МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

«Опель-кадет»

Время шло, и вот Леша Стрункин покупает себе "Москвич-401" за 6000 рублей. Он его отремонтировал и продал за 10 000. Я тоже загорелся купить. Стали с Валюсей собирать деньги, кое-что продали, кое-что заложили и собрали 4000. Я стал ездить на Бакунинскую улицу, там у автомагазина и на Спартаковской площади продавали много разных машин, но все не менее чем за 6000 рублей. Однажды там ко мне подошел мужчина, поинтересовался моими проблемами и сказал, что во дворе на Б.Черкизовской стоит "Опель-кадет", и посоветовал посмотреть. Там я увидел первую модель "Кадета" после «П-4» и последующую, принадлежавшую хозяину стоянки. Он с машины, подлежащей продаже, на свой "Кадет" переставил резину, заменил головку блока, мотор был разморожен, пол и все, что было под снегом, проржавело насквозь. Он сказал, что хозяин хочет за него 4000, и дал адрес хозяина. Я поехал к нему, и мы сговорились на 2800, а относительно хозяина стоянки он высказался так: "Эта сволочь, хозяин стоянки, поснимал с него хорошую резину, а также головку блока". Выпросить обратно я смог только головку блока и запасной блок. Когда мы с владельцем "Опеля-кадета" все оформили в ГАИ и я отдал ему деньги, мне пришлось брать такси, чтобы притащить на буксире свою покупку домой, прямо под окно. Я пригласил Женю Стрункина, своего друга и наставника, посмотреть на мою покупку, а он мне и говорит: "Как же это ты сообразил, ведь ты шофер, купить такую хламиду". Но я подумал, что руки

свои, потихоньку все сделаю. Это был март 1954 года. Ну и начались, конечно, разные хлопоты. Не зря говорят: "Не было у бабы забот, завела баба порося", так и я со своим автомобилем.

В нашей колонне работал Леша Кузнецов. Его жена Наташа работала в каком-то посольстве, а оба Стрункины и Ильичевы Ваня и Коля тоже работали в посольствах, они друг друга знали и дружили. У Леши был гараж в 4-м Воробьевском переулке, а жил он в Пыжевском переулке, по на Ордынке, и свой "Москвич-401" ставил около дома. Он предложил мне свой гараж, где я мог заняться ремонтом. Я занялся мотором, заделал размороженное место, в блоке заменил головку блока и один клапан, и мотор свелся. На нем было в то время шестивольтовое оборудование. Леша Стрункин дал мне свой аккумулятор, я посадил дочку, и мы поехали на Воробьевское шоссе в 4-й Воробьевский переулок. Там напротив небольшого заводика был склад, на территории которого и был Лешин гараж, где я ремонтировал свой "Опель-кадет" целый год. Пришлось все кругом варить, менять всю обивку и резину. Резину купил новую, тогда ее еще продавали без очереди, Московского шинного завода. Ездили ремонтировать всей семьей, т.е. с дочкой и Валюсей. Нужно было снять всю старую краску, а тогда в продаже никакой смывки не было, пришлось все счищать вручную, а это очень трудоемкая работа. В то время у меня было плоховато с запчастями, хотя многое подходило от «Москвича-400- и - 401». Кое-какие детали пришлось отдавать хромировать, тогда на Поварской улице у Кудринской площади была мастерская, где мне отхромировали колпаки, бамперы и другие мелкие детали. Пришлось также шить всю обивку: и верх, и сиденья, и подлокотники, и двери. Все это я шил сам, закупив дермантин. Когда все было подготовлено, я купил грунт и кистью все загрунтовал, потом купил нитрокраску серого цвета, это был "родной" заводской цвет, и поехал на Потылиху, где раньше работал. Там Сергей Устинович разрешил маляру покрасить мою машину, все получилось очень хорошо. Надраив все, как следует, я поехал в ГАИ сдавать техосмотр. Получил номера и начал на ней ездить. И тут встал вопрос о гараже, т.к. во дворе ставить не разрешали. Тогда мое место жительства находилось в Краснопресненском районе, я подал заявление, и мне отвели участок около платформы "Тестовская" Белорусской ж/д на Сельскохозяйственной улице. Дали проект на гараж, и мне повезло, один товарищ посоветовал, что на Товарной станции Ленинградского вокзала можно купить ящик из-под импортного оборудования. Я поехал туда и за 250 рублей купил ящик, сделанный в две обшивки из замечательных досок. Тут же мне его погрузили на грузовую машину, и я за 150 рублей привез его на отведенное мне под гараж место. К тому времени там уже построили несколько гаражей. По проекту он должен был быть сборный из щитов и весь на болтах. Я заказал у себя в парке болты, петли, ушки для замков и начал делать щиты. У нас в доме меняли кровлю крыши, и я смог набрать там железа столько, что мне хватило и на крышу гаража, и для обивки щитов. Покончив со сборкой гаража, я выкрасил его в серый цвет. Комиссия из Райисполкома приняла гараж, и меня заставили

платить и за гараж, и за участок земли под гаражом. Когда у нас построили порядка 60 гаражей, организовали охрану, и у нас появился председатель Гонопольский Михаил Абрамович. Мы вошли в организацию ВДОАМ как стоянка № 2 "Путеец". Когда все было оформлено, начали строить капитальные кооперативные гаражи. Я тоже хотел войти в такой кооператив, но меня не приняли, т.к. мое место жительства три раза менялось, хотя я никуда не переезжал. Наш дом сначала был в Краснопресненском районе, где были гаражи, потом он стал относиться к Фрунзенскому району, потом к Киевскому, и в конце концов, когда мне дали квартиру в Кунцевском районе, так меня ни в какое новое строительство не включили, хотя нас много раз хотели сносить.

За эти годы я много раз ездил на рыбалку и за грибами. Мы с Валюсей ездили в Горький к моей двоюродной сестре. Часто мне приходилось возить разную свою родню, кого на вокзал, кого показывать Москву. Приехала к нам и бабушка из Красноярска, мать Валюсиного первого мужа с Валюсиным сыном Юрой. Приезжали Валюсины родные из Новосибирска, и Валюся с Танюшкой тоже туда ездили. Ездили мы и по всему Подмосковью. Иногда я ездил на "Опеле" на работу, удобнее было брать график с выездом на линию пораньше, а по дороге подбирал наших водителей, и каждый говорил: "Коля, с меня 100 г", но я целый день на работе, вечером еду на своей, так что выпить не удавалось, так ребята подлавливали меня зимой, когда я на своей машине не ездил, и вечером после смены обязательно со мной рассчитывались. Друзей появилось, конечно, много. Как-то Дима Жорин познакомился у нас с Раечкой, Валюсиной подругой с работы. У нее муж умер, осталась дочка. Дима с Раечкой поженились.

Дела житейские

За это время моей соседке Марусе дали хорошую комнату на Волоколамском шоссе, и так как эта моя темная комната считалась по освидетельствованию Санэпидемнадзора непригодной для жилья, я стал хлопотать, чтобы ее вернуть, ведь фактически она была моя, но куда бы я ни писал, и в Райисполком, и в Моссовет, мне везде отказали. По норме в то время полагалось по 3 м на человека, а нас было пятеро в комнате площадью 21 кв.м., т.е. больше было не положено. В эту комнату вселили молодых мужа с женой. Ира и Алеша Беда. Они только что поженились, у них ничего не было. Я, конечно, дал им стол, стулья, 2 раскладушки. Леша работал пионервожатым, а Ира как счетовод, так же как бывшая моя соседка Маруся, работала в системе питания при МК партии. Леша выучился на водителя троллейбуса, поступил на вечернее отделение Московского автодорожного института и успешно его закончил, а пока учился, работал водителем. За время нашего соседства у нас произошел, пожалуй, один неприятный инцидент. Как-то он зашел ко мне и потребовал убрать из кухни все мои вещи, пригрозив, что в противном случае он все выкинет. Ну, я все свои

сундуки поставил "на попа" друг на друга, освободил место для стола и вешалки, кухня-то была большая, 15 м, но он на этом не успокоился. Я пошел к юристу на консультацию, и мне объяснили, что площадь кухни делится соответственно количеству членов семьи, таким образом получалось, что ему полагалось где-то 4 м, а мне все остальные. Он, видимо, тоже навел справки и утихомирился. И, хотя он был парень ершистый, но надо отдать ему должное, настойчивый в жизни. Окончив институт, стал работать сначала начальником цеха в своем троллейбусном парке, а потом главным инженером. У них родилась дочка Оксана, ему дали двухкомнатную квартиру, и они от нас уехали. Потом у них появилась еще Жанна. После их выезда я стал опять хлопотать, чтобы мне вернули темную комнату, а пока ее опечатали. Тогда при каждом ЖЭКе были общественные комиссии, на которых разбирались заявления, прежде чем выделялась площадь. Тогда я еще раз понял, что люди часто не такие, какими кажутся. Я не раз возил актрису Татьяну Пельтцер и как-то поделился с ней своей бедой, что мне не возвращают принадлежавшую мне раньше площадь. Она мне посочувствовала и тоже стала возмущаться, а потом я увидел ее в составе комиссии, которая разбирала мое заявление. Она выступила там с такими словами: "Посмотрите на него, он хочет жить в отдельной квартире, а кругом людям не хватает жилплощади!" Мне, конечно, отказали, но я все же дождался своего. Я как-то увидел, как наш председатель и районный депутат ходят по нашему двору и все осматривают, и попросил их зайти посмотреть на площадь, которую я гак долго прошу вернуть, ведь она признана непригодной для жилья. Когда они зашли и вскрыли комнату, им сразу стало ясно, что никто в такую комнату не поедет, поэтому мне разрешили получить ордер. Так у нас опять появилась отдельная квартира.

Еще раньше бабушка из Красноярска привезла Юру, Валюсиного сына от первого мужа, так как его двоюродная сестра Зина написала, что если мы хотим, чтобы Юра не попал в разные неприятности, надо его срочно из Красноярска забирать, что мы и сделали. Приехав, он пошел в 7 класс. Он был общительный парень, мы с ним подружились, и у него появились друзья. Он помогал мне во всем, я стал учить его ездить на машине, и мы часто ездили на рыбалку. Он научился играть на гитаре, хорошо пел, потому что имел хороший музыкальный слух. Очень неплохо у нас получалось играть в две гитары. В школе учиться он не хотел, сказал, что будет работать, а учиться можно и в вечерней школе. Поехали искать, на кого учиться, но везде принимали только на маляров и штукатуров. Мы ездили даже в Управление по подготовке кадров, была там такая управляющая по фамилии Сладкая, которая нам отказала, но Юра на следующий день поехал на прием к ее заместителю, и он направил Юру в ФЗУ при заводе Войтовича. Закончил учебу он с хорошими оценками, и его оставили на заводе. Учиться пошел в вечернюю школу, где познакомился с девушкой Галей, своей будущей женой. Она жила в Газетном переулке (ул.Огарева), во дворе, где жили мои друзья Ильичевы, и все друг друга знали. Мы познакомились с ее родителями, ну, и сыграли свадьбу. На мой взгляд,

свадьба была шикарная. Галина сестра Люся была с мальчиком, за которого потом вышла замуж, он замечательный музыкант и организовал оркестр, а Люся замечательно пела. Стол приготовили с помощью повара из ресторана, словом, я впервые был на так хорошо подготовленной свадьбе. Через год после свадьбы Юру призвали в армию. Проводы тоже были очень многолюдными. Помню, как у клуба им.Зубова на Лесной улице, где проходил сбор призывников, один парень играл на аккордеоне, но не очень хорошо, а, когда инструмент взял в руки Слава, и Люся запела, получилось настолько здорово, что все стали просить исполнить любимые и популярные в то время песни. Юра пошел служить в морскую пехоту, и их отправили на Камчатку. Там Юра, благодаря умению играть на гитаре и петь, организовал ансамбль, им даже разрешили выступать в клубе и в ресторане. После таких выступлений их угощали ужином и выпивкой. Потом его отправили на какой-то остров. Он отслужил 3 года, и, вернувшись, стал сильно выпивать. Тесть его, Володя, страшный голубятник, тоже любил поддать. На чердаке он держал большую голубятню, а по воскресеньям они с Юрой ездили продавать голубей на Птичий рынок, а после этого, конечно, выпивали. Юра работал на заводе токарем-инструментальщиком очень хорошо, своими изделиями он обеспечивал последующую работу целой бригады женщин и, когда он работал с ними, они зарабатывали больше, чем с другими токарями, за это они его подкармливали и подпаивали. Галя за время Юриной службы закончила курсы и работала в ателье. После его возвращения у них родился сын Миша, все мы были очень рады, но Юра стал сильно пить, и его пришлось неоднократно класть на лечение в Институт им.Сербского, что обеспечило лишь небольшие передышки. Он завербовался и уехал на Север, в Якутию, подальше от своих дружков, но через год вернулся, и все началось сначала. Потом он снова уехал на Север, в Усть-Неру, около 600 км от Якутска. Вернувшись, он рассказывал, что 1 раз в месяц к ним прилетал вертолет, который доставлял почти одну только водку. Каждый брал по ящику и не начинал работать, пока водка не была выпита. Еда была, т.к. там было множество зайцев и рыбы. Потом он рассказывал, каких прекрасных хариусов они там ловили, но бывало и голодно. Последний раз он вернулся со своей подругой Мариам. Это армянская семья. У ее мужа в Якутске была сапожная мастерская, и он у них работал. Вернувшись в Москву, он начал с тестем строить дачу в Апрелевке. Получилась хорошая дачка, и я думал, что он одумался, но он снова стал пить и опять уехал в Якутию. Там он перенес первый инфаркт. Приехав в Москву, он дважды попал в больницу с инфарктом. Приехала Мариам, и они уехали в Армению к ее родителям. В 1985 году, накануне Танюшкиной свадьбы, он там умер. Таня с мужем на следующий день полетели в Армению его хоронить, был он хороший парень, очень жаль, что ушел так рано.

В 1953 году мы ездили с Валюсей в дом отдыха в Поленово. Это был дом отдыха Большого театра. Ехали до Серпухова, а там на пароходе до Поленова. Там бывшая усадьба этого замечательного художника, его музей, могила. Еще там был домик, который назывался "Кошкин дом". Рассказывали,

что в этом доме брат художника разводил кошек, а, когда построили дом отдыха, в нем был магазин, где можно было даже пропустить стаканчик, а на берегу стояла палатка, в которой всегда было пиво, и называлась она ''Голубой Дунай". Была там лодочная пристань, в общем, мы очень хорошо отдохнули, а путевки нам дали у Валюси на работе.

Когда я закончил ремонт машины, мы стали ездить к родным и знакомым за город. Например, ездили к моей племяннице Марусеньке Моралевой. Они летом жили в Кратове. Там мы оставили Танюшку. У Мусеньки тоже дочка, и тоже Танюшка. У нашей кошки Мурки был котенок, пушистый, полосатый, настоящий тигренок. Мы его привезли в Кратово. Он натаскает маленьких лягушат на терраску, наиграется с ними и съест. Отьелся за лето и вырос в большого красивого кота. Мы его прозвали Французом за пристрастие к лягушкам, но через три дня после возвращения в Москву его стащили. Мурка прожила у нас 18 лет. Моя мамочка ее очень любила, потому что Мурка была необыкновенно ласковая кошка, меня всегда встречала, но чужих к себе не подпускала. Однажды бабуля попросила отнести ее к ветеринару, потому что она стала лысеть и плохо есть, а врач сказал, что ей, если по-человечески, то 150 лет, что же в таком возрасте можно сделать, нужно ее усыпить. Я подумал и согласился, а домой шел со слезами на глазах, и моя мамочка тоже дома разрыдалась. После Мурки завели кота Барсика, очень красивого: с белой грудкой и в белых тапочках, а сам полосатый, темный. Его кастрировали, и он стал домашним любимцем.

Моя первая лодка. Озеро Селигер

Я захотел построить лодку. Накупил литературы, приобрел все необходимые материалы и стал у себя в подвале делать разные детали для этой деревянной лодки по чертежам, уменьшив имевшиеся чертежи с 4 м до 3 м в длину. Это была очень интересная работа. Женя Стрункин отдал мне бортовой небольшой мотор, вот я и решил под него построить лодку.

В 1960 году Володя Кивейша, мой школьный друг, пригласил меня на дачу. Он снял домик на берегу канала "Москва-Волга". По железной дороге нужно доехать до станции "Трудовая", а потом 7 км пешком до парома через канал, там такое сужение перед плотиной, его называли трубой, и попадаешь в село Рождествено. До него можно доехать и на теплоходе, и "Ракетой" от Химкинского речного порта. Мы тоже сняли там половину дома у паромщика, и он разрешил мне в сарае строить лодку. Я привез туда все материалы и построил деревянную лодку с фанерной обшивкой, покрасил, и мы стали ездить по водохранилищу. К тому времени я сдал экзамены и получил права на управление маломерными судами. На этой лодке я проплавал до 1974 года, но так как каждый сезон ее приходилось ремонтировать, я решил в дальнейшем построить новую лодку из дюралюминия.

Кроме рыбалки, ходили за грибами, их там было очень много. Валюся иногда приезжала поездом после ночной смены, шла 7 км, а потом уходила в лес за грибами. У хозяйки была корова, так что всегда имелось

молочко и творожок. Ездить машиной не всегда было возможно. На этом участке в 7 км был кусок дороги, примерно с километр, очень топкий и грязный, так что в дождливое время там обязательно застревали. Но само Рождествено и канал - места замечательные. Отлично было купаться, загорать и ловить рыбу. Мы даже потом приезжали на эту трубу отдыхать.

За это время мы уже привыкли к своей деревянной лодке, но ездили в основном на канал, а однажды решили поехать на озеро Селигер. По пути заехали в поселок Селижарово к Алеше Селыдову, с которым я служил в Финскую войну. У него прямо за забором протекала Волга, но так как это близко к истокам, Волга там неширокая и много больших камней, поэтому на лодке ходить было не удобно. Мы у него прожили несколько дней, ездили за ягодами и грибами, в деревню к его родителям, очень гостеприимным людям, а потом все же поехали на оз.Селигер и остановились в селе Верхние Котицы. Там на берегу стоял дом, в котором мы сняли комнатку и стали ездить по озеру и ловить рыбу, я, правда, тогда был еще слабоватый рыбак, но рыбы там много, и мы с Танюшкой, уезжая утром, привозили улов, а Валюся варила уху и жарила. К нам присоединился еще один москвич с женой, тетей Тамарой, так ее звала Танюшка. Он тоже ловил, но все время крупную рыбу, вялил и коптил, заготавливал впрок. Как-то раз приехала машина, которая собирала рыбу, вероятно, у артельных рыбаков, и я пошел посмотреть, какую же рыбу берут. Тогда я впервые в жизни увидел леща, с которым сфотографировали Танюшку, он был величиной с ее рост, а чешуя размером с пятак, и весил, наверное, около 10 кг. Там было интересно ловить, Танюшка однажды вытащила на пустой крючок большого ерша, говорили, что это так называемый королевский, очень редкий экземпляр.

Полежайки

После этой поездки я купил новый лодочный мотор "Стрелу", и моя лодка стала выходить на глиссирование, т.е. стала как бы скользить по воде с поднятым носом.

Мы стали ездить отдыхать на Истринское водохранилище. Там был егерь, его звали Петр Ильич, за что он был прозван Чайковским. У него была стояночка для нескольких лодок, я с ним договорился и стал оставлять лодку у него, а когда я там со всем ознакомился, то в д.Полежайки мы сняли домик, сначала вместе с друзьями, Зеленскими, потом с мамой Танюшкиной подружки Жанны, Анной Ивановной и ее мужем, Жанниным отчимом, Колей. Потом в этой деревне стали снимать дачу наши близкие друзья Дьяконовы. И так, вот уже 30 лет, мы живем у одной хозяйки Татьяны Ивановны. Туда же приезжал и жил на терраске заядлый рыбак Тимофей Иванович, ее родственник. Мы построили на берегу мостики и стали настоящими рыбаками.

Вскоре там появился очень интересный человек, народный художник Александр Александрович Меркулов. В Москве он жил недалеко от нас, у него была большая мастерская, там же работала его жена, скульптор. Они

разошлись, и у него появилась другая жена, помню, что она была преподаватель французского языка. Он рассказал, что на этом водохранилище он с самого начала его заполнения, живет в палатке, рыбачит и рисует. Он тоже пожил у нашей хозяйки на терраске, а на следующий год у соседей Сторублевых. Вообще-то, я появился на этой даче благодаря деду Сторублеву. Он приезжал к нам на бережок, напротив Полежаек, где мы с Валюсей жили в палатке. Он был очень общительный человек, а на другой берег приезжал собирать бутылки и все, что оставляли туристы после выходных. Он говорил: "Смотрите, одного хлеба только половина лодки, и консервы и другие продукты, мне этого надолго хватает". Так мы с ним познакомились, угостили его чаем, и он пригласил нас у него устроиться. Мы пришли, а к нему зашла Татьяна Ивановна, это соседний дом, и предложила нам избушку, где мы и поселились, сначала с Зеленскими, потом с Колей и Анной Ивановной, а потом стали жить одни. Место это очень удобное и необыкновенно красивое. Под горку, метров за 200 - залив водохранилища, а в противоположную сторону, сразу за деревней, лес, вообще там кругом лес с земляникой, черникой, малиной, грибами. Тогда народу было не очень много, т.к. до электрички 18 км, а на машине по Пятницкому шоссе 65 км от дома (это от Кунцева, а с Арбата по Ленинградке было дальше). Но это такое волшебное место, что побывавший там хотя бы раз становится постоянным любителем этих мест. Лодкой до большой воды 5 км, но я туда плавал редко, т.к. в Полежайках было все очень удобно.

В хозяйском доме в "передней" жил в то время бывший начальник ОРУДа Москвы полковник Николай Иванович с женой, подполковником, следователем ОРУДа Лидией Филипповной. Мы с ним подружились и все время ездили на малька ловить окуней. Это очень веселая рыбалка, ловишь помногу, и даже, когда они уехали, прожив у Татьяны Ивановны 9 лет, мы с Валюсей ездили ловить на малька. Иногда были очень удачные дни, улова хватало и на уху и на жареху. Кроме рыбалки, ходили в лес за ягодами и грибами. На одной грядке, Валгося сама занималась, у нас рос зеленый лук, укроп, чеснок. Живем мы в этой избушке и сейчас.

Лодка «Москвичка»

Начиная с 1966 года я начал строить дюралевую лодку и строил ее семь с половиной лет. Это была очень интересная работа. Сначала я заготавливал материал, покупая в Детском мире и магазине "Пионер" на Тверской разные уголки, листы дюраля, заклепки и другие материалы, а потом в своем подвале делал разные отдельные элементы этой лодки. Но сначала я сделал модель этой лодки в 10 раз меньше ее настоящего размера по чертежам, опубликованным в журнале "Техника-молодежи". Это 4-х местная лодка "Москвичка", но там дано описание лодки из стекловолокна, а я решил сделать из дюралюминия и позвонил автору. Это был мастер водно-моторного спорта Малиновский. Он поинтересовался, что я могу делать, и я рассказал, что уже сделал деревянную лодку, а теперь хочу сделать его

лодку, но из металла, поэтому решил с ним посоветоваться. Он оказался, очевидно, очень воображалистый товарищ, сказал, что у меня ничего не получится, и повесил трубку. Но я все же решил осуществить свою мечту. Строил я ее в своей темной комнате, и надо было думать, как ее потом оттуда выносить, но так как высота в комнате была больше 4 м, то все обошлось.

Я заклепал на ней 8.500 тысяч заклепок, но, благодаря большой толщине стен, никто этого даже не слышал. Все свободное время я уделял строительству новой лодки. Мне часто помогал в этом Коля, с которым мы жили в Полежайках. Весь корпус лодки я сделал на стойках и мог ее как нужно повернуть, а, когда весь корпус склепал, заполнил с помощью шланга от крана в кухне водой, и он нигде не потек, а потом воду спустил в туалет. Проверка прошла удачно. Стал строить дальше и шить обивку и тент, в общем, это была трудоемкая работа. Когда все было готово, я ее загрунтовал и поднял в комнате вверх на лежки и стойки у шкафов, и уже в 1974 году покрасил и увез в Полежайки на "Опеле". Конечно, она была больше деревянной. Когда спустил лодку на воду, съездил на ней в инспекцию по маломерному флоту, прошел техосмотр, и в честь этого события, как полагается, распили бутылку шампанского.