24. ПОСЛЕ СМЕРТИ СТАЛИНА^[1]

Завершая рассказ о моих испытаниях в России, разрешите мне поднять вопрос, касающийся не прошлого, а будущего.

Мои современники и их дети увидят Англию без Черчилля и Россию без Сталина. Никто из нас не задает вопроса: «Что будет с Англией после смерти Винстона Черчилля?» Правда, нельзя сомневаться в величии этого человека, который пришел к власти перед самым «успешным отступлением» в Дюнкерке, и на долю которого, после великого перелома на востоке и западе, выпала победа. Все, однако, знают, что после его ухода со сцены, молодая женщина по имени Елизавета будет и впредь королевой Великобритании и кто-то из консерваторов или из лейбористов будет «главой правительства Ее Величества».

По всей вероятности, Великобритания продолжит «предоставлять независимость» народам, над которыми она пока еще непосредственно властвует и попытается косвенно продолжать властвовать над ними. Трудно осуществлять «нищенское» государство; невозможно осуществлять «нищенскую» империю. Политическая деятельность Черчилля не идет наперекор этому процессу; уход Черчилля не

ускорит его. Во всяком случае, не ускорит его заметным образом.

Сталин моложе Черчилля только на три года. Если полагаться на естественные науки и на несверхъестественную медицину, то и советский властелин вынужден будет сойти с арены в пятидесятые годы или, если принять во внимание т.н. «склонность грузин к долголетию» - в шестидесятые. И любой из наших современников задает себе вопрос: что произойдет в России после того, как Сталин пойдёт по пути всех смертных?

Я слышал два ответа на этот гипотетический но роковой вопрос, и как обычно, они противоречат друг другу. Один гласит: со смертью Сталина Советский Союз распадется. Второй же гласит: после смерти Сталина придет другой большевистский правитель и никаких перемен в Советской России не будет.

Авторы первого ответа ссылаются на «законы истории»; единоличная власть, утверждают они, падает с уходом диктатора. Но в то время как можно считать правильным, что в любой исторический период внешнее военное поражение приводит к падению диктатуры, нельзя сказать, что исчезновение диктатора всегда приводит к автоматическому краху диктатуры. Во всяком случае, самодержавие в Советском Союзе непохоже на все известные диктатуры в другие эпохи или в других странах. Советская власть не поставлена над «экономическим базисом» населения; она сама является хозяином этого «базиса». В качестве единственного «работодателя» русское самодержавие проникло во

все уголки жизни народа и во все уголки жизни каждого отдельного человека. Обычные «законы истории», касающиеся диктатур, в той мере в какой они вообще существуют, не распространяются на необычное самодержавие. Нельзя, поэтому, согласиться с предположением, что в тот день, когда диктор московского радио объявит о кончине наследника Ленина, рухнет здание, воздвижение которого было начато седьмого ноября 1917 г.

Но правы ли те, кто утверждают, что после смерти Сталина «в России ничего не изменится» и что лишь кто-то другой станет «мудрейшим из людей»? Сторонники этой школы ссылаются на прецедент Ленина - Сталина. Ленин тоже был диктатором, говорят они, и что же случилось после его смерти? Были трения между наследниками в верхушке, но один взял верх и стал властелином вместо своего предшественника. То же и будет после смерти Сталина.

Логика обязывает строго различить между методами власти Ленина и сущностью власти Сталина. Конечно, и Ленин стоял во главе диктаторской власти; но он не был «диктатором над диктаторами». Он был одним из них, даже если он и стоял во главе их. Ленин спорил со своими коллегами, старался их убедить. Иногда он принимал их мнение вопреки своему, как это было, напр., в вопросе о переговорах с немцами в Брест-Литовске. Иногда ему удавалось доказать свою правоту, как это случилось после того, как наступил перерыв советско-германских переговоров и армии кайзера

возобновили захватническое наступление в России. Ленин мог публично упрекать своих товарищей. Он это сделал по отношению к Зиновьеву и Каменеву после того, как те накануне «октября» опубликовали заявление, в котором обвинили его, что он может погубить рабочий класс своей попыткой вооруженною восстания. Но Ленин умел также прощать. Даже то самое заявление, которое поставило в опасность не только дело его жизни, но и саму его жизнь, он им простил. Ленин никогда не заставлял их отказаться от своих позиций, отступить от своих мнений. Он не казнил никого из них. А Сталин?

Возможно, что различия в методах власти Ленина и Сталина происходят из-за различий в характерах обоих революционных правителей. Безусловно, различными были и источники их власти. Ленин захватил власть: Сталин её наследовал. В течение всей своей жизни Ленин мог влиять на своих товарищей лишь морально или интеллектуально, он продолжал пользоваться этими средствами также в считанные годы своей власти. Сталин в возрасте тридцати восьми лет сосредоточил уже в своих руках силу власти. Достигнув полноты власти, за ним были уже годы не только огромной государственной силы, но и привычки пользоваться ею. Он также не сразу стал убивать своих друзей-соперников, но как властелин он действовал не по «привычке убеждать», а по «привычке ликвидировать». Ленин был в состоянии, как мне об этом рассказал Гарин, угрожать отставкой; Сталин скорее «отставит» своих друзей-

соперников от жизни. Власть Ленина была властью «первого среди равных»; Сталин это диктатор над диктаторами. С точки зрения революционного учения, Ленин величием несравненно превосходит Сталина. Однако, из-за различия в методах власти, «вакуум» в аппарате советской власти который образуется после смерти Сталина, будет намного больше, чем «вакуум», образовавшийся после смерти Ленина.

Не следует ссылаться на прецедент Ленина-Сталина и по другой причине, а именно из-за наследников. Часто забывают тот исторический факт, что Троцкий, главный соперник Сталина, начал свою оппозиционную борьбу не с сопротивления Сталину, а как раз с резкого сопротивления Ленину. И это не была оппозиция, скрытая в недрах Кремля; наоборот, о сопротивлении Троцкого линии ЦК партии, руководимого Лениным, было известно из печати и многолюдных открытых партийных собраний по сути дела всем гражданам Советского Союза. Чтобы справиться с оппозицией Троцкого и его сторонников, Ленин на последнем партийном съезде, в котором он еще участвовал, предложил учредить в партии должность генерального секретаря; и именно Ленин рекомендовал на этот центральный и решающий пост Сталина. Троцкий сам подтверждает это в своей книге, последние - но не завершающие -страницы которой обагрены кровью его расколотого черепа. Правда, Троцкий утверждает, что в последние недели перед смертью Ленин порвал «личные отношения» с Сталиным в основном, из-за грубого

ответа Сталина Крупской, жене Ленина. Но даже если это правда, она была известна лишь очень немногим вхожим в Кремль. Подобно этому, содержание завещания Ленина, в котором он требовал сместить Сталина с должности, было известно лишь крайне ограниченной кучке властьимущих.

В глазах рядовых членов партии и в глазах всего народа Троцкий выглядел после смерти Ленина, как выступивший против выдающегося вождя, в то время как Сталин казался верным Ленину, хранителем его «линии», «продолжателем». А в диктатуре как в монархии: проблема «продолжения» имеет большое значение. С первого же момента у Сталина было важное преимущество - преимущество продолжения и верности - по сравнению со всеми своими соперниками.

Такого преимущества не будет ни у кого из наследников Сталина. Никто не противился ему. Все сохраняли ему верность. Для всех он был последней, единолично решающей, инстанцией. Во всяком случае, народ не слышал и ему неизвестно о каких либо разногласиях между Молотовым и Сталиным, разногласиях, которые Маленков или Берия могли бы использовать для доказательства, что он, а не Молотов, является «продолжателем». Это же справедливо и для Молотова по отношению к двум его коллегам.

Является ли решением правящая тройка? Доказано, что со времени Юлия Цезаря и до времени Сталина «триумвираты» являются ареной борьбы между его участниками. Однако, в то время как у Сталина по

сравнению с Троцким - бунтарем, противником - было исходное преимущество «верного продолжателя», равны в качестве «продолжателей» все члены «тройки», которая, якобы, должна заменить Сталина, единоличного правителя. Поэтому следует полагать, что неминуемая борьба внутри этой тройки или же любого другого «триумвирата», не будет «дворцовой» борьбой, а спустится в самые низы.

А в «низах», даже если нет классов в смысле собственности на имущество или средства производства, возникли тем временем группы, несомненно борющиеся за большее влияние или же за полноту власти. Главные из таких групп - четыре: органы безопасности, Красная Армия, коммунистическая партия и профсоюзы. И во времена Сталина существовали и продолжают существовать «межгрупповые» соперничество и борьба за ключевые позиции и решающую силу в аппарате власти. Многие «чистки» являлись результатом этого соперничества. Но тень Сталина -великого «ликвидатора» и великого победителя - покрывала и продолжает покрывать эти трещины в крепостных стенах единой советской власти. С исчезновением Сталина эти трещины могут не только стать явными, но и расшириться весьма опасным образом.

Возможно, что коммунистическая партия попытается с помощью одного из правителей, который выступит как его защитник, вернуть себе положение времен Ленина в пользу НКВД. Но наиболее серьезный и наиболее опасный конфликт

может вспыхнуть между НКВД и армией. У обоих сторон есть оружие и между обоими сторонами царит ненависть.

Был у меня знакомый в древнем городе Самарканде. Он был еврейским беженцем из Риги. Он дружил с одним капитаном Красной Армии и они вместе частенько выпивали за успех общих делишек и за победу над Германией. Этот знакомый рассказал мне, что однажды этот капитан изрядно выпил и порядочно захмелел. Обнимая и целуя своего еврейского друга этот советский офицер кричал: «Поверь мне, как только покончим с Гитлером мы наведем порядок с этой «сволочью» и чертовыми детьми из НКВД». События, имевшие место между НКВД и Армией, оправдывают предположение, что настроение этого капитана не является исключением среди высшего советского офицерства.

Кроме «соперничающих групп» имеются в советской империи «центробежные» силы. Подразумеваются не только те страны-сателлиты, которые после смерти Сталина, возможно, все или в своем большинстве, последуют по стопам Тито. Я имею в виду народы внутри границ Советской России. Советская власть, правда, сделала, чтобы «социалистическому содержанию» жизни территориальных национальных меньшинств придать «национальную форму». И на севере и в Узбекистане я видел газеты на языке местных жителей. Правда, уроженцы этих мест, в меру их способности читать и писать, умеют читать и писать и читают на деле по-русски. «Местная» газета служит

больше курильщикам, чем читателям, но «национальная» газета продолжает появляться.

Это не значит, что советской власти удалось преодолеть традиционную вражду между различными народами, включенными в границы великого русского государства или в рамки Советского Союза. Я видел, среди прочего, явные признаки ненависти узбеков к русским. Одним из ярких выражений этой вражды был как раз «рефлекс» с русской стороны. Однажды, на улицах Джизака, я натолкнулся на шумную толпу - явление редкое в Советском Союзе. Я спросил о причине этого сборища. Одна женщина сказала мне: «Снова поймали узбека с маленьким русским ребенком. Эти узбеки, они похищают у нас наших детей...»

Если вышеизложенный анализ является верным, то из него вытекает следующий вывод: точно также, как нет оснований полагать, что с исчезновением Сталина немедленно рухнет советский строй, точно также нет основания для предположения, что после его смерти ничего не изменится в России. Напротив, есть основание полагать, что спустя определенный период времени после смерти Сталина назреют стычки между наследниками и их сторонниками, усилится конкуренция между группировками и усилятся «центрифугальные» стремления национальных меньшинств. Все эти факторы могут привести - не сразу - к далеко идущим изменениям в аппарате власти в Советском Союзе. Они могут привести к образованию совершенно другого государства, непохожего на существующее ныне на

огромной территории, простирающейся от Владивостока до Франкфурта.

Главный же вывод или предположение касается не только России, но всего человечества. Если в течение пяти или десяти ближайших лет человечество не будет ввергнуто в третью мировую войну, то есть обоснованная надежда, что наше поколение и наши дети будут избавлены окончательно от опасности применения уничтожающей атомной бомбы.

(Перевод Давида Мурина)