- 219 -

«Отпуск»

Х.1920-Ш.1921 Зосимова пустынь

 

Жизнь еп. Варнавы в Зосимовой пустыни.

Встречи с Патриархом.

Общение со старцами.

Благословение на духовническую деятельность

 

«Укрываясь несколько месяцев от гнева очень сильного и влиятельного лица, сам занимая высокое положение, <я> проживал в Зосимовой пустыни (ст. Арсаки, Северной железной дороги), как "на даче", как сказал мне лично в напутствие и утешение Патриарх Тихон, считая данное место за самое лучшее. Я жил там, правда, в тиши пустынной, но и не без личных и общих скорбей. Это было время голода, нехватки самых необходимых вещей (например, керосина, который для моих занятий представлял большую ценность), страшной разрухи. Так начинала жить "самая счастливая революция". Железная дорога едва работала. "Нередко по пути в Москву мы, — вспоминал в 1955 году во время пребывания лидеров КПСС в Кабуле бывший посол Афганистана в СССР, — вместе с русскими разбирали заборы и даже старые здания, чтобы набрать топлива для паровоза..."346

Что мне оставалось делать, молодому человеку, полному неукротимой энергии (понимая это в смысле пушкинских "русских титанов"), среди унылой природы, в отчуждении от людей, почти настоящему затворнику? Только читать и размышлять о своей судьбе и о судьбах других людей. Ска-

 


346 Правда. 18.12.1955. № 352. Беседа (с корреспондентами газеты «Правда») государственного министра Мирзы Мухаммед хана Яфтали. — Прим. еп. Варнавы.

- 220 -

жут: молиться! Каюсь, молился я плохо. Давило многое, здесь не рассказываемое. И только чтобы не соблазнять братию, я стал ходить в церковь на ночные молитвы (с 3 до 9 утра). На ложе моем разумех дни древние и поучахся.

Еще не так давно здесь собирался большой Евангельский Улов. Приезжала фешенебельная публика из Гатчины, Петрограда и Москвы к о. иеросхимонаху Алексею, затворнику. Приезжали к нему же с любопытством, посмотреть и поговорить, корреспонденты профессорской прогрессивной газеты "Русские ведомости". Приезжали ученые, профессора, писатели, и даже приезжали С. Н. Булгаков, Николай Бердяев, известные марксисты, и другие. Толпились около него (между прочим, моего духовного отца) люди и попроще, но духом повыше. Захаживали писатели и к о. Герману, славному игумену этой пустыни.

Всем было радостно, умилительно и легко на душе. Клумбы цветов от церкви до святых ворот щедро источали свой сладкий аромат. Виртуоз-монах восторженно трезвонил на высокой красивой колокольне...

После многих побывок приехал снова сюда и я, по распоряжению своей высшей власти, в отпуск "на дачу". Но это теперь узилище.

Кругом пустынно, голо. Название обители соответствует действительности. Холодный, пронизывающий ветер шевелит верхушками деревьев вокруг ее добротных кирпичных стен. Ни одной души... Над всей пустыней нависла какая-то давящая жуть. Она доживала свои последние дни, если не часы...

Мне отвели маленькую келью. Маленькое, забранное железной решеткой оконце. Железная же кровать, матрац, набитый соломой, и жесткая подушка из сенной трухи. Все время я сидел без огня. Сегодня сосед-послушник поделился со мной керосином для коптилки. Керосину он достал "по блату", у знакомого стрелочника на ближней станции, который как-то ухитрялся и фонари на семафорах и стрелках зажигать, и на сторону на что-то менять.

Долгие службы начинаются ночью задолго до всякого рассвета. После них — скудная трапеза, и братия расходится «на послушания», то есть на различные работы. Я пишу, читаю, а теперь, с получением коптилки, могу и вовсе продолжать, где бы я ни был, свои научные и литературные занятия до поздней ночи».

 

- 221 -

Старцы и братия отнеслись к невольному затворнику с сочувствием, в церковных кругах столицы его поступок восприняли как подвижническое самоуничижение ради Церкви, многие выражали свою поддержку, передавали видимые знаки внимания. В дневниковых записях тех дней он отмечал: «Приехали посторонние мне люди из Москвы, говорили зосимовским старцам, что "обо мне по всей Москве гудит". Про случай <с Евдокимом> и Патриарх узнал, и теперь по всей Москве "ищут" как чудотворца. Это уже есть чем устрашиться и от чего спрятаться. Кроме своей немощи, которую еще продолжаю очищать довольно крестом скорбей и страданий, ничего не знаю».

В Рождество записал: «Вот новая Пасха! Вот радостный всесветлый день! Вот незримый свет и веселие! Служба началась литией (великий сочельник вечера) в час ночи и завершилась Божественной литургией в 10 часов утра. Ночь бдения, трижды и трижды благословенная ночь. О, страшный, Всемогущий и Всемилосердый Вселюбвеобильный Бог в Своих Пречистых Животворящих Тайнах!

Господь утешил и телесно. Вскоре после причастия меня позвали, сказали: какие-то "две женщины с посылкой, из Переяславля". Я говорю: "У меня таких и знакомых нет, и вообще никого не жду". Вышел. Две монахини, оказывается, "с посылочкой" от их матушки игумений Олимпиады. "Да я ее и не знаю". "Вы-то ее не знаете, да она же вас знает. Вот извольте". А в узелке разные вещи и гостинцы. Да где же она меня видела? Здесь? Оказывается, она недавно из темницы; с ней была и одна из пришедших монахинь. Посылку взял, а взамен послал свою брошюру об о. Тихоне, собственно поблагодарить и почитать. Да благословит Господь добрую душу миром»347.

Патриарх принимал его несколько раз и старался всячески помочь. Заботливо предупреждал об опасностях.

«14/1. <1921> Был у Патриарха. Принял очень любезно. Недоволен, что архиепископ, которого очередь ехать в Синод на заседание, отказался. Что за него там кто-то хлопочет из прихожан, выставляя различные благовидные причины. (Раньше честь была, когда в Синод вызывали, а теперь...)

Относительно меня сказал, чтобы я не ехал пока в Нижний, но пожил в Зосимовой. А то слух идет, что Шпицберг, которого выгнали из Наркомюста... перешел в Чека и те-

 


347 Дневниковые записи. 1920-1921.

- 222 -

перь "добирается до вас, обвиняя в педерастии... с вами двух келейников. А его по этой части хлебом не корми, он помешан на этом. Поживите некоторое время, не ездите в Нижний, а пока разузнаем, в чем дело..."

Ушел от Патриарха, благодаря за все Бога охраняющего»348.

Шпицберг И. А., бывший присяжный поверенный и специалист по бракоразводным делам, в первые годы нового режима прославился как циничный и злобный гонитель христианства. В 1918 году в Петрограде он выступил со зловещей лекцией о политике большевиков на религиозном фронте, в которой подчеркнул, что пока «патриарх еще жив», пока заседает собор и духовенство вынашивает свои «затеи», дело революции в опасности349. В комиссариате юстиции наблюдал за бракоразводными делами в Церкви, проводя партийную линию по разрушению ее канонических оснований (советские работники требовали, чтобы развод разрешался священноначалием по первому требованию одного из верующих супругов). Его атеистические статьи поражали болезненным интересом к подробностям брачной жизни и, в особенности, к содомии. Он обладал властью, и поэтому слух о его интересе к делу владыки беспокоил Патриарха...

Через месяц Святейший велел невольному пустыннику послать запрос архиепископу: обязательно ли приезжать в Нижний (более того, лично продиктовал текст запроса).

...Об исключительно молитвенном и, одновременно, духовно напряженном состоянии владыки говорят листки его тогдашнего дневника.

«16/1. Враг отомстил за молитву в Зосимовой пустыни, и когда я позволил себе распуститься, предавшись забвению и оставив молитву, врасплох напал на меня, уязвивши душу и тело смертельным ядом порока, ушел <затем> с хохотом и злорадством.

19/1. Опять в Зосимовой. При трудностях передвижения Господь помогает мне всегда удобнейшими условиями сообщения. Успокоен во всем. Люди не имеют черного подчас хлеба, а мне надавали белого, конфет, чаю, сахару, сливочного масла, черной икры и прочего; и все банками. Душе плен, огнь геенский, за временное наслаждение придется заплатить»350.

Кроме тревоги, постоянно возникавшей от признаков запустения, подступавшего к пустыни, епископа в дни не-

 


348 Там же.

349 Церковные ведомости. 1918. № 5. С. 205-206.

В. Русак отмечает интересную подробность: в свое время Шпицберг «был приглашен оберпрокурором В. Н. Львовым в состав комиссии при Священном Синоде по пересмотру законов о разводе и даже присутствовал на заседаниях Синода». (Степанов (Русак) В. Свидетельство обвинения. Джорданвилль, 1987. Ч. 2. С. 82.)

350 Дневниковые записи. 1920-1921.

- 223 -

вольного «отпуска» волновала одна неразрешенная (и серьезная) внутренняя проблема. С прошлой весны все большее количество людей стало обращаться к нему за помощью в духовных вопросах. В своем монашеском звании он ощущал себя новоначальным, всего лишь послушником опытных старцев, имевшим указание только исповедовать приходящих, но не руководствовать их, так как последнее требовало более тесных взаимоотношений с паствой. «Неполезных», считали отцы. В своей пастырской практике владыка успел столкнуться с таким тяжелым нравственным состоянием современного человека (от семейных трагедий до полной утраты представлений о христианском достоинстве и одичании сердца и разума), которое говорило о духовной брошенности людей, о запустении виноградника души нерадивыми работниками, поставленными его растить. Он считал, что благодать епископства и монашеский опыт должны быть всецело отданы поиску заблудших, уставших и потерянных. Чувствовал в себе силы и, главное, призыв свыше — всеми способами помогать Христу спасать российский народ.

Наконец у него произошел разговор на эту тему со старцами, о. Алексеем и о. Митрофаном, понявшими состояние своего воспитанника.

Из дневниковых записей: «1/II. <1921> Сегодня хотел было пойти к о. Алексею, поговорить окончательно о "специальном" или не специальном подвиге, о котором они писали мне с о. Митрофаном. Чтобы выяснить это неловкое положение, при котором чувствуешь, что дали тебе возможность идти и делать (архиерей...), а руки и ноги связаны.

У о. Алексея много народу, и я пошел к о. Митрофану, думая по пути, что о. Алексей иногда говорил, что он не отвечает за меня и что мой духовный отец — о. Митрофан. У о. Митрофана сперва <говорили> о нижегородских новостях, которые привезла Аннушка. Потом я перешел к вопросу о "старчестве".

Говорю, что я понимаю, что архиерей — не чиновник, "не трапезам служить должен", не милости раздавать, а постоянно делом заниматься "в молитве и служении слову" (Деян. 6, 4). Иоанн Кронштадтский не формальным исполнением треб занимался, а духовничеством, и всякая треба для него не была внешне заказною, а служила к спасению души

 

- 224 -

и была таинством. Сколько случаев, когда архиерей должен тут же исповедовать, не упуская момента (приводил пример отца в момент смерти). Вообще рассказал о своей практике и перечислил все вопросы, которые меня волновали в это время и <волнуют> до сих пор. Сказал, что как архиерей я получил благодать и благословение от Синода, а теперь как монах хочу получить благословение от старца. Исповедь, периодические советы и прочее, конечно, могу совершать, раз омофор надел и благодать епископа есть, но еще личную благодать хочу иметь, хочу как монах получить благословение. Тогда эти две благодати дадут силу.

И в последнюю минуту, благодаря молитвам Царицы Небесной и святителя Иоасафа, которых я просил в предыдущие дни и ночи (конечно, плохо), пришла помощь.

О. Митрофан и не противоречил мне, но только сказал, что писали они мне, чтобы я не брался за старческое руководство самостоятельно, не желая, чтобы я в него втягивался (как молодой архиерей, к которому иногда духовные дочери с пустяками лезут), напоминая... (Я сказал, что духовные отношения с паствой можно ввести в рамки сразу... и чрез то не упускать своих архиерейских обязанностей.) А затем, продолжал о. Митрофан, "главное" (мои кавычки): из моего письма тогда было видно, что не только мне нельзя руководствовать других, но и самому нужно руководство. Но прямо не высказали этого, считая неудобным. А теперь другое дело. "Можете поступать и действовать как угодно, чтобы быть хорошим и добрым пастырем. Кто уж предназначен к этому, кто делается избранником Божиим, все равно не уйдет от такого послушания, как ни беги от него. Некоторые архиереи относятся формально к исполнению пастырских обязанностей, отсылая нуждающихся — "у нас есть хорошие духовники" и проч. И я получил полную carte blanche* в своей пастырской деятельности. И это не было так, что старец как бы "махнул рукой", сказав: "Это ты говоришь".

Итак, от Бога получил все милости и благословение. И делать окончательно нечего в пустыни, а в Нижнем заждались.

3/II. Итак, все недоумения мои решены. Все чисто и ясно. Бог призывает меня к пастырству в духе Иоанна Кронштадтского, которого, кстати сказать, я так люблю. Это

 


* фр. [карт-бланш] — неограниченные полномочия, полная свобода действий.

- 225 -

было сказано через м. Георгию, через Николая, когда велено идти туда, куда позовут, это теперь благословлено через старцев. Остается благодарить Бога и терпеть скорби. А они только начинаются. Аннушка, приезжавшая недавно, сказала, что другому никому и не перенести того, что я испытал, а я говорю, что это только начало болезням и что несказанно радуюсь в своем состоянии, как будто мне деньги и драгоценности дарят. Впрочем, те духовные дары, какие даются Богом, совершенно не дают мне чувствовать скорби искушений, и то, что бывает, исчезает вскоре, не оставляя ни малейшего следа, тая, как туман, под лучами восходящего солнца, — здесь мысленного, — Солнца Правды, Христа Бога нашего, Ему же слава во веки. Аминь»351.

 


351 Там же.