ДЕД И ВНУКИ

 

Агавни, вдова погибшего под Херсоном моего брата, как я уже упоминал, с сыном Эдуардом и дочерью Нварт жила с нами. Ее родители, сосланные в Гурьев, Казахской ССР, выслали ей вызов, и она готовилась к отъезду. Мы привыкли друг к другу и было жаль расставаться. Одно лишь успокаивало - она уезжала в теплые края, и мы договорились, что по приезде она постарается вызвать нас. К отъезду было уже все готово, а вызова все не было. Агавни засомневалась, может быть, родители отказались от нее? Но вскоре ее вызвали в комендатуру.

- Можете ехать! - сказали ей.

Легко сказать: "Можете ехать". Расставание обернулось драмой. Отец и мать в слезах - не могут оторваться от внуков и расстаться с невесткой: увидятся ли еще? Я ходил сам не свой - было больно расставаться с живой памятью о брате. Но собрали вещи, пошли на пристань Вишеры ''Водный".

По дороге к нам присоединились дядя Вартан и тетя Прап. Я никогда не видел, чтобы отец так грустил. Видимо, его томило предчувствие, что больше с ними он не увидится. А сколько усилий приложил он, чтобы поднять семью сына на ноги и хоть как-то осчастливить ее.

Я стоял на пристани и смотрел то на родителей, то на отъезжающих, то на реку, по которой туда и сюда сновали катера, ползли буксиры. Смотрел, как по течению плыли плоты из тысячи кубометров леса, а плотоводы только и делали, что отталкивались от берега большими веслами, стараясь держаться от него подальше.

И вот наступили самые тягостные минуты. Отец обнял внуков, просил писать. Он достал свои часы и передал Эдуарду: "Храни! Меня не будет, часы напомнят обо мне, твоем деде". Мать надела на шею внучки золотой крестик, подарила варежки. "Да хранит вас Бог!" - с плачем благословляла она отъезжающих. Дядя Вартан дал булку домашнего хлеба:

- Пригодится! В дороге все пригодится, - и еще каждому дал по десятке.

Тетя Прап подала отъезжающим только что сбитое сливочное масло и молоко.

Наши родные, самые близкие - вдова моего брата и его дети-

 

сироты поднялись по трапу. Их снова увозили в неизвестность, на ловлю счастья. А муж и отец этих обездоленных лежит в херсонской земле, отдав свою жизнь в 29 лет за то, чтобы его дети долго носил клеймо "врага народа".

Раздался последний гудок. Убрали трап, и пароход медленно отчалил, пошел вниз по течению. И еще долго три фигурки махал нам руками, а мы сквозь затуманенные слезами глаза следили, как они, все уменьшаясь и уменьшаясь, удаляются от нас, может быть, навсегда, и тоже махали, махали...

Но вот пароход скрылся за излучиной реки, а мы, молча, в тягостном раздумье, возвратились домой. Я подумал: "Может им будет там лучше? Дай-то бог!"

После отъезда Агавни мои родители, скучая о внуках, вовсе загрустили. Я понимал их, ведь внуки постоянно напоминали о погибшем сыне, служили утешением. И мне пришла мысль о женитьбе, ведь годы идут, пора обзаводиться семьей, подарить родителям внуков, хоть как-то отвлечь от черных дум. Оказывается, они тоже думали об этом.

Жениться - это не кружку воды выпить. Для этого нужно время, а времени у молодых холостяков всегда не хватает. Ведь часто их волнует настоящее, они почти не думают о будущем: то у них работа, то веселые компании, то новые знакомства и свидания. О чем еще, да и зачем думать, когда есть мать, которая и накормит, и обстирает, и проводит, и встретит тебя? Но все это до определенного времени.

И вот пришло мое время, я познакомился с Анник. И сказал об этом дома, как они обрадовались, что я, наконец, образумился.

- Хотя бы показал нам, - сокрушались они.

- Ну а как же, обязательно покажу, - успокаивал я их, а сам думал: "Как показать? Она в Яйве, а они в Красновишерске".

Но вот однажды случилось следующее:

- Зимой, когда я на перевалочной базе Соликамска получил обратный груз, ко мне в машину администрация подсадила двух девушек до Красновишерска.

За время долгого пути разговорились. Девушки оказались сестрами. Старшая закончила институт и теперь в качестве финансиста направлялась на работу в Красновишерск. А чтобы ей не было одиноко в незнакомом городе, родители отправили с ней младшую сестру.

 

Доверенные мне девчата, не то Белоусовы, не то Белобородовы, были из Средней Азии. Я привез их прямо к себе домой. А куда же было их везти ночью, да еще зимой?

Родители сразу же приняли их как своих, не спросив даже, кто они, откуда? Мать напоила чаем и уложила спать, а я поехал разгружаться. Пока я был в гараже, мать и отец дожидаясь меня, гадали: которая же? Больше понравилась старшая, чернявая. "Мой выбор" был благосклонно одобрен, и теперь только ждали подтверждения.

Я возвратился утром, все уже были на ногах, сидели за завтраком и вели оживленный разговор.

Сестры были хорошо воспитаны, к старшим отнеслись с уважением. По всему видно было, что у них в семье жили по законам добра.

Был воскресный день, поэтому они пробыли у нас более суток. И только в понедельник я проводил их до госбанка, в полдень они переехали в общежитие, оно находилось почти рядом с нашим домом.

Вот это случайное дорожное знакомство и дало повод родителям подумать, что я привез на смотрины свою суженую с подругой.

Ведь они не все знали об Анник, а только то, что наше заявление с просьбой разрешить бракосочетание бродит где-то по комендатурам, а мы ждем благополучного разрешения нашего вопроса. И вдруг - на тебе! Привез девушек. Ясно, что одна из них должна быть Анник. Что же делать?

Я снова пошел в комендатуру, но там меня в очередной раз огорчили отсутствием ответа на наше прошение. Расстроенный, я случайно хлопнул дверью, и тут же кто-то позвал меня. Оглянулся, а это Петр - заместитель начальника. Завел в кабинет, а там Саша, они оба стали успокаивать меня:

- Не печалься, мы постараемся все устроить. А дверь не виновата, разносить ее не надо.