Мой шеф и ее прошлое

Есть люди, для которых работа лишь средство для существования, но есть и такие, для которых она является смыслом жизни, заменяя семью и все остальное. К последним относилась Тамара Владимировна. Она практически весь день находилась на работе. Рано утром появлялась около вахты на разводе и возвращалась домой лишь к вечеру. Единственное — позволяла себе ходить домой обедать, и то далеко не всегда. Иногда она ела в стационаре или снимала пробу в кухне. Тамара Владимировна приходила всегда в одном и том же строгом, спортивного покроя костюме защитного цвета, поскольку другого не имела. Нижнее белье сшила себе из марли, вместо пальто носила короткую стеганку. Позже, когда мы с ней стали друзьями, я подарил ей цигейковую подкладку кожаной тужурки, чтобы она могла себе сшить теплую безрукавку.

Вольнонаемные жили далеко не припеваючи, хотя и получали паек, но, в отличие от моего шефа, большинство из них имели подсобное хозяйство, что являлось хорошим подспорьем.

Несмотря на весьма скудное питание, Тамара Владимировна всегда делилась с нами, особенно тогда, когда получала подарки от сослуживцев, которых она лечила, или их родственников.

Приблизительно в километре от колонии находилась деревня Кузьмине, а подальше еще несколько маленьких населенных пунктов, жители которых довольно часто обращались за медицинской помощью в колонию. В знак благодарности они обычно расплачивались продуктами: яйцами, мясом, молоком, маслом и тому подобное.

Меня удивило отношение моего шефа к людям. Она очень быстро знакомилась и всегда находила общий язык с ними, независимо от того, с кем имела дело, министром МВД МАССР или зэком-уголовником.

Я не видел, чтобы она с неприязнью относилась к кому-нибудь. Правда, были у нее и свои «любимчики», к которым она относилась с особой заботливостью. Но это не означало, что она была мягкотелым и всепрощающим человеком. Она могла быть очень жесткой, принципиальной и решительной. Ненавидела ложь, обман и непорядочность.

Однажды она при мне дала бригадиру пощечину за то, что тот ее обманул. Интересно, что бригадир не обиделся. Через несколько минут инцидент был исчерпан, и Тамара Владимировна продолжала прерванную беседу, словно ничего не случилось.

Ее французская фамилия Кордэ меня заинтересовала.

— Откуда она? — спросил я ее однажды, когда мы с ней остались одни в аптеке. Тогда она рассказала мне довольно подробно о своей жизни.

Тамара Владимировна родилась в 1906 году в одной из станиц Кубани, недалеко от Краснодара, в зажиточной семье товарища прокурора Вольдемара Адольфовича Кроона, немца по национальности. Мать была украинкой.

Семья часто переезжала с места на место. Жили в Сочи и в Крыму, в Одессе и Новороссийске. Отец Тамары Владимировны экономист и юрист по образованию, работал управляющим банками в Сочи и Новороссийске, а когда началась Первая империалистическая война, решил заняться коммерцией. Он снарядил корабль под названием «Анна Кроон» (так звали жену) с табаком до Турции, раздал команде вперед зарплату и прогорел. В. Кроон на этом не успокоился и задумал заняться торговлей персидскими коврами, на которые потратил все свое состояние. В 1918г. он отправил драгоценный груз со своим другом во Францию. Ковры прибыли благополучно в место назначения, но на этом сделка и кончилась. Друг заработал состояние и остался с чужими деньгами навсегда во Франции.

К тому времени В. Кроон разорился окончательно и после окончания гражданской войны переехал в Среднюю Азию. О том, что он работал управляющим банком и товарищем прокурора, Кроон решил умолчать. Времена были беспокойные, и он устроился простым бухгалтером.

Тамара Владимировна окончила к тому времени среднюю школу и поступила в Самаркандский медицинский институт.

На втором курсе она вышла замуж за студента Кордэ, но вскоре разошлась с ним. Вторым ее мужем на четвертом курсе стал профессор института Дробинский, но и этот брак оказался неудачным. Незадолго до войны они также разошлись.

В беспокойные тридцатые годы В. Кроон ненадолго оказался за решеткой. Национальность немец, к счастью, удалось переделать на шотландец, что его и спасло.

После окончания института Тамара Владимировна была направлена во внутренние войска, а в начале войны оказалась в Белоруссии, в Бобруйске, в регулярной армии. Вскоре, однако, она очутилась в войсках МВД и под бомбежкой двинулась с потоком заключенных на восток. По выходу из Белоруссии ее направили в МАССР и устроили в лагере военнопленных на участке Октябрьском. Несколько позже ее перевели в Кузьмине в ИТК № 1.

У Тамары Владимировны не было детей. После гражданской войны в Испании (1936—37) прибыло много детей в Советский Союз, в том числе и таких, которые потеряли своих родителей и стали сиротами. Часть из них направили в детские дома и интернаты, остальные усыновлялись. Тамара Владимировна взяла себе на воспитание маленькую девочку, которая превратилась в интересную девушку, позже я с ней познакомился. Густые волосы цвета воронова крыла, кругловатое лицо с

темными, миндалевидными глазами и полные губы говорили о ее южном происхождении. Немного портил лицо Инны, так ее звали, рубец на кончике носа — след «пендинки» (пендинской язвы или кожн. лейшманиоза).

Мой шеф была очень энергичным и деятельным человеком, не знала покоя и была готова работать сутками. Она бралась за все: обследовала больных, принимала роды, удаляла зубы и проверяла санитарное состояние зоны. От нас она требовала такой же отдачи.

Но лечебной работой Тамара Владимировна занималась лишь тогда, когда некому было поручить ее, или если она не доверяла своим помощникам. Сама предпочитала административную и профилактическую работу. Это была ее стихия.

Она стремилась улучшить условия жизни зэков, выбивала у начальства теплую одежду и обувь для работяг, медикаменты, перевязочный материал и постельное белье для больных, следила, чтобы ослабленных не послали на лесоповал.

Если в других колониях и лагерях представителей интеллигенции или, как их называли, «вшивую интеллигенцию» с особым удовольствием и назло направляли на «общие», то она, наоборот, искала для них более подходящую работу. Вполне понятно, что Тамара Владимировна пользовалась большим авторитетом у зэков, да и не только у них. Даже мрачный и крайне несимпатичный начальник лагеря Хачинский вынужден был считаться с ней.