходить вам с отцом нужно! - выпалил я.

К моим словам Ваня отнесся совершенно спокойно, вроде бы это

 

не его касалось. А вечером занес сверток и попросил, на всякий случай, сохранить его флотскую форму. "Пройдет шумиха, - сказал Ваня, - возьму назад."

Утром нас поразила весть. Этой ночью Ваню с отцом арестовали. На рассвете их повезли в деревню Васильевка, где были расположены казармы полицаев. Это была база немецких холуев, больше огня страшившихся партизан. Не давали пощады предателям народные мстители.

На другой день я увидел Ваню в последний раз. Отец и сын попросили Рака, конвоировавшего арестованных в город, разрешить им попрощаться с родными. То ли остатки совести зашевелились у бывшего соседа, то ли настроение у него было благодушное, но он согласился. Прощание длилось с полчаса. За это время мы сумели незаметно передать Ване наган, который он спрятал под рубахой. Ваня сказал, что за селом убьет Рака и уйдет с отцом в лес, но получилось иначе. За селом, у развилки дорог, арестованных и конвойного догнала машина с полицаями. Рак поднял руку и, когда грузовик остановился, загнал своих пленников в кузов и увез их в город в гестапо.

А в селе продолжались аресты. Увели слесаря и его жену, фамилии их не помню. Слесарь, приехавший за год до войны из Старого Крыма, работал в кузне. Помню, он прихрамывал, его звали Киркор, Арестовали его за то, что он ремонтировал партизанское оружие.

После ареста Беликовых я опасался, что если Ваня не выдержит пыток, то прядут за мной. Но Ваня погиб геройски, никого не выдал. Об этом проболтался. Рак и еще о том, что начальник полиции Ибрагимов обозвал Рака дураком за то, что партизана привел в полицию с наганом. Ване не удалось убить Рака. Не смог он выбросить и наган. Не стало Вани. Связь с партизанами оборвалась. Шел июнь 1943 года. Я решил откопать автомат, перепрятать его поближе. Накосив травы, я засунул автомат в середину вязанки и пошел домой; А тут навстречу Рак!

- Ты что же, сукин сын, не знаешь, что траву запрещено косить?! А ну, пойдем в правление!

Я ужасно испугался:

- Дядя Вася, простите! Я больше не буду!

- Я вот расскажу дяде Аведису! Он даст тебе трепку за траву! -

 

смягчился Рак.

Я всю дорогу рассыпался в благодарности, хныкал, говоря, что отец обязательно выпорет меня.

Какое облегчение почувствовал, когда я, наконец, со своим снопом оказался в сарае, засыпал автомат картошкой. А Рак тем временем жаловался на меня отцу. Отец обещал полицаю отстегать меня хорошенько, но сам понимаешь, и пальцем не тронул меня.

Автомат я почистил и смазал, в надежде найти диск. А если нет, то и с таким уйду в лес...

Автомат послужил службу партизанам. И на этот раз получилось не так, как хотелось мне. Заглянул к нам недавний житель Пролома Павел Кузьмин. Забрели на речку, долго сидели на берегу, обсуждали житье-бытье. И тут Павлик вытаскивает из-за пояса наган:

- Вот моя защита! С ней не так страшно...

Из дальнейшего разговора я понял, что он партизанский связной. Я похвалился, что у меня оружие похлеще - автомат ППШ, новый, только без диска.

Прошло время и как-то вечером постучался к нам Иван Федченко. Вызвал меня на пару слов:

- Грант, у тебя есть автомат без диска...

Не дав ему договорить, я обрадованно подтвердил:

- Да, есть! А ты диск нашел?!

- Нет! Отдай автомат! Он очень нужен нам в лесу...

- Не дам! Я сам уйду к партизанам. Мне он тоже нужен...

Федченко старше меня лет на двадцать, уговаривать меня не стал. Попрощался и ушел.

Прошел день, другой. Я стал раскаиваться, что не отдал автомат. Ругал себя. Но вскоре Федченко снова заглянул ко мне:

- Вы, Захарьяны, старые да малые. Ваше дело сидеть в селе и помогать нам! А твой автомат очень нужен партизанам. Отдай! На этот раз я с готовностью отдал автомат. Иван на колене написал бумажку:

«По распоряжению командования крымских партизан принято от тов. Захарьяна Гранта один автомат ППШ без диска».

16.IX.43 г. Иван Федченко

Под эту расписку я передал ему еще триста автоматных патронов.