ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ

 

Постепенно жизнь вошла в свою колею. Хоть и война, а вроде бы ничего не изменилось. Нас только больше стали гонять на работу в колхозы, уже часов на 6-8 каждый день... Помню третье июля — знаменитая речь Сталина, первая с начала войны. Он вообще-то не баловал народ своими выступлениями. Опять мы стояли на главной площади под рупором и слушали: "Дорогие братья и сестры! — И слышно было, как у него голос дрожит и руки трясутся — он, видно, воду себе в стакан наливал. — Наши войска временно оставляют территорию..." и прочее и прочее.

А потом наступило одиннадцатое июля. Этот день я навсегда запомнил. Одиннадцатого июля опять нас, тех 8 или 12 мальчишек, которых весной Марья Николаевна не успела сдать в ремесленное училище, собрали и опять повезли в Орехово-Зуево. Марья Николаевна объявила, что нас выпускают из детского дома в светлое будущее, в самостоятельную жизнь. Дали мне чемодан, в него положили: зимнее пальто с меховым воротником, по две смены трусов и маек, полотенце, ботинки, куртку... И кажется, по 30 рублей нам выдали. Вот с этим багажом я и пошел в светлое будущее. Дали каждому по пакету, а в нем метрика. У меня значилось: Николаев Михаил Иванович. Русский. Родился 15 января 1926 года в городе Покрове Орехово-Зуевского района Московской области. Мать, отец — прочерки, не имею. Вот, собственно говоря, и весь документ. Кажется, печать была гербовая.

Собрали нас с вещами и повезли в Орехово-Зуево. Приехали на станцию и повела нас Марья Николаевна пешком через весь город. Город довольно большой, мы с чемоданами, жара, километров 6 или 7 пришлось пройти. Пришли в пригород; есть там деревня Демихово, в ней был чугунно-литейный завод. Вот туда она нас и привезла, уже не в ремесленное училище, а прямо на завод. Сдала она нас в контору, пожелала каждому счастья. Простились мы очень тепло. Потом, до эвакуации, мы еще раза два ездили в Покров навестить

 

свой детский дом, но такого тепла и чувства, что приезжаешь домой, больше не было. Марья Николаевна уехала, а мы остались в деревне. Одни в незнакомой обстановке, в заводской конторе. Пришел какой-то дяденька:

— Ну, ребята, пошли. Я вас помещу, покажу, где вам жить.

Привел он нас в заводской клуб. Простое деревянное здание, кажется, по случаю войны кинофильмы не шли и танцев не было. Был в клубе красный уголок, в нем нас и поместили, там мы спали. Деревянные топчаны на козлах, на них матрацы и подушки, набитые сеном, одеяла солдатские. Вот и все.

—   Кормиться, — говорит этот дяденька, — вы будете в заводской столовой три раза в день. До начала следующего месяца, до первого августа, пока вы не заработаете денег, мы вас будем кормить. А уж с первого августа, как получи те свои деньги, будете сами питаться, в столовой... — Так он нам расписал нашу будущую жизнь.

—   Завтра утром приходите к восьми утра к заводской проходной, и мы вас распределим на работу — кого куда.

Ну, ночь мы переспали на новом месте, утром пошли. Завод хоть и небольшой — тысячи полторы рабочих — но вполне серьезный. Провели нас через проходную в отдел кадров. Оформили. Распределили нас по разным местам, судя по внешности: кто как выглядит. Там было три цеха: чугунно-литейный, механический и котельный. В котельном из прокатно-железных листов делали котлы типа паровозных. В механическом шла обработка деталей, но из-за войны весь цех перешел на изготовление артиллерийских снарядов. И чугунно-литейный тоже делал разные поделки для военной промышленности. Вот сюда меня и определили учеником формовщика, а заодно и заливщика. Время было военное, не до учебы. Ученик всегда должен быть на подхвате, выполнять все, что прикажет мастер. А учиться приходилось по ходу дела, в процессе работы.

Работа была сменная. Одну неделю работаешь по 12 часов каждый день, другую — по 12 часов — каждую ночь. Неделя уже была семидневная. Мы и представить себе не могли, что есть законы, которые запрещают нам работать так много.

Так в двенадцать лет я стал рабочим.

 

Указ Президиума Верховного Совета СССР

о режиме рабочего времени

рабочих и служащих в военное время

 

В целях обеспечения выполнения производственных заданий, связанных с нуждами военного времени, Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

2. Лица, не достигшие 16 лет могут быть привлечены к обязательным сверхурочным работам продолжительностью не более двух часов в день.

Правда, 27 июня 1941 г.