Я ПЬЮ В ПЕРВЫЙ РАЗ

 

Тут нас начали вызывать в школу, хотя уже давно были каникулы. Вызывали старшеклассников — шестые и седьмые классы — назначали дежурства на случай немецких налетов. Я думаю: какие налеты? кто позволит?.. Но все равно: дежурить, да еще вместе с девчонками, на крыше — это же прекрасно! Покров восточнее Москвы, налетов на него не было, но для нас ночные дежурства на крыше школы — это такая романтика! Такие вокруг этого волнения, столько радости. Дисциплина, конечно, сразу упала...

Но проходит неделя, проходит другая, и тут я обнаружил, что вроде ничего определенного не говорят, но в то же время в последних известиях: "после ожесточенных и упорных боев нашими войсками оставлен город такой-то, такой-то и такой-то...". Я думаю: как же это так? вдруг почему-то оставляем... Это у меня никак не умещалось в голове.

И вот однажды, когда я пришел на ночное дежурство, я стою у карты и смотрю, как территория Советского Союза уменьшается. Там флажками отмечали линию фронта. Вдруг слышу сзади голос:

— Ну, что смотришь?

Я оборачиваюсь, гляжу — наш завхоз. Говорю:

— Да вот, смотрю...

— Ну, и как? — спрашивает.

— Да вот как-то...

Что я мог ему сказать? А он мне на это:

— Выпить хочешь?

— Как — выпить?

— Ну, как выпить? — Выпить!

Я говорю:

— Давай! — А я ведь еще никогда не пил, мне же всего 12 лет.

— Ну, пошли, — говорит. Открывает он какой-то класс, а весь штаб был в учительской, конечно. Входим в класс, он зажигает свет и вынимает из кармана, как сейчас помню, бутылку "зубровки" — пол-литра. Ставит два стакана, выни-

 

мает еще луку, огурцов, черного хлеба. Мне наливает полстакана и говорит:

— Хватит с тебя! — Себе другой полный стакан налил.

— Ну, — говорит, — будем! Давай!

Выпил я — у меня из глаз слезы, из носа сопли, изо рта слюни. Он мне кусок хлеба черного сует, говорит: занюхивай! занюхивай! Я занюхал, он мне луковицу с солью: ешь! Поел я, посидел, отдыхиваюсь, а он мне что-то начинает говорить: ты, мол, еще молодой, сосунок, а мне вот скоро уже на фронт идти. А я ему:

— Так это же хорошо! Ты-то пойдешь, а я вот не поспею. Кончится война...

Он так на меня посмотрел, посмотрел на меня странным взглядом, которого я не понял.

— Ну, на, еще выпей! — Еще сколько-то мне налил, себе все остальное вылил: — Ну, давай! — Выпили мы с ним. — Ну, как ты? — спрашивает.

— Ничего, все нормально, — отвечаю.

— Ну? Ты погляди...

А я про себя думаю — уже у меня мысли из литературы: как это пишут — пьяный напился? А я в первый раз — и мне ничего. Закурили мы с ним — я к тому времени уже курил — сидим, курим, а он что-то такой невеселый. Я думаю: ему радоваться надо, на фронт идет человек...

— Ну, ладно, — говорит он. — Ты куда сейчас?

— Да мне на крышу надо.

А он советует:

— Ты на крышу не лазь. Зачем тебе?

— Нет, мне надо, у меня дежурство.

— Ну, если дежурство, валяй, — говорит. И ушел.

А я вылез на крышу, посмотрел, потом слез и пошел в учительскую. Там старшие ученики и один или два учителя. Я стою, слышу, они о чем-то гутарят. Сейчас-то я понимаю, что уже хорош был, а тогда удивлялся: что-то меня водка не берет? Говорят, она пьянит, а я совершенно трезвый... И тут вдруг вижу: стена поползла вверх. Что это с ней?.. Что было дальше, я уже не помню. Так прямо в учительской я и завалился. Наверное, они решили, что мне плохо, потому что очнулся я уже в детском доме, в постели. И воспитатели спрашивают:

— Что у тебя с животом, Миша, плохо тебе?

Может быть, я по пьянке жаловался, что живот болит. Но завхоза я не выдал, ничего про нашу выпивку не сказал. Это было мое "боевое крещение".

 

* * *

 

На всем протяжении фронта фашистские захватчики получают решительный отпор нашей доблестной Красной Армии, героически отстаивающей каждую пядь родной земли.

Смертельным огнем, мощными контратаками встречают советские бойцы зарвавшегося врага, наносят ему жестокий удар.

Миллионы советских патриотов в тылу отдают свои силы, свою энергию для того, чтобы с каждым днем все крепче становился отпор врагу.

Известия, 11 июля 1941 г.

 

От Советского Информбюро

(Вечернее сообщение 11 июля)

 

В течение И июля существенных изменений на фронте не произошло.

Наша авиация в течение дня сосредоточенными ударами уничтожала мотомеханизированные части противника, атаковала авиацию противника на его аэродромах и бомбила Плоешти.

По уточненным данным, нашей авиацией в течение 9 и 10 июля уничтожено 179 самолетов противника.

* * *

Противник пытался наступать на участке N. Наши части открыли артиллерийский и ружейно-пулеметный огонь. Ослабленный метким огнем враг был контратакован. После боя перед передним краем обороны энского участка было обнаружено 1.215 трупов солдат и офицеров двух немецких горнострелковых дивизий.

Известия, 12 июля 1941 г.