РУССКИЙ ФРАНЦУЗ

 

Второго декабря 1994 года, в пятницу, я смотрела по телевидению старый французский фильм «Под крышами Парижа».

Впервые я смотрела его в московских кинотеатрах в 1937 году, весной. Смотрела несколько раз. Мне понравились артисты, я любовалась крышами и дворами окраины Парижа, слушала простые песенки уличного шансонье, запомнила основную мелодию песенки «Под крышами Парижа», переживала мелодраму героев, вспоминала Париж, куда отец бежал с сибирской каторги и где я родилась в 1912 году и прожила первые пять лет своей жизни. Помнила я немногое—маленькую нашу комнатку с чугунной печкой, немецкую бомбежку 1915 года, которая меня очень пугала, помнила широкую лестницу входа в Лувр, где посетителей встречала красивая женщина с крыльями, но без головы, и я ее очень жалела, жалела и другую красивую мраморную женщину без рук...

Однажды, в начале семидесятых, я увидела в газетах имя Игоря Эйхенбаума в числе членов делегации авиаполка «Нормандия-Неман», прибывших в Москву. В Комитете ветеранов войны мне дали телефон генерала Захарова, и Георгий Нефедович сообщил мне телефон гостиницы, в которой остановилась французская делегация. Едва я назвалась, как Игорь громко закричал:

—Женя, здравствуй! Ты где? Дай мне свой адрес. Сейчас я приеду к тебе!

Через полчаса высокий худощавый седой человек вошел в нашу квартиру на проспекте Вернадского.

Его мать—учительница из маленького города Ельца, отец—юноша из Воронежа, познакомились во время подпольной революционной работы. Вынуждены были эмигрировать во Францию. Сразу после свержения самодержавия вернулись в Россию.

Я не знаю, в силу каких обстоятельств, но летом 1919 года, когда мы жили в Черкизове под Москвой, дети Эйхенбаумов—Игорь и Юра—поселились у нас. Они уже хорошо говорили по-русски. Время было голодное. Очень любили воблу и наловчились аккуратно ее чистить, но она бывала редко. Любимым лакомством был подсолнечный жмых. Кормили кроликов, копали грядки на огороде. Жгли костры, бегали наперегонки. Мы очень подружились.

Отец мальчиков появлялся очень редко, иногда привозил какие-нибудь продукты. Мы знали, что он воюет где-то на Украине, что зовут его—«товарищ Волин» Несколько лет спустя я узнала, что Волин был советником у Нестора Махно, который в ту пору действовал совместно с Красной Армией на Украине и получил два ордена Боевого Красного Знамени.

В 1921 году Волин с семьей уехал за границу. Больше я о них ничего не знала...

Пятьдесят лет прошло, как мы не виделись. Полвека!

Игорь рассказывал, что в начале Второй мировой войны служил авиамехаником на Мадагаскаре. Каждый день и каждый час мечтал присоединиться к движению Сопротивления де Голля, но был арестован. Далее произошла почти фантастическая история. Вместе с одним товарищем они угнали старенький самолет и перелетели на территорию французского Сомали,

 

на военную базу Джибути, к англичанам. Дерзкая попытка удалась: два смельчака, не умея пилотировать, вырвались на самолете к де Голлю!

Но судьба снова повернула по-своему: из России пришел запрос на авиамехаников для французской авиачасти «Нормандия», только что прибывшей в Советский Союз. Так Игорь оказался в России. В эскадрилье он встретил много знакомых. Они с горечью рассказывали о больших потерях во время Орловско-Курской битвы. О гибели командира полка храбрейшего Жана Тюляна. С первого же дня в России Игорь стал собирать и хранить всевозможные материалы о французских летчиках в Советском Союзе…  Как это пригодилось впоследствии!..

На Игоря сразу же легло множество обязанностей. Самым важным было перевести с русского на французский боевые задания, инструкции и передать их летчику, находящемуся в воздухе. Ночами Игорь изучал специальную литературу по воздушной навигации, по моторам, радио, разным видам вооружений, так как не знал русских терминов. Изредка возникали и деликатные просьбы—при знакомстве с девушками надо же было кому-то помочь объясниться, перевести записку, написать письмецо, ведь большинство летчиков были молоды.

Осенью 1943 года эскадрилья перебазировалась в Тулу. Прибыло большое пополнение—шестьдесят два французских летчика-истребителя. Переводчикам пришлось вводить новичков в военный быт. В августе 1944 года, когда авиаполк совместно с советскими войсками форсировал Неман, он получил название «Нормандия-Неман».

Игорь восхищался мужеством и упорством русских солдат и офицеров, с которыми ему пришлось встречаться. Память его сохранила множество историй о взаимовыручке советских и французских летчиков. Потом они -вошли в журнал «Икар», который стал издавать в Париже Союз французских летчиков.

...Мой внук влезал к дяде Игорю на колени и требовал все новых и новых рассказов. Особую притягательную силу для него имели цифры.   

—А сколько немецких самолетов сбили у нас французские летчики?—спрашивает внук.                                             

—Двести семьдесят три фашистских самолета уничтожили мы над русской землей!—отвечал Игорь. Эта цифра горела в его мозгу. И добавлял тихим голосом: Сорок два французских летчика погибли в этих боях...

Во Франции вскоре создали Ассоциацию ветеранов «Нормандия-Неман». Генеральным секретарем Ассоциации был избран Игорь Эйхенбаум.

... Мы с мамой в свою очередь рассказали Игорю, что все мои три брата были на фронте—один защищал Москву, другой дошел до Берлина, а самый младший, который родился уже после отъезда Игоря, погиб на фронте, ему было всего девятнадцать лет.

Моего отца—агронома-экономиста—расстреляли в 37-м. Мы узнали об этом в Сибири, в городе Тобольске, куда выслали семью репрессированного. В 1950 году арестовали и меня. Игорь постоянно перебивал нас, вскакивал, кричал, начинал рыдать, переспрашивал, протестовал. Но как все объяснишь человеку со стороны, пусть и русскому?

А как он сам после войны прожил?

Был, оказывается, консультантом фильма «Нормандия-Неман». Игорь утверждал, что весь фильм построен на документальных материалах, и самые волнующие эпизоды имеют в своей основе реальные факты. Был женат на русской, но разошелся. Получает неплохую пенсию как фронтовик,

 

иногда прирабатывает переводчиком на авиационных салонах в Бурже. Есть у него маленький домик под Марселем на берегу моря. Брат Юра живет недалеко от Парижа, стал крупным специалистом в мукомольном деле. Отец умер вскоре после конца войны. В тридцатые годы он встретился в Париже с Нестором Махно, помогал ему готовить воспоминания о гражданской войне. Книги Махно «Под ударом контрреволюции. 1918» и «Украинская революция (июнь-декабрь 1918)—вышли под редакцией Волина. Я ничего не слыхала об этих книгах и недоверчиво расспрашивала Игоря про них.

Потом я прочитала эти книги, находившиеся в специальном хранении Библиотеки имени Ленина. Махно подробно рассказывает о своих встречах с Лениным, Свердловым, Кропоткиным, Горьким. Он вспоминает, что Ленин встретил его по-отцовски, содействовал в переезде на Украину и давал всякие напутствия. Недавно книги переизданы в Киеве.

Рассказывал Игорь о своих родственниках в Ленинграде: о младшем брате отца—известном литературоведе Борисе Эйхенбауме, о его дочери Ольге и внучке Лизе, которая вышла замуж за артиста Олега Даля...

Я знала Бориса Михайловича, сдавала ему кандидатский минимум. Берегу издания собраний сочинений Лермонтова и Льва Толстого, вышедшие под его редакцией. А вот собрание сочинений О.Генри с его предисловием и несколько его книг, которые у меня были, пропали. Когда я была в заключении, маме все же приходилось и книги продавать, несмотря на помощь друзей, проявивших доброту и смелость. Игорь опять-таки никак не мог понять, почему помощь пожилой женщине требовала от помогающих отваги.

...Через несколько лет я оказалась во Франции. И позвонила Игорю. Мы зашли в кафе. Он рассказывал, что близится к завершению работа по выпуску «Икаров», посвященных «Нормандии-Неман», первые тома уже готовы. На обложке последнего, шестого, тома решили поместить изображения почтовых марок, выпущенных в СССР и во Франции в честь авиаполка «Нормандия-Неман». Сам он приобрел этих французских марок несколько сотен и с тех пор наклеивает на конверты только эти «свои марки».

Шеститомник вышел в свет. Игорь по праву мог гордиться этим изданием. В каждом томе редакция выражала ему благодарность за предоставленные материалы, за помощь. Действительно пригодилось все! И старые газетные вырезки, и фотографии—товарищей, советских механиков, медицинских сестер, колхозников, официальных церемоний встреч и награждений, самолетов, мест, где располагались базы авиаполка, фото изб, шалашей...

Вот с таким отважным человеком судьба свела меня, когда мне было всего семь лет, а ему—девять...