«По улицам слона водили…»

Четыре часа мы ждали на свердловском вокзале разгрузки гурта с рабочим скотом. А женщины на соседних, путях ждали разгрузки

 

часов двенадцать. Если так обращаются со скотом мыслящим, представляю, что творится с бессловесными тварями, которых везут на бойни... А потом удивляются, почему в России не хватает мяса.

Ждать на станции тяжело не только из-за жары и духоты в вагоне, под завязку набитом людьми. Самое обременительное — вагонные туалеты: на станциях, как известно, ими не положено пользоваться. Лишение почти незаметное для обычных пассажиров, но невыносимое, например, для зэчек, страдающих без унитазов свыше полусуток...

Но уж очень велики в этой точке зэчьи грузопотоки. Говорят, что в Свердловск прибывает до тысячи зэков в сутки. Считанными фургонами их предстоит перевезти, обработать, рассортировать по категориям, разместить по камерам — каждый день, и годами, и десятилетиями... Свердловск — аорта, ведущая из населенной людьми России на рудники, прииски, лесоповалы и оборонные объекты Сибири, Казахстана, Якутии, ДВК...

Наконец, усадили меня в положенный «стакан». Конвой проводит перекличку, и мою фамилию так переврали, что я взял и поправил. В ответ слышу злобный мат. Держу марку «политика» — и «выступаю»:

— Прошу вас не материться.

—Е....ив рот...

— Прошу вас говорить мне «вы», согласно Уставу караульной службы. Я ведь обращаюсь к вам на «вы».

За стеной «стакана» кто-то накалился до истерики.

— Сейчас я ему врежу. Постой, где его дело? И — тишина. Видимо, залезли в сопроводительный лист. Наконец, слышу — отпирают камеру. Понимаю, что хотят бить, но как-то не боюсь, — может, от неопытности, от излишней уверенности, что этого таки не будет! Дверь распахивается со скрежетом _ хочется добавить, зубовным.

Боже мой, какое личико предстало. Симпатичнейший, простодушнейший деревенский парняга, рыжеватый, курносый, веснушчатый — вылитый Иванушка с иллюстраций к «Сказке о Коньке-Горбунке». На лице вовсе не злость, а то любопытство, с каким Иванушка смотрел на жар-птицыно перо.

Я невольно улыбаюсь, он совсем сбит с толку..

— Слушай, что за статья такая — семидесятая?

— Пропаганда! — говорю значительно.

— Так ты кто?

— Политический.

— Врешь! — и после паузы. — А по нации кто?

— Еврей.

— Врешь!!

— Почему? — весело изумляюсь. Вижу: смотреть на живого еврея ему — все равно что на живого слона.

 

Вдруг его активно оттирает в бок помощник — чернявый худой армянин, явно из какого-то горного села.

- Где еврей? Хочу посмотреть на еврея! По-моему, оба не догадываются, что евреи живут в СССР — думают, что меня этапируют прямо из Израиля.

Насмотревшись на чудо, заперли дверь. Слышу иванушкино:

— А ведь я его чуть не отп....л.

— Нет, подумай, настоящий еврей, — все еще восхищается армянин.

- Кого только ни встретишь, — с заметной гордостью ответствует Иванушка. — Служба такая.

Когда прибыли в тюрьму, они сами вынесли мои вещи из автозака.