Вторая реабилитация

 

Старая справка, полученная мною в 1956 году в Военной коллегии Верховного суда СССР, в которой было указано, что решение ОСО при НКВД в отношении меня было отменено и дело прекращено за отсутствием состава преступления, — уже не годилась!

За четыре года, что нас не было в Москве, правительство издало несколько нормативных актов, подробно регламентирующих порядок реабилитации жертв политических репрессий. И в каждом солидном учреждении были организованы специальные отделы по реабилитации, где, по-моему, устроили себе легкую жизнь многие бывшие работники НКГБ, которые всячески старались усложнить нашу жизнь.

Даже попасть к ним на прием было непросто. В роскошном здании бывшего СЭВ на Новом Арбате расположился такой отдел (или комиссия) правительства Москвы.

Узнали телефон, дозвонились, выяснили часы приема, пришли.

Две молодящиеся дамы пили кофе и попросили нас подождать, хотя мы явились точно в назначенное время. (Вот такое в Германии невозможно.) Потом они нас отфутболили к третьей даме, которой на месте не было. Ждали, ждали, курили, курили в вестибюле, наконец дождались. Физиономия была явно знакомая. Где-то я ее раньше видел — не то на Лубянке, не то в Бутырках. Мельком взглянув на мою справку, дама швырнула мне ее обратно: «Филькина грамота!»

 

— Почему? Это же официальная справка Военной коллегии Верховного суда о моей реабилитации.

— Потому, что здесь не написано, по какой статье вы были репрессированы. Может быть, вовсе и не по политической. И кроме того, в ней нет даже такого слова — «реабилитирован».

— Но ведь ОСО при НКВД занималось только политическими делами, а прекращение дела за отсутствием состава преступления означает реабилитацию.

— Идите в Верховный суд и получите справку установленного образца.

 

В Верховном суде (слава Богу, недалеко от СЭВа) меня приняли более любезно, но разъяснили, что мое дело где-то в архиве, который находится в Подольске. Они запросят дело, проверят, и «зайдите через две недели».

Пришли через две недели и получили справку установленного образца, в которой было записано, что по решению ОСО при НКВД я был репрессирован и направлен в ИТЛ за участие в антисоветской организации сроком на пять лет и что это решение отменено и дело производством прекращено, в связи с чем я по данному делу признаюсь жертвой политических репрессий.

Прихожу с новой справкой к тем же дамам из отдела по реабилитации.

— А после отбытия срока в лагере где вы были?

— На вольном поселении в Казахстане.

— Принесите справку о том, что вы реабилитированы и по ссылке.

— Позвольте, но это же какой-то бред! Тогда всех отбывших срок в лагерях направляли на вольное поселение.

— Ничего не знаем. Давайте справку из Казахстана. Может быть, вы там чего-нибудь еще натворили.

Иду в Генеральную прокуратуру России, где тоже есть специальное управление по реабилитации. Прокурор Андреев даже не хочет разговаривать со мной.

— Раз вы отбывали ссылку в Казахстане, пусть прокуратура Казахстана и выдает вам такую справку.

— Но я ведь гражданин России, и, даже если бы был репрессирован в Казахстане, вы обязаны защищать мои права.

— Много рассуждаете. — Голос Владзимирского? Или Родоса? — Кто вас направил в Казахстан?

— Вы!

— Я не направлял.

— Значит, ваш отец или дядя, тот, кто командовал «Дубровлагом».

— Это в Мордовии? Вот пусть напишут из Мордовии, на каком основании они вас направили в Казахстан.

И так проходят три месяца, пока я не обращаюсь в Аппарат Президента и прошу, сдерживая свои эмоции, разобраться с моим делом.

 

Еще через два месяца получаю наконец справку из МВД Мордовии, что я был направлен в 1949 году на вольное поселение в Кзыл-Орду по наряду МГБ СССР, а потом в 1952 году из Кзыл-Орды под гласный надзор МГБ в Алма-Ату и признаюсь ныне жертвой политических репрессий.

Но самое главное: справка теперь называется как нужно. Так и написано: «Справка о реабилитации».

Так что теперь я дважды репрессированный, дважды реабилитированный и дважды «жертва политических репрессий».

Опасаюсь, что это еще не вечер! Чиновники же должны делать вид, что они работают.

А еще кто-то говорит о каком-то покаянии!

Кстати, никаких льгот, кроме грошовой надбавки к пенсии (25% от минимального размера оплаты труда) и льгот по коммунальным услугам (50%), я никогда не получал. И после моей бесплатной работы в ГУЛАГе на благо победы социализма в отдельно взятой стране, за счет которой в то время эти чиновники (или их родители) жрали колбасу по 2 руб. 20 коп. за килограмм, из моей зарплаты сегодня удерживают в пенсионный фонд суммы, превышающие получаемую мною пенсию.

И они еще недовольны моей строптивостью!

Кстати, в Германии жертвам фашизма выплачивают очень приличные пенсии. Но эта страна уже покаялась! И там реваншизм действительно невозможен. Если только мы им не поможем. Надеюсь, что этого не случится.

Кстати, перед отъездом в Германию в 1994 году я получил в Московской ассоциации жертв незаконных репрессий письмо в адрес всех объединений бывших жертв фашизма в Германии с предложением установить через меня соответствующие контакты.

Однако я сам, как инициатор этого письма, не учел одного. Какие контакты могут быть у жертв немецкого фашизма, симпатизировавших (а может, и сейчас симпатизирующих) сталинизму, с жертвами этого самого сталинизма? И каждое такое объединение (а их в Германии множество) отфутболивало меня к другому, такому же. А в некоторых ответных письмах проскальзывала даже неприязнь к жертвам сталинских репрессий.

Сложна наша жизнь!