На свободу

 

Наконец, решилась. В понедельник после развода подошла к старшему нарядчику (женщине): так мол и так — срок закончился еще 28-го, а сегодня, 30-е, и не вызывают, дивилась. Часа через два, какие для меня оказались двадцатью часами, принесла обходной лист, бегунок. С опаской беру его и не до конца даже верю, даже не радуюсь — какая-то пустота внутри: устала от переживаний, боялась даже доверить их кому-то.

Подруга моя Женя (калькулятор столовой), настороженно всматриваясь в мое лицо, молча собирает меня. Вот уже бегунок давно сдан, некоторые бригады даже возвращаются с работы, и холодно уходит надежда. Не в силах держаться, разговаривать, лежу, укрывшись с головой. Душа моя замерла, и , услышав свою фамилию, боюсь отозваться. Кто-то тянет мое одеяло: «Вставай, быстро на вахту — Базаров отведет тебя в комендатуру».

— Как в комендатуру? Не на свободу?

— Да всех так — сначала в комендатуру, а потом на свободу. Ты уже третий день у нас пересиживаешь — некому отвести тебя, нет офицеров.

Что тут началось! «Тебя досрочно?» Кто-то предлагает хлеб в дорогу, кто-то просит взять бумажку с адресом, чтобы написать ее родным. Другие кричат: «Не мешайте, дайте собраться!» Я оторопело смотрю вокруг и делаю все не то, что надо. Женечка моя подбежала, все быстро собрала.

Провожали меня до вахты всем бараком, будто шли на демонстрацию — только с тихой радостью, видно, невольно думая в душе: «А мне когда вот так?".

Дежурная на вахте торопит: «Скорей, скорей!». Другая: «Вот еще одна красотка выскакивает — за эту не один положит партбилет на стол. Ишь как принарядилась, а в зоне и незаметна была». И пошло...

 

Слух мой воспринимал их слова как бы автоматически. А мысли стучали: «Правда ли, что в комендатуру? Зачем в комендатуру? Почему на свободу потом, не сразу?»

Женя, Маруся, и Леся остались в зоне, грустно стояли и тихо махали рукой. Мне было очень жалко их, хотя и сама не знала, радоваться ли (комендатура!), и что ждет меня — без денег, без угла, без одежды. Одна.

Сопровождающий меня Базаров — офицер. Никогда ничем административно не проявлявший себя в зоне. Он муж завхоза санчасти, очень доброй Шурочки Базаровой. Он объясняет по дороге: «У тебя еще 5 лет поражения в правах. В комендатуре тебя возьмут на учет, а может, куда-то еще подальше вышлют — там будет видно». Вот почему моя душа не радовалась свободе!