- 18 -

БЫЛ БЫ ЧЕЛОВЕК, А СТАТЬЯ НАЙДЕТСЯ

 

 

В предисловии к "Истории царской тюрьмы" Гернета есть такие строки: "Труд этот читают не только юристы и историки, но и очень широкий круг читателей, который интересуется героической борьбой против царского строя трудящихся масс России, подвергавшихся массовым кровавым репрессиям со стороны царских тюремщиков, палачей, карателей".

Пусть уж останутся эти строки на совести их авторов. Написаны они не просто — в них есть заданная цель: мол, читайте, сравнивайте, каков был царский произвол, а какова советская законность. Но это ни что иное, как фальсификация фактов.

Во-первых, потому, что пятитомный труд Гернета издан, хотя и в третий раз, но тиражом всего в ... 18000 экземпляров. Для книжного рынка СССР это — капля в море. Любое издание, которое, по замыслу руководящих идеологической политикой страны, должно дойти до массового читателя, выходит тиражом не менее 100000, а то и больше. Хорошо, если все студенты юридических факультетов в стране смогли познакомиться с этой книгой.

И второе: "массовые кровавые репрессии со стороны царских властей" - это просто пустой звук по сравнению с действительно массовыми и действительно кровавыми репрессиями, которые практикует советская власть с первого момента ее существования. Читающая и интересу-

 

- 19 -

ющаяся публика во всем мире уже хорошо знает об этом. А. И. Солженицын превосходно и исчерпывающе вскрыл "анатомию" этой стороны советской действительности.

Я не историк и не социолог, но позволю себе, тем не менее, высказать свои соображения по поводу того, зачем и как строится система репрессирования в СССР.

Прежде всего, ссылаясь на того же Гернета, отмечу, что при царском режиме карательные органы очень часто разделяли два рода "преступников" — уголовных и политических... Это были две совершенно разные категории, и судили и содержали их совершенно по-разному.

Формально и в СССР существует такое разделение, но сущность этих двух понятий как-то странно сместилась, и в итоге, меры пресечения, а главное, сроки и формы наказания совершенно перестали соответствовать характеру преступления.

По вполне понятным причинам оставляю в стороне действительно уголовных преступников — убийц, бандитов, воров-рецидивистов — отщепенцев рода человеческого. Они опасны для любого общества, и общество призвано карать их по своим законам и традициям. Замечу лишь, что при царском режиме такого рода преступники четко отделялись от политических, знали и настоящую каторгу, и каторжный труд — все меры, которые правосудие в силах применить к ним за содеянное.

В Советском Союзе эти преступления, разумеется, есть — и не являются они, как любят утверждать в советской пропаганде, ,.пережитком проклятого прошлого". Эти преступники — свои, советские "кадры", дети системы и ее естественное порождение.

Гернет пишет, что "на протяжении долгой истории царских тюрем не было традиции наказывать политических (или "секретных") преступников, выступавших против сущест-вовашей системы правления, принудительным трудом и каторжными работами". Это — любопытное замечание. Советская власть сразу поломала эту репродуктивную" систему. Власти, а с ними и карательные органы, очень быстро

 

 

- 20 -

поняли, что любая мера пресечения — т. е. нахождение под стражей - может быть использована "на пользу стране". А стране постоянно нужна дешевая рабочая сила, а то и вовсе бесплатная.

Кто построил канал Москва-Волга? Кто построил Беломорканал? А "великие сибирские стройки" кто возводит? Объектов не перечесть. Разве только целина поднималась, в основном, "на энтузиазме" молодежи — и то не всегда добровольном, а скорее принудительном. Кстати, условия работы и жизни на целине тоже были почти лагерные разве только что без вышек и собак!

За годы моих скитаний по колымским лагерям я навидался людей, осужденных ни за что, в буквальном смысле слова. И все они оказались в лагерях строгого режима, на самой тяжелой работе, в страшных условиях. Тогда еще подумал я: ,,Нет, не только в идеологии дело. Конечно, начинается с того, что подавляется не только свободное слово, но и свободная мысль, но к этому прибавляется самый трезвый расчет: если уж удалось посадить - используй, пусть поработают "задарма".

Попробую рассказать о "механике" создания миллионных отрядов таких "преступников", людей, погубленных советской системой...

... В 1947 году в одном из совхозов Краснодарского края жил и работал портным некто Факторов.

Однажды выпал такой счастливый год, что, кроме мизерной оплаты за труд, совхоз выдал своим рабочим, в виде поощрения, по несколько мешков семечек. Написав на мешках свою фамилию, Факторов сложил их в сенях — а утром обнаружил, что двух мешков не хватает. Знакомый с маслобойки рассказал ему в тот же день, что его, Факторова, мешки уже доставлены к ним соседкой Факторова. Факторов тихо, без шума, пошел на маслобойку и свои мешки привез обратно. Чтобы не выносить сор из избы, он промолчал. Промолчала и соседка. Но, как оказалось, до поры до времени.

И вот однажды явились к Факторову домой трое в штатском, предъявили ордер на арест. Его обвинили в попытке

 

- 21 -

совершить террористический акт - статья 58-8, высшая мера наказания. Правда, его утешили: в 1947 году в СССР смертная казнь была (временно) отменена и заменена 25 годами лагерей строгого режима.

Как? За что? Оказывается, соседка донесла, что однажды вечером зашла к Факторовым за солью и увидела незнакомого человека, который передавал Факторову оружие — чтобы... убить в Москве Сталина.

Ни доводы Факторова в свое оправдание, ни сама нелепость доноса ничего не смогли изменить. Версия соседки была признана достоверной, и Факторов оказался в Берлаге №5, на Колыме,

Дела знакомые...

В том же году в Одессе был арестован и судим Особым совещанием КГБ 17-летний парнишка, еврей, назовем его Гришей, - не знаю я его дальнейшей судьбы и боюсь навредить ему невольно. Получил он "детский" срок — всего 10 лет, но за что?

В те годы, когда в СССР "охотились на ведьм" в образе космополитов, "иванов, не помнящих родства", и всячески превозносили все русское, утверждая примат русского во всем и полностью отрицая все западное, этот неосторожный мальчишка, услышав в концерте скрипку Страдивариуса, на которой играл скрипач-гастролер из Москвы Борис Гольдштейн, посмел сказать на другой день в музыкальной школе им. Стопярского, где он учился, что советской скрипке вовек не звучать так, и что вообще, лучше итальянских скрипок не бывает. Вот вам и срок. Боюсь, что Гриша, после 10 лет лагерей, если уцелел, вряд ли смог вернуться к своей профессии.

В 1948 году я встретил на Колыме бухгалтера Смирнова. И он получил свой срок за то, что в начале войны, когда начались первые бомбежки Ленинграда, посмел высказать предположение, что, видать, немецкие самолеты лучше советских и труднее их сбить. Подумать только, даже в ту осень было у кого-то желание и время идти доносить, до чего ж привыкли!

 

- 22 -

Как бы там ни было, для фронта Смирнов был стар, а в лагерях мог еще потрудиться. Вот и весь расчет!

Напомню читателю пресловутую статью 19-58-1-а, по которой был осужден я сам. 58-1 — это измена родине; цифра 19 означает "намерение" (изменить родине); в СССР можно судить и за намерение, даже если оно не доказано. Буквы "а" или "б" в конце означают гражданскую или военную категорию преступления. Из такой хитрой комбинации цифр, с всевозможными допусками и прибавлениями, — на что чекисты-кагебисты были великие мастера, - любого человека, чистого, как снег, можно подвести под статью и отправить "выполнять норму".

Как известно: "Был бы человек, а статья найдется!"

Так из ни в чем не повинных людей делали политических преступников, а значит и заключенных, "зэков" — в массовом масштабе.

Но был и другой источник получения дармовой рабочей сипы, источник, в силу порочности всей советской системы — сверху и донизу - неиссякаемый. И при активном использовании всех статей уголовно-процессуального кодекса, спрос на дармовую рабочую силу вполне можно удовлетворить.

Что же это за источник? Попробую объяснить. Осужденных по разным статьям уголовного кодекса или за гражданские преступления — но далеко не преступников — я встречал тысячи. С сотнями познакомился и разговаривал. Со многими подружился. Стоило бы рассказать о сломанных судьбах и искалеченных жизнях, но всех не перечесть. Поэтому попытаюсь рассказать о системе, которую я, можно сказать, создал, мысленно тасуя заключенных и распределяя их — мысленно же — по категориям. Тасовал я их безымянно, и рассказывать буду о безымянных "героях и жертвах" социалистической системы хозяйствования, породившей и выпестовавшей их.

Бытовики. Еще раз оговорю, что я не включаю в мою классификацию действительно преступников, которым надлежало понести наказание за совершенное ими преступление. Кто же эти "бытовики", которых разум не позволяет мне

 

- 23 -

считать действительно преступниками?

К примеру, продавщица в любом магазине — вплоть до "зоо" — или канцелярских принадлежностей. У нее иногда можно получить товар за дополнительную приплату — помимо кассы. Происходит это от того, что в СССР во всех областях экономики, а отсюда и снабжения, существует дефицит, начиная от легковых машин и кончая туалетной бумагой. Разумеется, магазины иногда получают толику этого дефицитного товара. А зарплата у продавщиц (в СССР, как известно, большинство "работников прилавка" — женщины) — не просто мизерная, а я бы сказал, символическая. Как будто система сама заранее учитывает возможный приработок.

Итак, вам нужен "дефицит". Вы заранее договариваетесь в магазине и вам его оставляют. Вам это обходится добавочно в 10-15% от стоимости товара, в среднем. Но не подумайте, что вся эта прибыль достается продавщице: она должна поделиться с заведующей и кладовщиком — иначе они ей дефицитный товар не дадут. И такая система — в любом магазине: обувном, гастрономе, готового платья. Колбаса, приличный кусок мяса, "импортные" туфли или платье - все это за спецдоплату.

Формально органы ОБХСС ведут с этим борьбу, иной раз одного-другого хватают за руку. Вот вам и человек, а статья уже заготовлена. Та же система в домоуправлениях, любых ремонтных конторах, бытовых учреждениях — от смены кранов до починки обуви — везде всесильный ,,дефицит".

Конечно, люди, идущие по этому пути — слабые люди. Но ведь жить и им надо, и не у всех хватает душевных сил, чтобы устоять — нет, не перед соблазном роскошной жизни, а просто перед возможностью принести в семью лишний кусок. Те, кто зарабатывают на этом "большие деньги", по мелочам не берут, они действительно совершают преступления.

Хищение государственной собственности. Звучит, конечно, весьма серьезно, но, как ни странно, под эту статью все больше попадают мелкие рыбешки: вынес с фабрики несколько

 

- 24 -

пар чулок, коробку сигарет, брусок масла, попался — вот и срок, и статья, и кадры для неоплачиваемого лагерного труда, и другим наука.

Такого рода преступления — если их можно так квалифицировать (формально, конечно, можно) — носят в СССР массовый характер, и опять же потому, что оплата труда нищенская, и только благодаря такому "левому" приработку семья может иной раз свести концы с концами.

Хищение колхозного имущества. Это примерно то же самое, но особенно жалко и страшно выглядит суд над таким "преступником" на фоне убогой, полуголодной доли советского колхозника, который только в самые последние годы начал получать кое-какое, и то жалкое, вознаграждение за свой труд. Ни для кого не секрет, что десятилетиями колхозники были истинными "свободными каторжанами". В последние годы власти все же опомнились и поняли, что труд на земле тоже нуждается в вознаграждении — но поздно: безнадежно опустела советская колхозная деревня!

В основном страдали в военные и послевоенные годы женщины и малолетки. Соберет после уборки оставшиеся на поле колоски — суд... Вынесет с молотьбы карман зерна — суд... Отсыпет себе в ведро во время копки картошки несколько картофелин — опять же суд.

Частенько посылали женщины за такой добычей ребятишек — надеялись, не так заметно будет. Попадались и они, и шли в детприемники или исправительные заведения, а оттуда выходили погибшими, испорченными настоящим уголовным, преступным окружением.

И сроки наказания для похитивших государственную или колхозную собственность были разработаны со всевозможной предусмотрительностью — будто власти заранее знали, где и как "сорвется" советский человек, вовсе не преступник, а уставший от вечных недостатков и нужды.

По указу от 7.8.1932 года за хищение государственного имущества полагалось от 10 лет до смертной казни, но были, конечно, и более "укромные" сроки.

Двух таких осужденных встретил я в Лукишской тюрьме,

 

- 25 -

в Вильнюсе. Судили их по указу от 1947 года, который гласил: хищение государственного имущества — 10 лет; групповое хищение — 25 лет; в случае, если человек знал о готовящемся хищении и не сообщил в соответствующие органы - 5 лет лагерей.

Бывшие офицеры, участники войны, имевшие награды и ранения, они после демобилизации пошли работать на хлебозавод. Хлеб тогда был по карточкам, а другого вообще почти ничего не было, либо за такие деньги, которых они и во сне не видали. Вот и подкармливали они свои семьи, вынося после смены по буханке хлеба — разрезали вдоль и закладывали за брючный ремень, под рубашку. Разумеется, не дело это, но если дети весь день голодные, а заработок — гроши?

Я согласен, это — нарушение закона, надо наказать, но вопрос — как? А эти двое сразу же получили по 10 лет лагерей строгого режима каждый, и кассационная жалоба их была отклонена. Снова кадры для Колымы.

... Да, велика страна ГУЛАГ в Союзе Советских Социалистических Республик и пестро ее население. Но даже с помощью всей этой многомиллионной даровой рабочей силы не достигли советские правители еще и по сегодняшний день заветной цели: не видно на горизонте сияющих вершин коммунизма. Уж не ошиблись ли кремлевские вожди? Может, коммунизм надо было строить иначе?