Адвокатская масленица

 

Недавно одна моя доброжелательница показала мне вырезку из газетенки, о которой я никогда ранее не слыхал и в продаже ее не видел. И в этой газетенке с символическим и, я бы сказал, откровенным названием «Опасная ставка» под рубрикой с еще более экзотическим заголовком «Сыск — дело тонкое» была опубликована статья некоего журналиста, а может, корреспондента, а может, и просто пройдохи, скрывающегося под псевдонимом Александр Росляков. Статья эта рассказывала о блестящей и бескорыстной работе тогдашнего следователя прокуратуры Ворошиловского района Москвы Дмитрия Лило, которому противопоставлялась вредная и хапужническая работа группы адвокатов во главе с «маэстро» Коганом. «Старик, светило, пресмыкается за деньги перед этим!» В качестве примера такого пресмыкания за деньги перед подзащитным журналист расписывает, как этот самый светило Коган доедал в камере тюрьмы «какие-то деликатесы — всякие конфеты, соки, шоколад», которые по его просьбе добрый и бескорыстный Лило нелегально пронес в Бутырки.

А суть обвинения, предъявленного добреньким следователем Лило к подзащитному Трунову, сводилась к тому, что тот (подзащитный маэстро Когана) путем афер лишал жилплощади пожилых людей и инвалидов, которым после завершения обмена либо просто бил морды, либо подвешивал за крюк. Было даже два трупа

 

обманутых им людей, «но по ним не удалось сыскать никаких улик» против подзащитного Когана. И только чтобы «не растягивать дело до бесконца, ему вменялось мошенничество».

Далее журналист сетует на то, что «после того как Лило, одолев массу когановских закавык, наконец все же обратился в суд, Трунова, согласно новой моде, выпустили под подписку о невыезде. И он ушел в бега прямо из здания суда».

А под конец этот, с позволения сказать, журналист с упоением рассказывает, какую смелую и принципиальную отповедь он дал газете «Московский комсомолец», которая опубликовала нагло лживую и явно оплаченную статью о гнусной прокуратуре в лице Лило и доблестном подзащитном Когана, который был, оказывается, кандидатом наук и заместителем начальника отдела в аппарате Президента. А поскольку от «МК» ни печатных, ни судебных возражений на его заметку не последовало, получается, что он, журналист, был прав, а его оппонент — «продажное барахло».

Оказывается, продажными бывают не только адвокаты, но и журналисты. Даже печатающиеся в таких известных газетах, как «МК». И все же продажность адвокатов группы светила Когана не шла все-таки ни в какое сравнение с продажностью журналистов.

«На Трунова тогда работало сразу трое адвокатов, включая Когана. Дело того явно не требовало, но уж такова была причуда нанимателя. Гонорары он установил им огромные...»

А потом через некоторое время Лило ему, журналисту, «с нескрываемым злорадством» сообщил: «Помнишь труновских адвокатов во главе со знаменитым Коганом? Так вот, Трунов ими остался недоволен и ни копейки не заплатил, взял новых. Ну и хай они подняли, пришли против него давать показания! Так подлым и надо!»

Честно говоря, если бы не последняя ложь, я бы выкинул эту грязную статейку в корзину для мусора. Не идти же в суд с иском о защите чести и достоинства к человеку, который о таких понятиях и представления не имеет. В 1996 году, когда эта мерзкая статья была опубликована в очень «Опасной ставке», меня в Москве не было, что, вероятно, и сподвигнуло журналиста на свой тонкий сыск, без опасения получить за это в морду,

 

Придется ограничиться записками с воспоминаниями о деле, в котором мне «посчастливилось» столкнуться с благородным и добропорядочным следователем Лило.

Все мои воспоминания легко проверить по материалам дела.

1. Защиту Трунова никогда не вела группа адвокатов из трех человек, во главе со мной, как утверждает журналист.

Поручение на его защиту принял я один, взяв себе в помощь и для страховки на случай моей занятости другими делами или болезни своего бывшего стажера Игоря Федорова, который сегодня известен как один из лучших адвокатов города.

Кстати, Игоря Федорова я подключал тогда ко многим своим делам, так как, несмотря на официальное окончание им стажировки, считал полезным для него работу со мной.

2. Дмитрий Лило слыл, даже в своем кругу, посредственным следователем, к тому же большим фантазером. Он без всяких оснований всегда подозревал попавшего в его руки человека в самых страшных преступлениях. Так было и на этот раз: Лило подозревал нашего подзащитного в подвешивании кого-то на крюк или убийстве людей, у которых тот покупал квартиры.

3. Факт покупки нескольких квартир подзащитный вполне убедительно объяснял намерением переселить в Москву своих родителей и родителей своей жены, которые проживали в других городах. Кроме того, законом уже не возбранялось владение одним гражданином несколькими квартирами. Все сделки по купле-продаже им квартир были оформлены надлежащим образом в нотариальном порядке и зарегистрированы Мосжилуправлением.

4. В некоторых случаях продавцы квартир действительно были пожилыми и одинокими людьми и стремились соединиться со своими родными, проживающими в сельской местности.

Только в одном случае я помню смерть продавца квартиры, купленной нашим подзащитным, которая наступила не то в результате алкогольного отравления, не то в драке с собутыльниками, праздновавшими удачную сделку своего товарища. О причастности нашего подзащитного к этой смерти не имелось никаких улик. У него было алиби.

Как ни пытался Лило склонить кого-либо из свидетелей к показаниям против нашего подзащитного по этому эпизоду, у него

 

ничего не получилось, и прекращение дела в этой части объяснялось отнюдь не благородством Лило или его нежеланием затягивать следствие (что было бы для следователя непростительным), а объективными данными.

5. Пассивная роль адвоката И.Федорова на одном из допро сов нашего подзащитного, что по неясной причине журналист представляет как хитрый ход защиты, вполне понятна: допрос обвиняемого вел Лило, а я сам задал подзащитному всего несколько вопросов.

Во многих других случаях И.Федоров вообще один представлял защиту на следственных действиях и делал это активно и квалифицированно. Более того, если память мне не изменяет, в некоторых случаях адвокат И.Федоров писал от своего имени, и направлял прокурору жалобы на действия Лило.

Конечно, он согласовывал со мной свою работу по этому делу, а я держал его в курсе того, что предпринимал в его отсутствие.

6. Освобождение Трунова из-под стражи произошло отнюдь не из-за «новой моды» и не судом, а по нашей жалобе прокурору района на незаконное содержание нашего подзащитного под стражей. И благородный Лило сам отвозил в СИЗО постановление об освобождении из-под стражи. Я и И.Федоров присутствовали при освобождении Трунова из Бутырок.

7. Никаких претензий материального характера к нашему подзащитному или к его жене ни я, ни И.Федоров никогда не имели. Гонорар за ведение этого дела нам оплатила жена подзащитного полностью в сумме, обусловленной соглашением с ней.

8. Утверждение журналиста о том, что мы будто бы, недовольные расчетами, бегали к Лило давать показания на своего подзащитного, настолько абсурдно и подло, что, по-моему, не нуждается в опровержении.

Видимо, это понимает и сам журналист, поскольку он говорит об этом не от своего имени, а со слов Лило. Но я уже писал о выдающейся способности Лило к фантазированию и потому не исключаю возможности и такой его выдумки. И все же автор статьи, считающий себя знатоком в области «тонкого сыска», не должен был верить такому дикому вымыслу Лило.

 

Неужели этот, с позволения сказать, журналист (или кто он там) не понимает, что после такого поступка адвоката исключают из коллегии, если он сам не пустил себе пулю в лоб?

А может, ему невдомек, что многие дела адвокаты вообще ведут бесплатно, а иногда клиенты с ними действительно не рассчитываются по окончании их работы, причем не потому, что клиенты мошенники, а потому, что уголовные дела иногда длятся годами.

9. И еще одно соображение по поводу этой мерзкой статьи. Я имею в виду слова о том, что по моей якобы просьбе благородный Лило пронес в тюрьму какие-то деликатесы, объедки которых я доедал.

Во-первых, это было не по моей инициативе. Я никогда и ни к какому следователю с такой просьбой не обращаюсь, а беру на себя всю ответственность за нелегальный пронос в тюрьму продуктов для своего подзащитного. Зачем мне подставлять следователя, каким бы плохим человеком он ни был? Мне самому сделать это проще: если у меня в портфеле обнаружат продукты, то я всегда могу объяснить администрации, что несу их лично для себя, так как из-за диабета должен часто и регулярно питаться.

По этой же причине я не доедаю «объедки» за своими подзащитными, а ем вместе с ними и, как правило, меньше их, только для вида, чтобы скрыть истинную причину нашей совместной трапезы. Ведь неудобно же мне одному есть перед голодным человеком.

Но Лило действительно, однажды увидев в моем кейсе деликатесы, любезно сам предложил их переложить в его портфель, что я и сделал. Потом он выложил на стол в камере только половину этих деликатесов, а вторая половина осталась у него. Естественно, я сделал вид, что не заметил этот его фокус.

Надеюсь, что теперь он не так нуждается в продуктах, поскольку работает администратором в каком-то магазине.

Дай Бог ему здоровья!

10. И наконец, последнее, что я считаю необходимым сказать об этом деле. Это уже не в упрек журналисту, в 1996 году он это го, может быть, и не знал. Уголовное дело в отношении нашего подзащитного в дальнейшем (уже после моего отъезда из Москвы, когда дело вел другой адвокат) было прекращено производст-

 

вом, а все купленные на законном основании квартиры возвращены ему.

Дай Бог и ему здоровья!

Кстати, если так называемый журналист Александр Росляков, путающий слова «мэтр» и «маэстро», или фальсификатор Лило сочтут себя обиженными моими заметками, я готов встретиться с ними в суде по иску о защите отсутствующих у них чести и достоинства.