Авраам Белов (Элинсон)

 

Двойная жизнь Цви Прейгерзона

 

Среди десятков ивритских прозаиков, поэтов, публицистов, критиков, живших в Советской России и творивших, вопреки всем запретам и гонениям, на языке Библии, одно из первых мест, бесспорно, принадлежит Цви Прейгерзону (1900 – 1969). Он дебютировал как поэт, но всеобщее признание завоевал как талантливый романист и вдумчивый бытописатель.

Уроженец украинского местечка Шепетовка на Волыни, Цви получил традиционное воспитание и лишь в тринадцать лет овладел русской грамотой. Но когда до Шепетовки (в его произведениях – Пшутовка) дошли слухи о первой ивритской гимназии «Герцлия» в далеком Тель-Авиве, родители Цви не побоялись послать туда своего сына – факт, который убедительней всяких слов свидетельствует об умонастроениях этой семьи.

Учебный год, проведенный в «Герцлии», оставил в душе подростка неизгладимый след и определил дальнейшую его судьбу. Один лишь учебный год, так как Цви вместе с другими учениками гимназии весной 1914 года уехал на каникулы домой, а летом вспыхнула Первая мировая война, и ему уже не довелось вернуться в покорившую его сердце Палестину. Но иврит на всю жизнь стал его «скрытой родиной» («моледет алума»), как он признался потом в одном из своих автобиографических рассказов.

Шепетовка стала частью прифронтовой полосы, и оттуда началось массовое бегство населения. Прейгерзоны нашли убежище в местечке Кролевец, что на Черниговщине, но сына послали к тетушке в Одессу: там обосновалась так называемая «седьмая гимназия», перебравшаяся из Люблина, почти все ученики ее были евреями. В этом же городе находилась еврейская консерватория, и здесь Цви успешно овладевал искусством

 

скрипичной игры. А по вечерам он занимался в знаменитой иешиве Хаима Черновица – высшей школе иудаизма, среди преподавателей которой были великий Хаим Нахман Бялик, а также крупный историк и литературовед Йосеф Клаузнер. Впоследствии Цви вспоминал: «Клаузнер руководил моими занятиями ивритом. Иногда я навещал его дома. Он снабжал меня книгами для чтения».

Если к этому добавить регулярные посещения синагоги, где выступали знаменитые канторы, в том числе прославленный Пинхас Минковский, гастроли еврейского театра (Эстер Рахель Каминьская, Клара Юнг, Иза Кремер и др.), деятельность спортивного общества «Маккаби» и сионистского клуба, то станет ясно, что большую часть времени юноша Прейгерзон проводил на своей «скрытой родине». Тогда-то он и начал сочинять на иврите стихи и рассказы.

Голод, холод, экономическая разруха вынудили Цви Прейгерзона в 1918 году вернуться из Одессы в Кролевец, к родителям. Зимой 1919 года сюда докатилась первая волна погромов, но весной, когда этим городом овладели большевики, Цви охотно присоединился к местному оркестру, который выступал на революционных митингах не только в городе, но и в окрестных селах. Однако встречи сионистской молодежи уже в ту пору можно было проводить лишь тайно, в частных домах.

Спустя несколько месяцев он уехал в Москву и стал студентом Горной академии. Напряженные занятия в вузе не помешали юноше регулярно посещать ГОСЕТ, ставивший спектакли на идише под руководством А. Грановского и С. Михоэлса, и вахтанговскую «Габиму».

Блестяще окончив учебу, он специализировался на обогащении каменного угля и со временем стал одним из крупнейших авторитетов в этой области. Ему принадлежит более пятидесяти научных работ и учебных пособий, а также ряд изобретений. В бывшем Советском Союзе сотни горных инженеров считают себя его учениками.

 

Но не следует думать, что выдающиеся достижения в области техники отодвинули на задний план его «скрытую родину». Человек чуткой души, редкой наблюдательности и работоспособности, Прейгерзон пристально следил за теми историческими процессами, которые происходили в бывшей черте оседлости, а также в центральных городах России, куда хлынули после революции еврейские массы. Он стал свидетелем деградации еврейского местечка, распада вековых традиций, ликвидации хедеров, иешив, синагог, гонений на иудаизм и его носителей, а также ликвидации класса «буржуев», нэпманов и кустарей-одиночек (большинство этих «буржуев» едва сводили концы с концами). И он счел своим первейшим долгом запечатлеть все это для будущих поколений. Блестяще владея также языком идиш – Цви впитал его, можно сказать, с молоком матери, – он, тем не менее, остановил свой выбор на иврите. Обладая глубоким аналитическим умом, Прейгерзон раньше многих других понял, что для нашего народа иврит – язык будущего, и только он способен объединить евреев всех стран мира.

Прейгерзон публиковал свои произведения в ивритских газетах и журналах «Ха-Олам» (Лондон), «Ха-Доар» (США), палестинских изданиях «Хедим», «Ктувим», «Гильонот», «Давар» и других, где их охотно печатали.

Это длилось почти до конца 1934 года, когда в Советском Союзе после убийства Кирова начался период «большого террора». Пришлось прекратить зарубежные публикации, так как «связь с заграницей» приравнивалась к тягчайшим государственным преступлениям. Но десятки опубликованных к тому времени рассказов и стихов сделали имя Цви Прейгерзона широко известным в современной ивритской литературе.

Большинство его рассказов того периода объединяет рубрика «Путешествия Биньямина Четвертого». Образ странствующего рыцаря Биньямина традиционен для еврейской литературы. Биньямин Первый из Туделы (Испания) жил в XII веке и рассказал в своей книге о евреях диаспоры того времени. Биньямин Второй из

 

Бессарабии побывал в середине XIX века в поисках пропавших колен Израилевых в ряде стран Европы и Северной Африки, а также в Китае, Индии, Афганистане. Биньямина Третьего создал наш классик Менделе Мойхер-Сфорим. Это пародийный трагический образ еврейского Дон-Кихота, профессионального неудачника. Ему-то и подражает Прейгерзон, «путешествуя» по хорошо знакомым с детства городам и местечкам Украины. Такой литературный прием дал ему возможность правдиво поведать читателям о том, что пережили евреи России в годы гражданской войны, НЭПа и первых пятилеток.

Во время Второй мировой войны, когда Донбасс был захвачен немцами, Прейгерзона направили в Караганду, значение которой для народного хозяйства и обороны чрезвычайно возросло... Там он начал работать над романом «Когда погаснет лампада» (вышел в свет под названием «Вечный огонь»), который завершил в Москве уже после войны.

Действие в этом произведении разворачивается в украинском местечке Гадяч (в романе – Гадич), которое примечательно тем, что здесь был похоронен в 1813 году основоположник ХАБАДа Шнеур Залман из Ляд, вошедший в историю хасидизма под именем «Старый Ребе». На его могиле «летом и зимой, днем и ночью уже более века и четверти века непрерывно горит светильник, и его скромный свет озаряет небольшой участок земли. Но в этом немеркнущем свете трепещут души многих поколений евреев, начиная со времен Наполеона». Сюда приезжают хасиды из многих стран мира, ибо этот светильник символизирует негасимое пламя иудаизма.

В предвоенные годы бдительно следил за тем, чтобы огонь не погас, кладбищенский староста Ахарон Гинцбург – фигура колоритная, бывший одесский биндюжник, вернувшийся к вере предков. Но вот 16 сентября 1941 года в местечко вторгаются немцы. Они вместе с украинскими пособниками уничтожают местных евреев, не успевших эвакуироваться. Лишь тридцати обреченным удалось чудесным образом

 

спастись: возле могилы праведника они обнаружили подземный тоннель, ведущий в лес. Но кладбищенский староста гибнет, «и не горит больше вечный огонь на могиле “Старого Ребe”, и больше не греют его лучи этот небольшой участок земли». В романе убедительно показано, что постепенное угасание вечного огня началось задолго до немецкого вторжения.

После романа Прейгерзон в течение трех-четырех лет сочиняет рассказы (некоторые из них, пожалуй, правильнее было бы назвать повестями), посвященные Катастрофе и войне. В них еще сильнее, чем в прежних произведениях, выражена приверженность писателя и его героев к иудаизму и еврейским религиозным традициям. «По мере того, как множатся в народе Израиля бедствия и невзгоды, возрастает количество раскаивающихся и жаждущих вернуться к вере», – говорится в одном из рассказов.

Герой рассказа «Тайный», профессор физики и математики Московского университета, вернулся к иудаизму. Но он вынужден тщательно скрывать это от окружающих. В синагогу входит с опаской, оглядываясь по сторонам, как испанские марраны во времена инквизиции. Он переодевается в старую ветхую одежду, чтобы не быть узнанным, и стоит в укромном уголке, опустив глаза.

А кончается эта новелла совершенно неожиданно: «По праздникам я часто встречаю в синагоге этого скрытного человека. По-видимому, мы живем на одной улице, а может быть, даже в одной квартире. Сдается мне, что этот вернувшийся к вере – я сам...».

В ночь на 1 марта 1949 года Цви был арестован и десять месяцев провел в Лефортовской следственной тюрьме. Ночные допросы, изощренные издевательства, побои... Арест не был неожиданным. До этого были посажены его близкие друзья: ивритский писатель Моше Хиюг, ивритский поэт Ицхак Каганов и некоторые другие

 

знатоки и любители иврита. Дело в том, что в доверие к Прейгерзону втерся провокатор Григорий («Саша») Гордон. Он взялся переправить рукописи его ивритских рассказов и стихов в Израиль – через евреев, уезжающих за границу, но передавал их на Лубянку. Об этом Цви поведал в великолепном рассказе «Иврит». Прейгерзон получил 10 лет и был отправлен сначала в Караганду, а затем в Заполярье: Инта, Абезь, Воркута...

По состоянию здоровья он был освобожден от тяжелых работ, а впоследствии использован по своей специальности – обогащение каменного угля.

После семи лет тюрем и лагерей он был признан инвалидом, потом – реабилитирован и обрел наконец свободу. Зимой 1956 года, вернувшись в Москву, Прейгерзон-ученый был восстановлен на работе – читал лекции студентам и вел научные исследования. Прейгерзон-писатель спустя год приступил к «Дневнику воспоминаний» – обстоятельному рассказу о том, что было пережито за эти страшные годы. И вот перед нами объемистая книга – ценнейший исторический и литературный памятник эпохи.

Перед нами проходит целая галерея персонажей – следователи и тюремщики, уголовники и закоренелые преступники, но на первом плане у автора – политзаключенные всех социальных слоев, разных возрастов и многих национальностей. Большинство их – жертвы безжалостной большевистской диктатуры. «Они в грязных бушлатах, но души их чисты...».

Некоторые его солагерники отмечают, что не встречая подолгу лиц, говорящих на иврите, Прейгерзон начинал говорить сам с собой на этом языке – видимо, опасаясь забыть отдельные слова и выражения. Читая русские книги, он, по собственному признанию, иногда «мысленно переводил целые куски из них на иврит...». В июне 1957 года он записал в «Дневнике воспоминаний»: «Еще в тюрьме я понял, что не оставлю

 

иврита, и я верен этой клятве и поныне. И если меня арестуют вторично и в третий раз – до последнего дыхания моя любовь и вся моя душа отданы ивриту…»

Последние годы своей жизни Цви Прейгерзон посвятил главным образом работе над романом «Врачи». Он был задуман как историческая эпопея, охватывающая жизнь пяти поколений евреев России, но автору удалось завершить только десять глав. Они вошли в опубликованный в 1991 году сборник «Неоконченный рассказ».

Роман этот автобиографический, и жизнь его главного героя Гурвица во многом перекликается с жизнью самого Прейгерзона, а биографии родственников Гурвица схожи с биографиями близких и родных автора.

В заключение несколько слов о стихотворениях Прейгерзона. Их сохранилось более пятидесяти, в том числе одиннадцать написанных в лагерях. Большинство ранних его стихотворений носят шутливо-иронический характер, сближающий их с частушками (например, «Советские куплеты», опубликованные в 1927 году в журнале «Ктувим»). Но есть среди них и серьезные стихи на актуальные темы. В том же 1927 году он опубликовал в журнале «Ха-Доар» стихотворение «Чужая». В нем идет речь об украинской девушке, которой увлекся еврейский парень. Но вдруг он вспоминает, что она – дочь народа, представители которого погубили тысячи невинных евреев, в том числе и его родных...

В стихотворении «Палестина», напечатанном тогда же в литературном приложении к газете «Давар», автор выражает сожаление о том, что не может жить в этой стране. «Мы устали ждать», – говорит он.

Сильное впечатление производит короткий стихотворный набросок, датированный 1934 годом. Вот его заключительные строки:

 

Ведут моих братьев на эшафот,

И я – среди ведомых...

Предчувствуя приближение смерти, Цви Прейгерзон заново отредактировал и частично переработал некоторые ранее написанные рассказы.

Писатель скончался 15 марта 1969 года в Москве от инфаркта. Согласно его завещанию, он похоронен в Израиле на кладбище киббуца Шфаим близ Герцлии.

 

Глава из книги А. Белова «Рыцари

иврита в бывшем Советском Союзе».

(Иерусалим,1998)