ВРАГИ НАРОДА

Жизнь и представления о ней детдомовца гораздо более ограниченные, чем у обычного ребенка. Ведь мы были лишены семейных событий, разговоров за домашним столом — той неофициальной и, на мой взгляд, самой важной информации, которая формирует представления человека о жизни и его отношение к миру. Наше "окно в мир" — учителя, воспитатели, пионервожатые, радио-тарелка в красном уголке, "Пионерская правда"... И сама информация, и интерпретация ее, поступавшая из всех этих источников, была абсолютно одинаковой. Все-таки события внешней жизни докатывались и до нас, а иногда подходили к нам совсем близко.

Я рассказывал, как мы с Колей "замазывали" в учебнике портреты бывших вождей, а ныне "врагов народа", и с каким удовольствием мы это делали. И вдруг настоящий "враг народа" оказался среди нас. Было это в 1937 году. Неожиданно исчез директор нашего детского дома №3 Басов. Я удивляюсь, что запомнил его фамилию; я почему-то не помню никого из воспитателей этого дома, только Басова. Может быть, как раз потому, что именно с ним это случилось.

Несколько дней Басов не приходил на работу, начались уже "шу-шу-шу" среди воспитателей, а потом и мы узнали — ребята в конце концов всегда все узнавали! — что его посадили, что он "враг народа". А Басова мы не любили. Он был большой, грузный, очень строгий и грубый. Почему-то помню его толстые руки с рыжими волосами на пальцах. Его не любили и боялись. И все мы не только не огорчились, что его посадили, но обрадовались. Надо бы плакать, а мы — втайне, конечно, — ликовали. Никто из нас никакого конкретного представления не имел, что это значит — "посадили". Просто мы радовались, что Басова у нас больше не будет. Слова "посадили", "сажают", которые прежде были связаны только с работой на огороде или в саду, дошли до меня в новом значении и прижились в моем сознании.

Но когда примерно через год арестовали директора

нашей неполной средней школы Кононова, я уже не радовался. Я бывал у него в доме, потому что, во-первых, его сын Генка Кононов был моим большим приятелем, а, во-вторых, потому что у Кононовых была очень хорошая библиотека, и мне позволялось часами в ней рыться, читать и даже брать книги домой. Ну, и конечно, директор — самая уважаемая личность в школе. Он главный для нас, ребят. И вдруг в одно прекрасное утро мы приходим в школу и узнаем, что его посадили как врага народа. Нам никто ничего не объявлял и не объяснял, до нас доходили слухи, "сарафанное радио". Генка из объекта притяжения для мальчишек сразу стал объектом отчуждения — сын врага народа. Это делалось как-то само собой, никто не говорил нам, что с Генкой теперь лучше не дружить, как никто не проводил с нами никаких вообще бесед по поводу ареста* директора или врагов народа. Может быть, тут срабатывал какой-нибудь инстинкт? Подальше от зачумленных? Этим с детства подрывалась у нас уверенность в мире, чувство устойчивости. Если могут посадить директора школы или детского дома — на что же нам-то рассчитывать?! А с другой стороны, те же самые события учили нас не выделяться, быть как все, беспрекословно подчиняться. У незаметного и тихого всегда меньше неприятностей, ему легче уцелеть. Исподволь в нас воспитывалась бдительность — не только к врагам народа, а ко всему, что нарушает установленный порядок, ко всему неположенному, непохожему. Мне кажется, я был меньше других восприимчив к этому, потому что был слишком поглощен миром книг. Вот и общее отчуждение от Генки меня не коснулось, я его жалел, продолжал дружить с ним, бывать у них дома и читать книги из их библиотеки...

А все-таки и мне запомнились некоторые очень странные истории, которыми я был тогда взволнован и увлечен наравне со всеми. Все мы были пионерами и носили красные галстуки. Сейчас пионерский галстук завязывают узлом, а тогда у нас был специальный металлический значок-скрепка. На нем были изображены пять поленьев, охваченных тремя красными языками пламени. Такой костер. "Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!" — все мы тогда знали эти стихи. Рисунок на пионерском значке, конечно, был символическим. Что он изображал? Пять поленьев — это пять частей света; три языка пламени — Третий Интернационал. Третий Интернационал, охватывающий своим пламенем все пять частей света, весь земной шар — это сим-

вол пионеров. Это было известно каждому перед тем, как его принимали в пионеры. И вдруг, когда начались процессы над Бухариным, Зиновьевым, Пятаковым и всей этой компанией, пионерские значки вскоре отменили. А почему? Нам было очень интересно. И среди нас появилась такая байка: все очень просто, потому что рисунок на значке — диверсия врагов народа. Если перевернуть значок вверх ногами, три языка пламени образуют букву Т, что значит — троцкистская. Если повернуть его боком, эти же языки пламени оказываются буквой 3 — зиновьевская. А если смотреть на рисунок прямо, то получится буква Ш — шайка. Значит, враги изобразили на нем свой символ: троцкистско-зиновьевская шайка. Никаких сомнений, что это вредительство, у нас не было, и никому не приходило в голову: а зачем поворачивать знак то боком, то вверх ногами? Или: "шайка" — это же презрительное слово, это ругательство; если они сами это сделали, зачем им было так себя называть? Теперь все это кажется мне пародией или ситуацией из рассказа Кафки, а тогда мы принимали эти россказни за чистую монету, всему верили и со всем соглашались. Даже в своих школьных тетрадях мы искали и находили происки врагов народа. На обложках школьных тетрадей в тридцать седьмом году появился портрет Пушкина к столетию его смерти. И вот на лице Пушкина, там, где была ретушь, мы тоже находили слова о троцкистско-зиновьевской шайке или что-то в этом роде — сейчас точно не помню, но если бы увидел такую тетрадь, думаю, вспомнил бы. И никто нас не останавливал, никто не сказал: дети, опомнитесь, не вашего ума это дело, живите и учитесь спокойно.

Мы совсем маленькими попали в атмосферу всеобщего гипноза или психоза — назовите, как хотите — и я не сомневаюсь, что среди нас было множество павликов Морозовых, готовых в любую минуту и в любом человеке обнаружить врага народа.

Последние известия

Встреча Гитлера с Муссолини

Берлин, 2 июня. (ТАСС). Германское информационное бюро сообщает, что Гитлер и Муссолини встретились сегодня в Бреннере и в присутствии германского министра иностранных дел Риббентропа и итальянского министра иностранных дел Чиано в течение нескольких часов беседовали о политическом положении.

Известия, 3 июня 1941 г.