Снова в ссылке

 

Вот знакомое здание школы, в которой учился два года, вот поворот на Первый, вот и спуск к речке Кия-ю. Хотя уже середина марта, зима еще держится твердо. Дома утопают в сугробах, дорога прочищена треугольником, который тянет за собой трактор; по обе ее стороны возвышаются снежные валы.

Ничто не изменилось, дорогу найду легко. Удручает вид села, утопающего в снегах - от такой картины успел отвыкнуть. Солнышко клонится к закату, собирается спрятаться за село Маджу, еле видную на дальнем горизонте. А путь не близок - то ли 12 то ли 15 километров, два с лишним часа быстрого хода. Вперед к маме! Перехожу мост на околице села и, сокращая путь, сворачиваю

 

налево, на санную дорогу, накатанную колхозниками. Вокруг безмолвный лес. Столько лет здесь уже не хожено. Может эта дорога сейчас ведет не на Второй, а к стогам сена?

Навстречу, как назло, не встречаю ни пешего, ни конного. Беспокойство гложет сердце, мороз усиливается, прибавляю скорости. Санная дорога скользкая, изредка падаю, так что моя московская туфля летит далеко в снег. А носки дырявые. Кое-как достаю свою стоптанную обувку, вытряхиваю снег и прибавляю ходу. Только быстрая ходьба в таких случаях может спасти от обморожения. Вспомнил, как пять лет тому тащил по этой же дороге мешок картошки с братиком наверху. Хорошо ему, сидит себе в Лиепае в тепле, а ты беги, окоченевший, все по той же дороге и как бы на одном месте. Как и тогда, под вечер увидел мигающий желтыми огоньками керосиновых ламп, засыпанный снегами Второй.

Мама живет уже в другом доме. В том, в котором мы жили четыре года тому и из которого я уехал-убежал в широкий мир, теперь расположилась увеличившаяся семья п. Альминене. Маму, как человека одинокого, подселили на кухне однокомнатной квартиры, в которой ютилась семья учительницы. Глава семьи Бекиров Умар Оглы, из «власовцев», успел обзавестись молодой женой и уже дождался сыночка. За эти четыре года, пока я был в бегах, ушла в прошлое карточная система, материально жизнь несравненно улучшилась. Бывшие доходяги окрепли, неузнаваемо изменились, многие обзавелись семьями и дождались детей.

Кухонька маленькая, отделена от «квартиры» учительницы символической дощатой перегородкой. Здесь с трудом умещается мамина койка и тумбочка. Даже если бы для меня нашлась койка, ее негде бы поставить.

Свалился я маме как снег на голову. Приходится нам спать на одной, приставив для расширения на ночь сбоку скамейку. Неудобно во всех отношениях, но что поделаешь. Можно было бы на ночь втиснуться в щель между плитой и койкой и спать на полу. Но опять же неудобно, холодно - вода за ночь в ведре замерзает.

Но что эти неудобства! Хорошо себя вновь чувствовать «дома», у мамы, которая заботливо меня откармливает. Назавтра из своих последних сбережений она покупает мне фуфайку, ватные брюки и валенки. Таким образом, я полностью готов жить в условиях севера. Первые две недели я отдыхаю, набираюсь сил, которые, как оказалось, за время моего путешествия на казенном коште несколько

 

поуменьшились. Это я почувствовал, взявшись за заготовку дров. Без передышки не мог лучком отпилить от бревна и одной чурки. Но силы быстро восстановились, и я пошел на работу.

Хотя материальная жизнь по сравнению с временами войны и первых послевоенных лет заметно улучшилась, в моральном плане стало не легче. В поселке Кия-ю появилось новое здание с вывеской «Комендатура», а в нем жил комендант - местный коми лейтенант. В одном конце домика располагалась семья коменданта, в другом - сама комендатура, комнатушка со столом, сейфом, картотекою и портретом Сталина на стене. Введен новый порядок - каждый спецпереселенец и ссыльный (это разные категории) дважды в месяц должен регистрироваться у коменданта. Комендант, по случаю «рабочего» дня облаченный в форму, по одному принимал смиренно пришедших, с серьезной миной рылся в картотеке, доставал карточку, ставил дату и давал расписаться в отведенной графе.

Во время первого нашего свидания он заявил:

- Знаешь ли, что в случае очередного побега получишь срок 10 лет?

Я отвечал, что в районе мне обещали только 5.

- Нет, нет, должен получить 10.

- Не побегу отсюда, некуда.

- Ну, смотри, не вздумай!

Еще одним нововведением была обязанность получать письменные разрешения. Хочешь пойти в Корткерос по делам - проси у коменданта письменное разрешение. Расспросив, куда и зачем идешь, он выдает записку за своей подписью с перечислением должности и звания: «Настоящим разрешается спецпереселенцу такому-то тогда и тогда следовать в село Корткерос в сельпо купить гвоздей». И следуешь...

Такие вот коменданты, которых развелось великое множество во времена расцвета царствования Берии, постепенно оказались не у дел. Около 1952 года кончился срок ссылки «власовцев», перестали безудержно прижимать немцев, а с 1956 года, спасибо Н.Хрущеву, частота регистрации была снижена до одного раза в месяц. Разрешалось свободно перемещаться в пределах Коми АССР. Коменданты изнывали от безделья - присматривали за несколькими сосланными уголовниками, а со временем и вовсе захирели и лишились работы. В райцентрах все теплые места «по специальности» были заняты, гражданской же специальности нет.

 

Некоторые пошли на лесоповал и работали вместе со вчерашними надзираемыми.

Но пока они были хозяевами положения. Им во всем помогал обширный аппарат, с которым я вскоре познакомился.

Тетя Вера прислала мне посылку - кое-какие личные вещи. Пошел за посылкой на почту в райцентр, а разрешения не взял. Шел по сеновозной дороге, прямиком через тайгу, где движение практически отсутствовало. Получив посылку, двинулся домой. Вечерело. Подумал, кто там к вечеру еще будет сидеть в засаде, подкарауливая нарушителей. Ну, а если кто и сидит на сыктывкарской дороге, то я за мостом через Кия-ю сверну налево, на дорогу «местного» значения.

Еще в самом селе вижу едущие навстречу сани с возом сена. Смело иду вперед. Только поравнялся с возом, как вдруг из-за него выскакивает фигура в добротном белом полушубке - знакомая форма!

- Стой, кто и куда, имеешь разрешение?

Разрешения, конечно, нет, и приходится, развернувшись на 180 градусов, под конвоем следовать в знакомое здание райотдела милиции.

К счастью, еще не успел уйти домой мой недавний знакомый Коюшев, который три недели тому назад выпустил меня на «свободу». Так он сделал и на этот раз, наказав больше не ломать установки, ибо уж в следующий раз за нарушение порядка придется отбывать наказание - трое суток в холодной. Солнце уже ушло за горизонт, и я снова двинулся домой по лесовозной дороге - авось нагонит попутная машина.

Разрешение пойти в райцентр я просил всего один раз - очень уж унизительная это процедура. Ведь дорога нахожена, сколько раз когда-то топал в школу безо всякого разрешения. Лучше уж рискнуть отсидеть трое суток (тогда 15-ти еще не было). Другое дело, если нужно поехать в город. Тогда пишешь заявление на имя министра МВД Коми АССР, несешь его в районную комендатуру, ждешь пару недель ответа и, получив разрешение, отпечатанное на бланке и украшенное подписями и печатями, следуешь куда надо. Прибыв в Сыктывкар, в первую очередь должен заявиться в отдел комендатуры МВД, отметить прибытие, а при отъезде процедуру повторить (совсем как в командировке, только без командировочных). По возвращении домой, в течение суток должен вернуть разрешение в районную комендатуру.

Вот какие порядки я нашел, прибыв из Москвы.